«Экзотические крейсеры»
С. А. Гладких

(Гангут №36-37)

Аргентинский броненосный крейсер «Rivadavia» во время достройки на верфи Ансальдо в Генуе. Отказ в его приобретении вместе с практически однотипным «Moreno» явился серьезным просчетом российского Морского министерства накануне Русско-японской войны («Marine Engineering». 1904. № 1)

Любому человеку, более или менее знакомому с историей Русско-японской войны 1904—1905 годов, доводилось слышать об «экзотических крейсерах». Так называли корабли аргентинского и чилийского военно-морских флотов, которые планировала приобрести Россия для усиления 2-й эскадры флота Тихого океана, отправляемой с Балтики на помощь осажденному Порт-Артуру. Эта загадочная история обросла самыми разнообразными домыслами уже при ее современниках, а с течением времени приобрела и вовсе легендарный характер. И сейчас, по прошествии почти 100 лет, в истории «экзотических крейсеров» остается очень много неясного. Рассеять туман неизвестности и перевести обсуждение этой проблемы из области слухов в сферу научного анализа и призвана данная работа.

Нельзя сказать, чтобы вопрос о судьбе «экзотических крейсеров» не нашел отражения в научных трудах специалистов-историков. Первым обратил на него внимание Р. Ш. Ганелин. Но в его исследовании история «экзотических крейсеров» представлена как несерьезный частный эпизод «карикатурно-анекдотической формы». Разумеется, такая оценка, данная известным историком, вряд ли могла пробудить интерес к полноценному изучению проблемы. Тем не менее сначала в работе кишиневского историка Н. В. Королева, а затем в диссертационных исследованиях Э. Г. Путятовой и Е. Н. Дика эта тема была затронута вновь. Однако в соответствии с иной тематической направленностью данных работ «экзотические крейсеры» вновь оказались на периферии исследования. Хотя с фактографической стороны вопрос был рассмотрен теперь более подробно (особенно в работе Э. Г. Путятовой), уровень теоретического анализа проблемы остался прежним. Как это нередко бывает с исследователями событий истории России конца XIX — начала XX века, над ними во многом довлеет авторитет С. Ю. Витте, расценившего в своих мемуарах попытку приобретения «экзотических крейсеров» только как одну из историй «безобразнейшего хищения казенных денег», которая «так же безумна по своему политическому основанию, как, в особенности, по исполнению». К тому же упомянутые работы, посвященные большей частью истории дипломатии, почти не затрагивают военно-стратегического аспекта проблемы. Здесь свое веское слово должны были сказать военно-морские историки.

Председатель Комитета министров С. Ю. Витте

Разумеется, проблема приобретения «экзотических крейсеров» не могла пройти мимо внимания Исторической комиссии по описанию боевых действий на море в войну 1904— 1905 годов, созданной по окончании военных действий при Морском генеральном штабе России. Помимо многотомного описания действий флота, комиссия подготовила «Секретные приложения к описанию похода 2-й Тихоокеанской эскадры, не предназначенные для печати», куда вошла также информация о попытке приобретения аргентинских и чилийских кораблей. Однако члены комиссии не были ознакомлены с большинством засекреченных в то время документов, и поэтому создать объективную картину событий им не удалось. «Секретные приложения» носят очень поверхностный, общий характер, практически не содержат имен участников переговоров, умалчивают о замешанных в этой сделке высших лицах государства, не имеют ссылок на источники, содержат ряд спорных выводов и поэтому не могут быть использованы в качестве полноценного научно-исторического труда. Для качественного анализа проблемы лучше обратиться к современным исследованиям.

Тема «экзотических крейсеров» поднималась во многих публикациях по истории флота. Наиболее подробно указанную проблематику осветил В. Я. Крестьянинов в своей монографии «Крейсера Российского Императорского флота 1856— 1917гг.», где «экзотическим крейсерам» посвящена значительная часть информации одного из параграфов. Однако бросается в глаза, что написан он на основе документов единственного архивного фонда, поэтому говорить о всесторонней проработке автором исследуемой проблемы явно не приходится. Равно, как и в диссертации Э. Г. Путятовой, здесь фиксируются также некоторые погрешности в исторической хронологии. Тем не менее исследование В. Я. Крестьянинова по данному вопросу на настоящий момент времени является наилучшим, так как в нем впервые была предпринята достаточно серьезная попытка объединить изучение военного и политического аспектов проблемы. К тому же автором не озвучено абсолютно господствующее в отечественной историографии утверждение об изначальной бесперспективности сделки. Однако явная неполнота привлеченных источников не позволяет считать проблему закрытой.

Приобретенные Японией аргентинские броненосные крейсеры «Rivadavia» (вверху) и «Moreno» получили наименования «Касуга» и «Ниссин» («The King and his Navy & Army». 1904. March 5)

Здесь следует отметить, что проблема источников для анализа истории с «экзотическими крейсерами» — самая злободневная. В силу исключительной секретности операции, предпринятой в военное время, и крайней ограниченностью круга лиц, допущенных к ее проведению, многие договоренности фиксировались только в устной форме, и число письменных свидетельств об «экзотических крейсерах» весьма ограничено. Поскольку к проблеме, имевшей международный характер, были причастны руководители крупнейших ведомств России (Морское министерство, Министерство финансов, МИД), то имеющиеся материалы ныне разбросаны по нескольким архивам и нигде не сведены в единый комплекс, что требует значительных затрат времени на поиск и выявление уцелевших документов. Но существуют и опубликованные источники, отчасти затрагивающие исследуемый сюжет. Это мемуары государственных деятелей и дипломатов России того времени: С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, Ю. Я. Соловьева. Таким образом, имеющиеся источники, несмотря на сохранение ряда фактографических лакун, вполне позволяют составить целостную картину событий, происходивших вокруг «экзотических крейсеров» в 1904—1905 годах. Межгосударственные сделки по приобретению боевых кораблей в то время не были редкостью. Более того, в самый канун Русско-японской войны, в декабре 1903 года, именно Аргентина и Чили наглядно продемонстрировали, что готовы отказаться от значительной части своих военно-морских флотов: два эскадренных броненосца, строившихся в Великобритании для Чили («Constitution» и «Libertad») приобрела в это время Англия, а только что построенные в Италии аргентинские броненосные крейсеры «Rivadavia» и «Moreno» купила Япония, включив в состав своего флота под названиями «Касуга» и «Ниссин». С конца марта 1904 года они уже принимали участие в боевых действиях против русского флота. Россия также имела шанс приобрести эти крейсеры, однако военно-морское руководство страны по ряду причин отказалось от покупки, сославшись на отданное в 1901 году указание императора осуществлять военное кораблестроение только в России. Эта ошибочная позиция лишь усугубила неравенство сил на дальневосточном театре и тем самым объективно способствовала открытию переговоров о сделке в крайне неудачное для таких контактов военное время.

Броненосные крейсеры «Ниссин» (на первом плане) и «Касуга» на пути к берегам Японии. (С рисунка, помещенного в журнале «Rivista Marittima» за март 1904 г.)

Россия имела давний, еще со времен Северной войны, опыт пополнения военно-морских сил купленными за границей судами. Однако в начале XX века приобретение боевых кораблей воюющими сторонами у нейтральных государств запрещалось нормами международного права, поэтому единственным способом реализации подобной сделки был поиск посреднической торговой фирмы и страны-посредника, которые согласились бы оформить фиктивную покупку на себя, а затем передали бы корабли России. Чтобы избежать открытого нарушения международного права, покупку должна была совершить частная компания, якобы без всякого участия государства. А так как. боевые корабли не могли находиться в частной собственности (каперство было к тому времени также запрещено), на завершающем этапе операции, то есть при переправке кораблей в Россию, требовалось использование национального флага государства-посредника, которое, следовательно, не должно было официально объявлять о своем нейтралитете в отношении русско-японского конфликта. При этом было желательно, чтобы фирма-посредник была зарегистрирована не на территории посредничавшего государства. Разумеется, что посредники за столь сложную и рискованную операцию, чреватую международными осложнениями вплоть до объявления войны, должны были получить немалые комиссионные, что вызвало вокруг этого вопроса настоящий ажиотаж.

Однако если действовавших на свой страх и риск частных торговых компаний можно было привлечь к операции множество, то с государственными посредническими услугами дело обстояло гораздо сложнее. Россия в годы Русско-японской войны находилась в положении, близком к политической изоляции. Заключенный в 1896 году русско-китайский союз был парализован англо-японским союзным соглашением 1902 года и недальновидной политикой России в отношении Китая в конце XIX — начале XX века, а потому практически не действовал. Русско-французский союз был ориентирован на борьбу с Германией, и Франция не была заинтересована в ослаблении военных позиций России в Европе. Отчасти поэтому она готова была оказать России некоторую помощь в приобретении «экзотических крейсеров», отправка которых на Дальний Восток могла ускорить предполагавшуюся победу России и позволяла ей сохранить большее число своих кораблей в балтийских водах. Тем не менее позиция Франции была очень осторожной. Страны Тройственного союза, в интересах которых было ослабить русский флот в Европе, могли только противодействовать любым шагам России в направлении серьезного повышения своего военного потенциала. Еще большего сопротивления следовало ожидать от союзника Японии, Англии, и про-японски настроенных США. Большинство других государств соблюдало строгий нейтралитет.

Таким образом, приобретение «экзотических крейсеров» в связи со сложной для России международной обстановкой с самого начала военных действий представлялось весьма проблематичным. Организация этой сделки требовала полной секретности и тщательнейшей дипломатической подготовки, на которую война времени не оставляла. Поэтому операция с самого начала приобрела некоторые черты авантюры. В то же время абсолютно бессмысленной считать ее нельзя, так как идея осуществления этой акции изначально основывалась на принципиальном согласии Чили и Аргентины на продажу своих кораблей. Обе латиноамериканские республики находились в сложном экономическом положении и не прочь были пополнить бюджет, в условиях военного времени подняв цены на свой оказавшийся столь востребованным «товар». Однако в мае, июле и декабре 1902 года между Аргентиной и Чили был заключен ряд соглашений, устанавливавших паритет военно-морских сил, причем пункт 3 декабрьского договора оговаривал, что строящиеся обеими сторонами корабли не могут быть переданы иной державе иначе как с разрешения британского короля. Поэтому Россия могла вести переговоры только о кораблях, уже находившихся в составе военно-морских флотов латиноамериканских республик. Кроме того, как докладывал уже в феврале 1904 года о возможности приобретения чилийских и аргентинских крейсеров русский военно-морской агент во Франции Г. А. Епанчин, «...можно купить или те и другие вместе, или ничего», поскольку, несмотря на положившее конец аргентино-чилийским пограничным конфликтам в Патагонии соглашение, позволившее приступить к взаимному сокращению вооруженных сил, недавние противники сохраняли некоторые опасения в отношении друг друга. В то же время никаких трений во взаимоотношениях с Россией (как, впрочем, и с Японией) у этих государств не существовало, что оставляло надежду на благополучный исход предпринятых переговоров.

«Garibaldi» — головной из четырех аргентинских броненосных крейсеров итальянской постройки, о приобретении которых Россией велись переговоры в 1904—1905 годах («Rivista Marittima». 1896. № 10)

Россия была заинтересована в приобретении крейсеров по нескольким причинам стратегического характера. Внезапное нападение японцев на русский флот, гибель и выход из строя нескольких кораблей уже в первые дни войны обеспечили японскому флоту господство на море. Поскольку судьба войны, ведущейся против островной державы, решалась в первую очередь в морских боях, для обеспечения победы необходимо было направить в Тихий океан дополнительные военно-морские силы. Однако Черноморский флот России был заперт условиями лондонских конвенций в рамках локального морского театра, и Турция под нажимом Японии и Великобритании отказывалась пропускать через Босфор и Дарданеллы русские корабли. На Балтийском же флоте требовалось немалое время для подготовки к отправке на Дальний Восток как находившихся в достройке новейших броненосцев и крейсеров, так и модернизировавшихся старых кораблей. Поэтому и возникла мысль приобрести уже полностью боеспособные корабли за границей, чтобы либо в составе отдельного соединения, либо с присоединением к формировавшейся на Балтике с весны 1904 года 2-й Тихоокеанской эскадре направить их на помощь сражавшимся военно-морским силам Тихого океана. Ведомость предполагаемых чрезвычайных расходов на усиление флота, составленная в Морском министерстве в феврале 1904 года, уже предусматривала выделение на покупку аргентинских крейсеров около 36 млн руб.

Скорейшая покупка крейсеров вполне могла ускорить комплектование и отправку 2-й эскадры, позволив за счет этих кораблей отказаться от включения в ее состав тех боевых единиц, готовность которых к походу оставляла желать лучшего. Латиноамериканские корабли усиливали эскадру почти в полтора раза, причем за счет броненосных крейсеров, то есть кораблей того класса, которого России явно недоставало. «Экзотические крейсеры» были близки по силе своему наиболее вероятному противнику — отряду из шести броненосных крейсеров вице-адмирала X. Камимуры, Их появление в составе 2-й эскадры должно было отвлекать на себя этот отряд и высвободить русские броненосцы для борьбы только с главными силами японского флота. Кроме того, в высших российских военно-морских кругах серьезно опасались, что чилийские и аргентинские крейсеры может приобрести Япония при посредничестве Великобритании или даже Китая. В такой политической и стратегической обстановке необходимо было спешить.

Предложения о посредничестве стали поступать в Россию вскоре после начала войны по разным каналам, как правило, через военно-морских агентов России в европейских государствах: капитана 2 ранга Г. А. Епанчина (в Париже), лейтенанта графа А. П. Капниста, лично контактировавшего с сыном аргентинского президента в Риме, и полковника Кузьмина-Караваева (в Брюсселе и Гааге). Многочисленные предложения о покупке турецких, испанских, французских, австро-венгерских и даже английских боевых кораблей рассмотрены в упоминавшейся работе В. Я. Крестьянинова. Нас же интересуют только «экзотические», то есть чилийские и аргентинские крейсеры.

Уже через два дня после начала Русско-японской войны директор генуэзского судостроительного завода «Ансальдо» Перроне, ранее построившего «Касугу» и «Ниссин», предложил российскому посланнику в Риме свое посредничество в деле покупки четырех аргентинских броненосных крейсеров («Garibaldi», «General Belgrano», «General San Martin» и «Pueyrredon»). Суть предложения сводилась к тому, что крейсеры приобретались якобы для итальянского правительства, но втайне от него передавались России. Подобный обман собственных властей явно отдавал духом аферы, поэтому русское Морское министерство, опасаясь к тому же получить «кота в мешке», настаивало, чтобы итальянское правительство было поставлено в известность о сделке, а корабли еще до оплаты доставлены заводом «Ансальдо» в балтийский порт Либаву. Перроне не согласился с этими требованиями, сообщив при этом, что Япония одновременно начала переговоры о покупке крейсеров «Garibaldi» и «Pueyrredon», и поэтому президент Аргентины, с которым Перроне связывали совместные финансовые дела, установил ему срок заключения сделки до 16 февраля, после которого указанные крейсеры могли быть проданы Японии.

Это был явный шантаж, но после всестороннего обсуждения вопроса на совещании 14 февраля 1904 года представителей высшего военно-морского и финансового руководства страны Морское министерство несколько смягчило свои требования и решило создать комиссию для осмотра крейсеров под руководством вице-адмирала И. М. Дикова, которая должна была инкогнито прибыть в Буэнос-Айрес. Хотя Перроне был против даже этого, благодаря занятой Россией позитивной позиции 21 февраля Совет министров Аргентины принял решение не продавать свои корабли Японии, а на 8 марта было назначено обсуждение вопроса о продаже крейсеров России. Но 6 марта Морское министерство, вполне удовлетворенное результатом заседания 21 февраля, руководствуясь финансовыми интересами государства и уже имея другие, более выгодные посреднические предложения, выдвинуло твердое условие, что оплата сделки должна состояться только после прибытия крейсеров в Либаву. Поставленный об этом в известность 7 марта Перроне немедленно прервал переговоры. Первая попытка приобрести «экзотические крейсеры» не удалась.

Вряд ли можно согласиться с мнением военно-исторической комиссии при МГШ, согласно которому Перроне фактически решил вопрос о приобретении крейсеров. Отсутствие прямой связи России с Аргентиной позволяло ему шантажировать русских представителей информацией, которую сложно было проверить, а требования приобретения крейсеров без предварительного осмотра, без доставки в порт назначения и с предоплатой сделки были, безусловно, неприемлемыми. Поэтому переход русской стороны к контактам с другими посредниками вполне оправдан, тем более что в силу очередного политического кризиса, разразившегося в Аргентинской республике, и ухода в отставку высших лиц государства, с которыми контактировал Перроне, потерю этого канала связи можно считать не слишком существенной. Однако теперь переговорный процесс предстояло налаживать новым лицам, не имевшим столь прочных и обширных связей с аргентинской политической элитой.

Управляющий Морским министерством вице-адмирал Ф. К. Авелан

Как образно сообщал А. П. Капнисту исполнявший обязанности начальника Главного морского штаба (ГМШ) контр-адмирал 3. П. Рожественский, «вообще около этого дела хлопочут очень много коршунов, одновременно в Петербурге появилось более дюжины комиссионеров разных национальностей, а письменных предложений было более двадцати».

Однако всех конкурентов опередила представлявшаяся по итогам межведомственного обсуждения наиболее надежной германская фирма «Воссидло и К°», бравшаяся организовать покупку тех же четырех аргентинских броненосных крейсеров. 9 марта 1904 года Николай II на запрос управляющего Морским министерством Ф. К. Авелана и министра финансов В. Н. Коковцова — можно ли согласиться на это посредничество — начертал резолюцию «Согласен», официально положив начало скандальной эпопее попыток приобретения «экзотических крейсеров» уже на самом высоком политическом уровне.

Ориентировочно стоимость расходов на покупку крейсеров вместе с боезапасом и доставку их в Либаву должна была составить 32 млн руб., которые Россия обязывалась выплатить после прибытия кораблей и проведения русской экспертизы их технического состояния. Контракт с аргентинским правительством планировалось подписать уже к 1 апреля. Был оговорен и срок прибытия крейсеров в Либаву — не позднее 15 июля. Однако ситуация с покупкой чилийских кораблей оставалась пока неясной. Лишь 13 марта 1904 года некий капитан Баденс предложил Кузьмину-Караваеву посреднические услуги по покупке чилийских крейсеров и миноносцев через Бельгию, однако проект, предполагавший посредничество страны, официально объявившей нейтралитет, использование при перегонке вооруженных кораблей коммерческого флага и заход крейсеров в один из крупнейших портов Европы — Антверпен, был отклонен как явно нереальный. Вопрос оставался открытым, пока в дело не вмешался другой комиссионер — нью-йоркская фирма «Флинт и К°», имевшая опыт посредничества при продаже боевых кораблей в мирное время. Ч. Флинт, один из агентов легендарного американского финансиста Моргана, лично предложил свои услуги русскому послу в Вашингтоне А. П. Кассини 21 марта 1904 года.

Во время этого визита Флинт сообщил, что с организацией переговоров необходимо спешить, так как англо-американская банковская группа «Гиббс и К°» вступила в переговоры с чилийской и аргентинской стороной о продаже крейсеров Великобритании. Поэтому уже 26 марта извещенный Министерством иностранных дел о предложении Флинта Ф. К. Авелан просил министра иностранных дел России В. Н. Ламздорфа передать А. П. Кассини, что если Флинт гарантирует доставку четырех аргентинских («Garibaldi», «General Belgrano», «General San Martin» и «Pueyrredon») и двух чилийских («Esmeralda» и «Chacabuco») крейсеров в Либаву до 1 июля, то русская сторона согласна на его посредничество. Фирма «Гиббс и К°» действительно предлагала любому покупателю приобрести четыре аргентинских крейсера за 31,5 млн руб., и Николай II даже дал согласие на принятие ее услуг, но уже в апреле Гиббс, якобы узнав, что крейсеры предназначены именно для России, отказался заключить контракт. Не исключено, что «утечку информации» в данном случае организовал Флинт, пытавшийся таким образом отстранить от участия в сделке возможного конкурента. Однако, по другим сведениям, в мае 1904 года банкирский дом «Гиббс и К°» получил прямое запрещение британского правительства участвовать в деле приобретения аргентинских кораблей. По-видимому, названная фирма некоторое время пыталась вести «двойную игру» в собственных интересах, прекращенную только волевым вмешательством государственной власти Великобритании.

Общее расположение итальянского броненосного крейсера «Giuseppe Garibaldi». Модификации кораблей этого типа входили в состав флотов Аргентины, Испании и Японии («Rivista Marittima». 1965. № 2)

Теперь вместо того, чтобы разделить функции посредников по приобретению крейсеров, оставив за Воссидло сделку с Аргентиной и передав в ведение Флинта переговоры с чилийской стороной, обеспечивая при этом общую координацию действий посредников через Морское министерство или МИД, российское руководство допустило ситуацию, в которой обе группы посредников стали вести переговоры с чилийским и аргентинским правительствами одновременно, осложняя неуместной в военных условиях конкуренцией проблему налаживания переговорного процесса. При этом те и другие требовали от России выделения дополнительных средств. Общая сумма сделки по возможной покупке семи (четырех аргентинских и трех чилийских) крейсеров должна была превысить 50 млн руб. К тому же посредники настаивали на предъявлении всей суммы к оплате сразу по выходу кораблей из портов Аргентины и Чили. Поскольку это требование не гарантировало передачи кораблей русской стороне, В. Н. Коковцов на таких условиях деньги выделять отказывался. В связи с выявившейся несогласованностью действий постепенно вызревало понимание необходимости остановиться на посреднических услугах одной компании либо официально согласовать их усилия по достижению единой цели. Торопиться с четким оформлением сделки вынуждала и гибель 2 мая 1904 года на русских минах двух японских эскадренных броненосцев, что, казалось бы, прямо диктовало необходимость приобретения Японией за границей новых кораблей с целью компенсировать понесенные потери. В. Н. Коковцов, по занимаемой должности обязанный блюсти финансовые интересы государства, попытался наладить контроль за деятельностью посредников, командировав от Министерства финансов в Париж, куда сходились основные нити плетущейся интриги, крупного специалиста в финансовых вопросах вице-директора Кредитной канцелярии императорского двора А. И. Вышнеградского (сына бывшего министра финансов России). Официально его задача заключалась в том, чтобы «солидно обставить весь механизм платежа». По итогам своих наблюдений, Вышнеградский пришел к выводу, что из двух конкурирующих групп посредников надежнее группа Флинта. Передать дело исключительно в руки Флинта предлагали 3. П. Рожественский. Таким образом, предпочтение этой посреднической группе было отдано на основе всестороннего анализа ее деятельности, а не вследствие «небескорыстного контакта» Ч. Флинта с главным начальником флота и морского ведомства Великим князем Алексеем Александровичем и свитским адмиралом А. М. Абазой, как считал Р. Ш. Ганелин. Тем не менее от услуг «Воссидло и К"» решили пока не отказываться, избрав компромиссный вариант.

16 мая 1904 года в Санкт-Петербурге представителями фирм «Воссидло и К°» и «Флинт и К°», с одной стороны, и Главным морским штабом России, с другой, был подписан договор, согласно которому фирмы были уполномочены купить за счет русского правительства аргентинские крейсеры «General Belgrano» и «Pueyrre-don» за 1 800 000 ф. ст. (17 млн руб.) и чилийские крейсеры «Esmeralda» и «Chacabuco» за 1 400 000 ф. ст. (13,2 млн руб.). В эту сумму включались доставка кораблей на Азорские острова, где должна была состояться их передача России, стоимость полуторного комплекта снарядов и трех торпед на каждый торпедный аппарат. Если посредники приобретали корабли с неполным боекомплектом, то Россия отказывалась от покупки. Крейсеры следовало доставить на Азорские острова не позднее 1 июля 1904 года. Туда же на зафрахтованных за счет средств посредничавших компаний пароходах направлялись русские экипажи. За фрахт, уголь, доставку команд и другие сопутствующие расходы русское правительство доплачивало 35 000 ф. ст. за каждую пару крейсеров. По предъявлении сертификата наиболее авторитетной страховой фирмы Ллойда о том, что корпуса, машины и котлы крейсеров могут выдержать кругосветное плавание (о получении сертификата также должны были позаботиться фирмы-контрагенты) , русский агент принимал корабли без дальнейших испытаний. После этого посредники получали 85% оговоренной контрактом суммы, немедленно после заключения договора депонированной в банкирском доме Ротшильда в Париже с уведомлением, для кого конкретно предназначены деньги. Затем крейсеры направлялись в Либаву, и если в пути не происходило серьезных поломок, Россия выплачивала через тот же банк оставшиеся 15%. При этом оговаривалось, что российское правительство обязуется не входить в соглашение о покупке чилийских и аргентинских крейсеров с другими фирмами иначе, как через посредничество Флинта и Воссидло. Сами же фирмы получали право в интересах дела передавать свои полномочия или часть их в другие руки. Последний параграф договора оговаривал его расторжение, если к 22 мая контрагенты не предъявят доказательств начала своих действий (позже срок был продлен). Документ скрепляли подпись заместителя начальника Главного морского штаба А. А. Вирениуса и сургучная печать ГМШ.

Министр иностранных дел России В. Н. Ламздорф

Как видим, техническая и финансовая сторона операции были проработаны достаточно детально и подразумевали заключение сделки в кратчайшие сроки. Однако дипломатическую подготовку операции Морское министерство совершенно упустило из виду. Ведь крейсеры принадлежали Чили и Аргентине, Азорские острова — Португалии, страховая фирма Ллойда находилась в Великобритании, фирмы-посредники—в Германии и США. В таких условиях без дипломатического обеспечения реализация сделки была в высшей степени сомнительна. Военно-морское командование закрыло глаза и на то, что в договоре не упоминались еще три крейсера, которые соглашались продать Чили и Аргентина; оставалось тайной, кто и под каким флагом будет осуществлять перегонку крейсеров на Азорские острова, Вместо того чтобы привлечь к составлению договора специалистов по международному праву или хотя бы проконсультироваться с МИД, Морское министерство сочло операцию сугубо внутриведомственным делом и полностью положилось на заявленный дипломатический опыт посредников, что значительно осложнило проведение задуманной акции.

Если группа Воссидло пыталась организовать приобретение «экзотических крейсеров» под прикрытием турецкого флага, поддерживая постоянный контакт с русским послом в Париже А. И. Нелидовым, ранее долгое время занимавшим пост посла России в Константинополе, то Ч. Флинт первоначально планировал осуществить фиктивную покупку через султанат Марокко. Однако министр-резидент России в Танжере действительный статский советник Бахерахт сообщил, что такая сделка маловероятна. Более того, из знакомства с прибывшим на место действия представителем Флинта Лангерманом он вынес впечатление, что «его можно считать лишь за темного афериста». Поэтому «марокканский вариант» вскоре отвергли, а для большей надежности «турецкого варианта» решили воспользоваться посредническими услугами союзной России Франции.

Переговоры с Турцией вел представитель германского судостроительного предприятия «Вулкан» в Париже и Гамбурге М. Креста, действовавший в контакте с аргентинскими посланниками в Париже и Риме. Он разработал операцию, согласно которой Россия переводила деньги якобы на строительство четырех броненосных крейсеров типа «Баян» французской кораблестроительной фирме «Форж и Шантье», ранее выполнявшей крупные заказы для русского флота. Фирма на эти деньги приобретала аргентинские крейсеры для Турции, согласившейся предоставить для покрытия сделки свой флаг. По пути в Турцию купленные корабли должны были поднять Андреевские флаги и повернуть в Россию. Несмотря на содействие, оказываемое в проведении переговоров французскими и турецкими официальными лицами, эта многоходовая комбинация была крайне сложна для осуществления, особенно в вопросах финансового обеспечения (передача денег по цепочке Россия — Франция — Турция — Аргентина с уплатой комиссионных на каждом этапе) и комплектования перегонных команд. Поэтому переговоры, детализировавшие операцию, все более и более затягивались. У Г. А. Епанчина даже возникло подозрение, не подкуплен ли Креста японцами, чтобы сорвать покупку крейсеров. Поэтому позже один из руководителей и активнейший участник операции начальник стратегической части Военно-морского ученого отдела ГМШ капитан 1 ранга Л. А. Брусилов (младший брат знаменитого военачальника), предложил отстранить М. Креста от операции с выплатой отступных в размере 1 % от суммы сделки. Однако провал посреднических усилий М. Креста привел к его отстранению от операции «естественным путем».

Ситуацию с переговорами значительно осложняла напряженная обстановка в Аргентине, находившейся в состоянии перманентного политического кризиса. Так, вследствие очередной отставки кабинета министров была сорвана договоренность с М. Креста, и агентам Флинта пришлось начинать здесь переговорный процесс фактически заново. При этом Аргентина постоянно занимала более осторожную позицию, нежели Чили. В некоторых документах встречаются сведения, что аргентинскому правительству предлагалась взятка, но подтверждений этому по вполне понятным причинам обнаружить не удалось. Некоторое время назад уже заключившее с представителем Флинта предварительное соглашение чилийское правительство в связи с политическими неурядицами в сопредельной республике даже склонялось к мысли о продаже своих крейсеров России независимо от Аргентины. К тому же в июне 1904 года у России появился неожиданный союзник — глава колонии буров в Чили Ван Стратен. Буры, потерпевшие поражение в войне с Англией 1899— 1902 годов, желали хотя бы таким образом взять реванш и отомстить стране-победительнице. На контакты с Россией Ван Стратена подвигла информация о том, что Великобритания сама хотела приобрести чилийские крейсеры. При этом он брался организовать покупку и доставку крейсеров в любую указанную ему точку планеты без всяких предварительных условий.

Броненосный крейсер аргентинского флота «General San Martin» (Engineering. 1898. July 15)

Но именно в силу отсутствия четкого плана операции, а также вследствие неимения гарантий приобретения бурами аргентинских крейсеров и согласно условиям ранее заключенного и, казалось бы, вполне успешно реализовывавшегося соглашения с Флинтом и Воссидло предложение Ван Стратена было отклонено. Однако процедура приобретения крейсеров опасно затягивалась. Тогда обеспокоенное агентурными сведениями о японских шагах в том же направлении российское руководство уже только с целью предотвратить возможную покупку крейсеров Японией решает обратиться непосредственно к французским властям, чтобы те официально оформили покупку на себя с передачей крейсеров России по окончании войны. А. И. Нелидову было сообщено об этом 9 июля. Предполагалось купить два чилийских («Esmeralda» и «Chacabuco») и два аргентинских («General Belgrano» и «Pueyrredon») крейсера. На последовавшей встрече Нелидова с министром иностранных дел Франции Т. Делькассе последний заявил, что официальное приобретение крейсеров на имя французского правительства невозможно без одобрения распущенного на летние каникулы парламента. Однако если покупка будет осуществлена компанией «Форж и Шантье», то Делькассе гарантировал ей в этом негласную поддержку, более того, лично обратился к директору компании Ж. Пастро, и тот согласился оказать России полное содействие. Очевидно, в успехе переговоров сыграл свою роль авторитет широко известного в международных дипломатических кругах русского посла во Франции А. И. Нелидова. К тому же ведение переговоров официальным представителем Российской империи гарантировало серьезность намерений и надежность сделки в гораздо большей степени, чем деятельность никому не известных посредников. Ч. Флинт от участия в этих переговорах был полностью отстранен.

Таким образом, была заключена следующая устная договоренность: фирма «Форж и Шантье» приобретает крейсеры якобы за свои деньги и для себя, на самом же деле на выделенные Россией средства, под обязательство французского правительства перед Чили и Аргентиной не перепродавать корабли воюющим сторонам. В течение войны крейсеры должны были отстаиваться во французских портах, а по ее окончании Россия уже официально «покупала» их для нужд своего флота. Реализация этого варианта лишала Японию гипотетической возможности осуществления аналогичной сделки, позволяла избежать международных осложнений и почти гарантировала приобретение крейсеров. Но, как справедливо указывал Г. А. Епанчин, в этом случае их покупка теряла смысл, поскольку флот требовалось усилить для борьбы с конкретным противником и в конкретное время. Исходя из этих соображений, Морское министерство отказалось от фактически обеспеченной российской дипломатией комбинации и вновь обратилось к помощи частных лиц.

«Касуга» в период Русско-японской войны 1904—1905 годов

Помимо причин теоретического характера, на смену позиции российского военно-морского и политического руководства повлияли и новые неутешительные сведения, полученные с театра военных действий в июле — августе 1904 года. Русско-японская война наглядно демонстрировала, насколько значительную роль играют в борьбе на море броненосные крейсеры. После катастрофы 2 мая 1904 года командующий японским Соединенным флотом адмирал X. Того заменил погибшие броненосцы главных сил броненосными крейсерами «Касуга» и «Ниссин», построенными по одному проекту с аргентинскими крейсерами. В бою 28 июля 1904 года эти два корабля вместе с броненосным крейсером «Якумо» вели сражение против главных сил 1-й эскадры флота Тихого океана, пытавшейся прорваться из Порт-Артура, в одной линии с японскими эскадренными броненосцами. Бой 1 августа 1904 года в Корейском проливе показал явное огневое превосходство имевшихся у Японии башенных типов броненосных крейсеров над устаревшими океанскими рейдерами Владивостокского отряда. Более современный, но единственный броненосный крейсер артурской эскадры «Баян» продемонстрировал прекрасные боевые качества и был признан наиболее отвечающим задачам войны крейсером русского флота.

В результате осмысления давшегося дорогой ценой боевого опыта (сражения 28 июля и 1 августа были русскими проиграны, а подорвавшийся на мине «Баян» надолго вышел из строя) ГМШ пришел к выводу, что «отсутствие броненосных крейсеров в составе судов 2-й эскадры... представляет одну из слабейших ее сторон. Необходимо поэтому воспользоваться возможностью приобретения четырех аргентинских и трех чилийских судов теперь же с тем, чтобы задержать отправление 2-й эскадры до прибытия этих судов в Либаву и изготовления к плаванию». Переговоры с «Форж и Шантье» было предложено прекратить, чтобы попытаться успеть ввести новые корабли в состав 2-й Тихоокеанской эскадры. Таким образом, приобретение латиноамериканских крейсеров должно было серьезно повлиять на решение вопроса о сроках отправки эскадры на Дальний Восток.

На необходимость присоединения ко 2-й эскадре «экзотических крейсеров» указывал и главнокомандующий действующими против Японии вооруженными силами России адмирал Е. И. Алексеев, считавший, что без этих подкреплений эскадра скорее всего не будет иметь успеха в борьбе с японским флотом. Однако затягивание начала похода до момента их прибытия срывало организованную 3. П. Рожественским и рассчитанную на определенные сроки систему снабжения эскадры в пути. Поэтому адмирал настаивал на немедленной отправке эскадры, указывая, что «экзотические крейсеры» могут присоединиться к ней на Мадагаскаре. Судя по этому мнению, 3. П. Рожественский вряд ли рассчитывал на успех в деле приобретения крейсеров, поскольку их прибытие на Мадагаскар непосредственно из Южной Америки подразумевало, что степень боевой готовности кораблей, не прошедших необходимой подготовки к походу, с только что принявшей крейсеры командой, будет крайне низка. К тому же вопрос, потребовавший колоссальных усилий для его разрешения и фактически определивший судьбу 2-й эскадры — вопрос угольного снабжения в пути при отсутствии промежуточных баз для «экзотических крейсеров» — был совершенно не проработан. По сведениям В. П. Костенко, уже во время плавания эскадры 3. П. Рожественский высказался о возможности приобретения «экзотических крейсеров» более чем определенно: «Тот, кто распускает слухи о покупке этих крейсеров, повторяет наглую ложь!» Тем не менее совещание у Николая II 25 августа 1904 года приняло решение отправить эскадру с тем расчетом, чтобы она появилась у Владивостока (падение Порт-Артура уже тогда признавалось вероятным) к началу навигации — в марте 1905 года. Образовавшийся «резерв времени» в 1,5 месяца можно было использовать не только для подготовки эскадры к плаванию, но и для реализации планов покупки «экзотических крейсеров». Возможности для этого, казалось бы, существовали.

Чилийский броненосный крейсер «O'Higgins», фигурировавший среди других латиноамериканских кораблей, о приобретении которых Россией велись переговоры во время Русско-японской войны 1904—1905 годов (Rivista Marittima. 1898. № 7)

В начале августа 1904 года одна из английских фирм, поставлявших оружие китайскому правительству, предложила в Пекине русскому дипломату статскому советнику Давыдову следующую сделку: нелегально приобретенные Россией корабли Чили и Аргентины, которые официально объявлялись купленными Китаем, по пути на Дальний Восток должен был конфисковать русский крейсер вследствие заранее организованной «утечки информации» о покупке их не Китаем, а Японией. Министр финансов В. Н. Коковцов и великий князь Алексей Александрович, проанализировав это предложение, сочли его слишком рискованным. Вполне реальной казалась возможность перехвата и конфискации кораблей не русскими, а японскими крейсерами. Таким образом, Япония получала прекрасную возможность пополнить свой флот за деньги, уплаченные противником. Действительно, этот авантюрный вариант слишком напоминал провокацию, и жалеть об отказе от него не приходилось. О количестве же других предложений о посредничестве, поступавших в то время, свидетельствует тот факт, что начальником стратегической части военно-морского ученого отдела Главного морского штаба Л. А. Брусиловым при их анализе «наиболее целесообразными» были признаны 4 (!) варианта.

И хотя В. Н. Коковцов 7 сентября 1904 года писал вице-директору Кредитной канцелярии императорского двора А. И. Вышнеградскому: «...я не ожидаю никакой пользы от всех запутавшихся переговоров», — на основании мнений Л. А. Брусилова и А. И. Вышнеградско-го, предпочитавших посредничество группы Флинта, решено было отказаться от услуг «Воссидло и К"». 15 сентября 1904 года уже только с Флинтом и на более жестких условиях было заключено соглашение, по которому он обязывался в течение двадцати дней заключить сделку с правительствами Чили и Аргентины и доставить корабли к выбранному им месту передачи за 55 дней. При просрочке любого из указанных сроков соглашение признавалось утратившим силу. Оптимальным сроком завершения операции указывалось 5 ноября. Однако Флинт, отчасти в связи с очередной сменой власти в Аргентине, в определенные соглашением сроки уложиться не смог. Между тем 2-я Тихоокеанская эскадра уже была в пути...

Тогда невысокое качество посреднических услуг вновь попытались заменить количеством. Как сообщал из Парижа о прежних и новоявленных посредниках русский посол А. И. Нелидов, «это целая шайка мошенников, работающая на основании документов Морского ведомства и Комитета по усилению флота». Первую из упомянутых организаций возглавлял великий князь Алексей Александрович, вторую — великий князь Александр Михайлович. Один из комиссионеров, некто Шваб, по донесению Г. А. Епанчина, действовал под покровительством великого князя Кирилла Владимировича. Таким образом, к операции оказались причастны все члены российской императорской фамилии, связанные со службой на флоте. Поскольку их личные взаимоотношения оставляли желать много лучшего, возможность совместных действий была крайне сомнительна, ибо даже Николаю II редко удавалось пресекать конфликты между своими родственниками. Информация о переговорах стала проникать на страницы газет, и возникали серьезные опасения дипломатического скандала, особенно опасного накануне разбирательства в Гаагском суде по поводу так называемого Гулльского инцидента, вызванного обстрелом эскадрой 3. П. Рожественского английских рыболовных судов в ночь на 9 октября 1904 года. Но осенью 1904 года секретность операции все же удалось соблюсти. В ноябре того же года появилось новое предложение о посредничестве, на этот раз от датских комиссионеров, предлагавших оформить покупку «экзотических крейсеров» за огромную сумму в 74 млн руб., однако Николай II отказался от предложения как от «несерьезного».

Одним из наиболее перспективных вариантов прикрытия сделки казалось в то время использование греческого флага. Греция с началом Русско-японской войны не объявила декларацию о нейтралитете, поэтому с международно-правовой точки зрения имела большую свободу действий в отношении этого вооруженного конфликта. Кроме того, Греция находилась в крайне натянутых отношениях с Турцией из-за проблемы территориальной принадлежности острова Крит и старалась заручиться в этом вопросе поддержкой России. Нуждалась Греция и в средствах на вооружение армии, потерпевшей катастрофическое поражение в скоротечной Греко-турецкой войне 1897 года, а также была не прочь пополнить свой флот. Стабильно дружеские русско-греческие отношения дополнительно скреплял династический союз. Греческий король Георг I приходился родным братом вдовствующей русской императрице Марии Федоровне и был женат на великой княгине Ольге Константиновне — дочери бывшего генерал-адмирала русского флота великого князя Константина Николаевича. Ее любовь к русскому флоту и популярность среди русских моряков были общеизвестны. Ольга Константиновна всегда лично посещала русские военные корабли, заходившие в греческие воды, и оказывала им всяческое содействие. И хотя Греция была конституционной монархией, что не позволяло решить тот или иной вопрос исключительно волей короля, позиция королевской семьи не могла не учитываться политическими деятелями греческого государства. Таким образом, появлялась возможность использовать эти тесные династические связи в благоприятном для России смысле и в вопросе о приобретении «экзотических крейсеров».

С конца июня по начало декабря великая княгиня Ольга Константиновна со своими сыновьями, королевичами Георгием, Николаем и Христофором, гостила в России, и все они неоднократно встречались с Николаем II, что зафиксировано в его дневниках. Очевидно, в числе тем разговоров коронованных особ были не только семейные проблемы. Христофор покинул Россию в августе, Николай — в октябре, а отъезд в Грецию Ольги Константиновны совпал с периодом наиболее активных усилий России в попытках приобретения греческого флага. Однако в силу сугубой секретности операции Морское министерство вновь начало вести переговоры через своих эмиссаров, даже не поставив об этом в известность русского поверенного в делах в Афинах А. А. Смирнова. И хотя позже ему было дано указание содействовать в решении этого вопроса, российская дипломатическая миссия в операции участия практически не принимала, ограничиваясь пересылкой по инстанции получаемых ею по разным каналам сведений.

В ноябре 1904 года для организации переговоров с греческой стороной в Афины по подложным документам, под фамилией Бланкарт, прибыл Л. А. Брусилов. В помощь ему в столицу Греции командировали и помощника русского морского агента в Константинополе — подполковника Корпуса флотских штурманов Щербо. Прибыл в Афины и Ч. Флинт, но его инкогнито было разоблачено, и он вынужден был спешно покинуть Грецию. При этом Флинт и Брусилов вели переговоры независимо друг от друга, что создавало у греков впечатление конкуренции. Очевидно, Морское министерство к тому времени уже перестало безоговорочно полагаться на услуги Флинта, потеряв к нему доверие после почти года бесплодных усилий, и решило вести дела самостоятельно. Но это вполне разумное решение могло повлечь за собой не только рост взаимного недоверия, но и повышение Грецией расценок за исполнение посреднических функций.

Схема общего расположения чилийского броненосного крейсера «O'Higgins» (Engineering. 1899. Aug. 4)

Не имевшие дипломатического опыта русские морские офицеры допустили грубое вмешательство во внутренние дела греческого государства. Политическая обстановка в Греции была тогда крайне нестабильна, и моряки втянулись во внутриполитическую борьбу. Когда глава греческого кабинета Теотокис оговорил согласие Греции на предоставление своего флага неприемлемыми для России условиями, крупный банкир Георгиадис, через которого осуществлялись контакты с политическими лидерами Греции, запросил кредит в 400 000 франков (150 000 рублей) на агитацию против правительства. Требуемые деньги были Брусилову переведены и попали в руки Георгиадиса. Трудно сказать, в чьи карманы они затем перекочевали, но 9 декабря 1904 года кабинет Теотокиса пал. Формирование нового правительства было поручено находившемуся в курсе переговоров крупному политическому деятелю Греции Делианису, и одно из первых заседаний кабинета было посвящено именно этому вопросу. Но, хотя одним из сильных козырей русской стороны в данной дипломатической партии было предложение существенного кредита на вооружения, Совет министров вынес решение отказать России в связи с неизбежным в случае согласия нарушением конституции страны. По словам Делианиса, он лично доложил обстоятельства дела королю и также получил отказ. Тем не менее попыток приобретения греческого флага Россия не оставила.

Начальник стратегической части Главного морского штаба капитан 1 ранга Л. А. Брусилов

После того как рухнула идея официальной перепродажи крейсеров, стал разрабатываться и вовсе авантюрный вариант, согласно которому официальное лицо, осуществляющее закупку для Греции боевых кораблей, вследствие неточности данных ему инструкций превышает свои полномочия и перепродает корабли России. Существовал даже проект вооружения крейсеров в бухте Суда, на острове Крит! Брусилов же в январе 1905 года вел переговоры с генеральным консулом Греции в Гамбурге и одновременно крупным предпринимателем Коте. Последний утверждал, что имел неоднократные личные контакты с Георгом I и тот соглашался оказать России требуемую услугу, но не за деньги, а за политическую поддержку Греции в вопросе о присоединении к ней острова Крит и отказ от поддержки славянского населения Македонии — территории, на которую также претендовала Греция.

Для содействия переговорному процессу попытались привлечь даже германского канцлера Бернгардта фон Бюлова, но получили вежливый отказ. В курсе переговоров держали и чилийского посланника в Берлине Пинто, утверждавшего, что его правительству для заключения сделки будет вполне достаточно фиктивного документа. Стоимость «бесплатного» флага определялась при этом в 750000 ф. ст. (7,1 млн руб.) плюс 150 000 ф. ст. (1,4 млн руб.) посредникам. Помимо явной демонстрации стремления нажиться за чужой счет, требования греческой стороны нарушали международные договоренности о статусе острова Крит и резко ухудшали отношения России и Турции, с которой также велись переговоры о приобретении флага. Поэтому данный вариант был признан безусловно неприемлемым. Тем не менее, переговоры с греческой стороной прерваны не были, хотя становилось очевидным: неопытность русских моряков в дипломатических вопросах привела к тому, что их попросту использовали в своих интересах не брезговавшие никакими средствами греческие политические группировки. Только взаимная заинтересованность сторон в соблюдении тайны привела к тому, что декабрьские события в Греции не были преданы огласке. Это позволило избежать колоссального международного скандала, вызванного явным вмешательством России в греческие политические дела.

О последовавших вслед за афинской неудачей переговорах в Стамбуле известно только то, что они «были очень затруднительны и встретили много препятствий». Весьма активное участие в неофициальных контактах с турецкой стороной принимал французский авантюрист барон Коттю. Начав свою деятельность еще в феврале 1904 года как агент банкирского дома «Гиббс и К°», с июня он присоединился к группе Флинта и вел тайные переговоры во Франции, Греции и Турции по прямым указаниям Епанчина, Брусилова и Щербо. Впрочем, результаты этой деятельности были не лучше, чем у других посредников.

Флинт, которому контакты с турками были запрещены, был немедленно извещен о провале переговоров в Греции и получил поручение разработать другой перспективный вариант посредничества — через Венесуэлу. Еще 1 декабря 1904 года русский военно-морской агент в Италии А. П. Капнист сообщил, что консул Венесуэлы заявил о согласии правительства этой республики предоставить свой флаг для покрытия сделки с аргентинскими крейсерами. Поэтому прибывший в Рим проездом из Афин в Гамбург Л. А. Брусилов в конце декабря

1904 года вступил в переговоры с представителем президента Венесуэлы графом Орсэ, затем перепоручив их ведение Флинту. 22 декабря 1904 года А. А. Вирениус сообщал, что «флаг Венесуэлы в наших руках уже более двух месяцев », но Аргентина и Чили отказываются от посредничества этой республики на том основании, что Венесуэла не имеет ни повода, ни средств для столь грандиозного приобретения.

Действительно, подобная сделка не могла не вызвать подозрений, и участие в ней третьей заинтересованной стороны неминуемо становилось «секретом полишинеля». Тем не менее, 1 апреля

1905 года Г. А. Епанчин со слов поверенного в делах Венесуэлы в Париже сообщил Ф. К. Авелану, что венесуэльское правительство купило (!) для Флинта три крейсера. После окончания Русско-японской войны Ч. Флинт будет предъявлять России претензии на возмещение средств, якобы потраченных на приобретение венесуэльского флага. Поскольку обнаружить в российских архивах документы, непосредственно касающиеся данного аспекта проблемы, автору не удалось, этот эпизод в истории с «экзотическими крейсерами» остается не вполне ясным. Однако приведенные выше косвенные данные позволяют предположить, что именно на переговорах с Венесуэлой посредниками был достигнут наибольший успех.

Разумеется, перенос переговоров из Европы непосредственно на место продажи крейсеров — в Латинскую Америку был наилучшим способом осуществления предпринятой операции, одновременно обеспечивавшим и максимальную ее секретность. Однако для этого, помимо географических и финансовых, существовали и серьезные политические препятствия. В начале XX века Россия поддерживала дипломатические отношения с Аргентиной, но должность российского посланника в Аргентине совмещалась с основной должностью — посланника в Бразилии. В 1904 году этот пост занимал А. Н. Шпейер, и его резиденция размещалась в столице Бразилии Рио-де-Жанейро. Непосредственно же интересы России в Буэнос-Айресе с марта 1904 года представлял секретарь русской миссии и одновременно исправляющий должность поверенного в делах в Аргентине Н. Н. Пилар фон Пильхау (различные источники указывают его фамилию и даже имя по-разному). Именно на него легла основная тяжесть переговоров с представителями Аргентины и Чили. Ситуация осложнялась еще и тем, что с последней страной Россия дипломатических отношений не имела.

Пилар фон Пильхау первоначально вошел в контакт с неофициальным представителем аргентинского правительства Дель-Визо, который вывел его на полномочных представителей чилийской и аргентинской стороны: морского министра Аргентины и посланника Чили в Буэнос-Айресе. В декабре 1904 года Пилар фон Пильхау вступил с ними в непосредственные переговоры. Латиноамериканские республики выдвинули следующие условия продажи крейсеров: обязательное посредничество какой-либо великой державы, а в случае заключения договора непосредственно с Россией — передача ей кораблей только по окончании Русско-японской войны. Продажа крейсеров должна была осуществляться обеими сторонами только совместно. Очевидно, помимо опасений в неискренности друг друга, в выдвижении Чили и Аргентиной этих требований сыграла роль и позиция Великобритании, с которой Аргентина постоянно находилась в натянутых отношениях из-за спора о территориальной принадлежности Фолклендских островов. Таким образом, в ходе переговоров была подтверждена невозможность заключения прямого соглашения договаривающихся сторон о покупке крейсеров. Наряду с падением 20 декабря 1904 года Порт-Артура и неудачей переговоров о приобретении греческого флага это заставило российское руководство радикально активизировать усилия по покупке крейсеров через частных посредников. 7 января 1905 года в Царском Селе под председательством Николая II состоялось совещание по вопросу об аргентинских и чилийских крейсерах, в котором приняли участие великий князь Алексей Александрович, В. Н. Ламздорф, В. Н. Коковцов, Ф. К. Авелан и А. М. Абаза. Было принято решение полностью возложить проведение затянувшейся операции на свиты его императорского величества контр-адмирала А. М. Абазу, наделенного чрезвычайными полномочиями. Адмирал получал право самостоятельной покупки крейсеров на любых условиях, которые он сочтет приемлемыми, без предварительных консультаций с российским руководством и без ведома заинтересованных министерств. На сопутствующие расходы по организации переговоров ему выделялся кредит в 2 млн руб., причем предъявления по нему каких-либо отчетных документов не требовалось. Единственным серьезным ограничением деятельности Абазы стало принятое по настоянию Коковцова решение о том, что адмирал лишался права предварительной оплаты сделки. Оплата должна была состояться только после занятия кораблей русскими командами. Таким образом, впервые за все время проведения операции руководство ею было фактически сосредоточено в одних руках.

Крейсер чилийского флота «Esmeralda» (Rivista Marittima. 1897. № 3)

А. М. Абаза был принят Николаем II еще 5 января, и, видимо, вопрос о его назначении был предрешен уже тогда. Однако выбор руководителя столь важной политической акции, сделанный лично царем, лишь в очередной раз продемонстрировал фатальную способность последнего самодержца ошибаться в деловых качествах окружавших его людей. Абаза, один из активных деятелей печально известной «безобразовской клики», занимал пост управляющего делами Особого комитета по делам Дальнего Востока и пользовался, как это видно из решений совещания 7 января, безоговорочным доверием императора. На флоте же «паркетный» адмирал авторитета не имел, необходимым дипломатическим талантом и тактом также не обладал. Однако в силу личной близости к царю и занимаемой должности Абаза находился в курсе всех дел по приобретению «экзотических крейсеров», что во многом и обусловило выбор Николая II. Началась обставленная элементами шпионского детектива эпопея приключений Абазы, не без сарказма описанная в воспоминаниях Коковцова. Нас, однако, больше интересует не детективная, а содержательная сторона деятельности адмирала. 23 января 1905 года он прибыл в Париж под фамилией Вальбер и вышел на прямой контакт с посредниками. Наиболее перспективным тогда продолжал казаться «греческий вариант», но Абаза после некоторых колебаний и даже сомнений в успехе операции решил сосредоточить внимание не на покупке флага, а сразу на приобретении кораблей, сообщив в Санкт-Петербург, что есть надежда купить два чилийских крейсера. Однако Ф. К. Авелан счел, что такая покупка не оправдывает риск возможных дипломатических осложнений и почти не усиливает флот, которому нужны все семь крейсеров. Николай II согласился с этим мнением, и Абаза получил соответствующие указания. Но роспуск чилийского конгресса на каникулы не давал возможности приобрести чилийские крейсеры, если даже и был шанс купить их независимо от Аргентины. Тогда Абаза решил лично выехать в Латинскую Америку под видом торговца скотом, но был остановлен в этом намерении телеграммой за подписью генерал-адмирала, в которой сообщалось, что император «приказал все предприятие прекратить». Исходя из каких соображений было принято это неожиданное решение?

Внутреннее сопротивление попыткам приобретения «экзотических крейсеров» нарастало еще с 1904 года. Еще в начале декабря В. Н. Коковцов обратился к Николаю II с предложением не допускать во время войны расходов на послевоенное восстановление армии и флота. И хотя этот шаг был вызван запиской председателя Морского технического комитета вице-адмирала Ф. В. Дубасова о необходимости создания мощного послевоенного флота, не исключено, что таким образом министр финансов пытался устранить и возможность приобретения «экзотических крейсеров» по «французскому» или сходному с ним варианту, то есть с передачей кораблей России по окончании военных действий. Николай II согласился с соображениями Коковцова, что можно считать первым успехом группы противников приобретения латиноамериканских кораблей в российском руководстве. Коковцов, будучи самым радикальным ее представителем, 20 января 1905 года прямо заявил Николаю II, что «не имеется, по глубочайшему моему убеждению, никаких оснований надеяться на возможность приобретения судов, как бы ни была велика настоятельная в них надобность». Таким образом, среди посвященных в операцию лиц у идеи приобретения «экзотических крейсеров» к началу 1905 года выявилось два могущественных противника: министр финансов и остававшийся в тени, но никогда не поддерживавший авантюрных начинаний министр иностранных дел, которые, каждый по своим каналам, могли негласно заблокировать многие действия комиссионеров-посредников. Поэтому Николай II не мог не учитывать мнения этой «оппозиции».

Председатель Морского технического комитета вице-адмирал Д. В. Дубасов

22 февраля 1905 года А. М. Абаза лично отчитывался о результатах своей командировки перед царем, великим князем Алексеем Александровичем и Ф. К. Авеланом. Деятелей «оппозиции» на совещание не пригласили. Итог полуторачасового заседания отражен в записке Николая II В. Н. Ламздорфу от 23 февраля: «Сущность доклада его та, что шансы к приобретению судов Аргентины увеличились. Поэтому я решил (подчеркнуто императором. — С. Г.) продолжать попытки в том же направлении». При этом Николай II дал указание привлечь на этот раз к операции российскую дипломатию с целью оказать нажим на Делианиса и сломить его противодействие в вопросе о предоставлении греческого флага. В то же время серьезным «противовесом» мнению В. Н. Коковцова, заявившего позднее в своих мемуарах, что попытка приобретения крейсеров — «чистейший вздор», стало мнение выступившего в пользу такой покупки государственного контролера П. Л. Лобко.

Великий князь Алексей Александрович

Однако сопротивление вновь реанимированному предприятию продолжалось, на что теперь оказывали влияние не только трагические перипетии Русско-японской войны, но и события первой русской революции. 25 февраля 1905 года В. Н. Коковцов, видимо, посвященный в результаты совещания 22 февраля, вновь обратился к Николаю II. Стараясь не бросать тень на А. М. Абазу, он осторожно, но твердо высказал мнение, что «неуспех дела зависит не столько от недостатка искусства посредников и руководящих ими лиц, сколько от самого способа задуманной операции», невыполнимой при сложившихся политических условиях. 7 марта 1905 года, когда уже достаточно выяснились масштабы поражения русской армии в Мукденском сражении, Коковцов уже без обиняков доложил царю свое мнение: «...покупка крейсеров не спасет Россию от поражения в войне, и всякие затраты на них становятся бессмысленными». В ответ упрямый император начертал резолюцию: «Я решил попытку приобретения судов довести до конца». Абаза вновь отправился в Париж.

Возможно, на решение царя повлияли продолжавшие поступать новые предложения о посредничестве. В начале февраля 1905 года в Гааге некто граф Бреверн предложил России приобрести целую эскадру еще строящихся кораблей разных классов «под флагом одной южноамериканской республики». Почти одновременно в Париже последовало столь же нереальное предложение о покупке за 100 млн франков (37,5 млн руб.) двух бразильских броненосцев, которые должны были быть переданы России в Средиземном море. И хотя даже великий князь Алексей Александрович к этому времени стал серьезно сомневаться в успехе операции, у А. М. Абазы появлялось новое обширное поле деятельности по проверке наличия в этих вариантах рационального зерна.

К тому же, поскольку секретность операции пока удавалось сохранить, у Японии и ее союзника Англии не было оснований открыто дипломатически противодействовать России в попытках приобрести «экзотические крейсеры». Во всяком случае, прямых свидетельств этого не обнаружено, а имеющиеся отрывочные данные крайне скудны. По данным российского МИД, в Японии о деятельности А. М. Абазы и Ч. Флинта узнали не позже мая 1905 года. Однако значительно ранее в МИД и Морское министерство проникла информация о том, что японский поверенный в делах в Бразилии обратился с запросом в Буэнос-Айрес по поводу «экзотических крейсеров»; Великобритания якобы предупредила Турцию, что не допустит сделки о покупке через нее для России латиноамериканских кораблей, а также угрожала Чили репрессиями в случае продажи России своих судов даже через нейтральное государство. Впрочем, насколько соответствуют действительности эти сообщения, можно выяснить, только изучив соответствующие дипломатические документы в зарубежных архивах. При этом следует иметь в виду, что на позицию Форин Офис в англорусском противостоянии оказывал влияние мощный сдерживающий фактор: столкновение Великобритании с Россией могло повлечь за собой конфликт с Францией, крах англо-французских договоренностей 1904 года и развал нарождавшейся Антанты.

Возможность благополучного завершения операции с «экзотическими крейсерами» подтверждает и кажущийся невероятным факт покупки Россией во время Русско-японской войны боевого корабля... в той же Англии. Еще 23 сентября 1904 года из Великобритании в Либаву вышел замаскированный под яхту турбинный миноносец «Каролина» (водоизмещение 160 т, скорость 31 уз), прибывший в пункт назначения 28 сентября. Миноносец, приобретенный при посредстве Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования, возглавляемого великим князем Александром Михайловичем, был зачислен в состав русского флота в марте 1905 года под наименованием «Ласточка». Появившийся прецедент покупки боевого корабля во время войны у союзника Японии (!) трудно переоценить. Безусловно, этот факт подтверждал высказанное ранее мнение Л. А. Брусилова, что приобретение Россией хотя бы одного вспомогательного крейсера в Англии значительно затруднит ее протесты против подобных сделок с другими державами. Однако известный Гулльский инцидент поставил Россию и Великобританию на грань войны и разрушил надежды на приобретение в Англии других кораблей. Прецедент не был должным образом использован.

Показательно, что покупку «Ласточки» формально совершил действовавший независимо от морского ведомства комитет, фактически представлявший собой не государственную, а общественную организацию. Однако и Морскому министерству еще в начале войны удалось приобрести у частных американских фирм две подводные лодки — «Fulton» и «Protektor», переименованные соответственно в «Сом» и «Осетр», и заказать пять подводных лодок в США и три в Германии, причем в знак благодарности за полученный заказ фирма Ф. Круппа подарила России малую подводную лодку, названную «Форель». «Сом», «Осетр» и «Форель», введенные в строй в сентябре 1904 года, в следующем году уже принимали участие в морской обороне Владивостока. Однако как подводные лодки, так и турбинные миноносцы считались тогда экспериментальными кораблями (что во многом объясняет факт их продажи) и серьезного влияния на ход военных действий оказать не могли.

Контр-адмирал А. М. Абаза

Следует также отметить, что в Великобритании во время войны были приобретены оборудованные уже в России плавучая мастерская «Ангара» и транспорт «Анадырь». В Германии — четыре быстроходных пассажирских парохода, вооруженных в России и принимавших участие в походе 2-й Тихоокеанской эскадры в качестве вспомогательных крейсеров («Дон», «Урал», «Терек» и «Кубань»), и пароход, приспособленный для ведения воздушной разведки с помощью аэростатов — «Русь». У германской Гамбург-Американской компании для нужд русского флота было куплено 11 пароходов. Серьезных дипломатических осложнений покупка этих кораблей не вызвала. С «экзотическими крейсерами», серьезно усиливавшими русский флот, разумеется, дело обстояло бы иначе, но полностью сбрасывать со счетов возможность их приобретения все-таки было нельзя.

Пока шли переговоры, на флоте развернулась активная подготовка к приему пополнений. Так как передача крейсеров должна была состояться за пределами России, очевидно в Южной Америке, то в Либаве формировалась экспедиция для приема крейсеров русскими командами, в состав которой планировалось включить 12 вспомогательных судов, часть из которых была приобретена за границей. Общие расходы на организацию экспедиции планировались в объеме 11 —12 млн руб. Поскольку новые корабли русского флота должны были составить сильный боевой отряд, командование ими предполагалось возложить на авторитетного и достойного такой должности адмирала. Первоначально командовать «экзотическими крейсерами» было предложено начальнику штаба Черноморского флота и портов Черного моря контр-адмиралу М. А. Данилевскому. Однако он, считая эту операцию авантюрой, отказался и даже вызвался доложить о ее неосуществимости лично царю, но не был допущен к высочайшему докладу. После этого возглавить секретную экспедицию было поручено более сговорчивому младшему флагману 2-й флотской дивизии Балтийского флота контр-адмиралу Н. А. Беклемишеву.

Подготовка экипажей новых крейсеров велась пока «теоретически», о чем свидетельствуют сохранившиеся в РГАВМФ чертежи и описания аргентинских и чилийских кораблей. Был установлен также порядок управления командами на пути следования к месту назначения, разрабатывались вопросы обучения команд на принятых ими кораблях. При этом подготовка экипажей «экзотических крейсеров» велась еще и для того, чтобы в случае возможной отмены экспедиции укомплектовать обученными командами готовившийся к отправке на Дальний Восток 2-й отряд 3-й эскадры флота Тихого океана под командованием контр-адмирала К. Д. Нилова.

Обнадеживающие донесения посредников привели к тому, что экспедиция планировалась на начало — середину апреля 1905 года. Поскольку существовало опасение, что японцы могут перехватить и потопить транспорты с экипажами, топливом и предметами снабжения для «экзотических крейсеров» в пути, в Латинской Америке были приняты некоторые меры по обеспечению безопасности экспедиции. В декабре 1904 года место российского посланника в Аргентине занял действительный статский советник М. Э. Прозор. Он находился в дружеских отношениях с отставным полковником бразильских вооруженных сил де Васконселосом, который под видом торгового агента стал заниматься сбором информации о возможных диверсионных акциях японских агентов против транспортов экспедиции Беклемишева. Следует отметить, что эти опасения не были абсолютно беспочвенными, так как японские агенты с весны 1904 года закупали в Аргентине сырье и продовольствие, и еще Пилар фон Пильхау вынужден был бороться с инспирированной японцами антирусской кампанией в аргентинской прессе.

7 апреля 1905 года Н. А. Беклемишев подписал секретный план экспедиции, который подразумевал раздельное следование групп судов и предусматривал различные меры предосторожности. Конечным пунктом экспедиции назначались порты Аргентины и Чили. В случае встречи с неприятелем при невозможности укрыться в нейтральном порту транспорты предписывалось затопить. После приемки крейсеров соединенный отряд направлялся в Либаву. Этот порт был объявлен пунктом назначения отряда вследствие направленной Ф. К. Авелану еще 23 февраля 1905 года записки А. А. Вирениуса, в которой он предположил, что если «экзотические крейсеры» будут приобретены, то присоединиться к эскадре З. П. Рожественского или даже к первому отряду 3-й эскадры под командованием Н. И. Небогатова (вышел из Либавы на соединение со 2-й эскадрой 3 февраля 1905 года) они уже не успеют. Поэтому представлялось желательным провести подготовку новых кораблей к переходу в Тихий океан на Балтике, а затем включить их в состав отряда К. Д. Нилова, который предполагалось отправить на Дальний Восток ориентировочно 15 августа 1905 года.

Чилийский крейсер «Chacabuco»

11 апреля 1905 года в Либаву прибыли 1500 моряков Черноморского флота, предназначавшихся для укомплектования «экзотических крейсеров». Уверенность в приобретении крейсеров была на флоте настолько сильна, что за будущим соединением утвердилось официальное наименование «Отдельный отряд крейсеров особого назначения», по которому в апреле 1905 года и отдавались приказы Н. А. Беклемишева. В числе других вариантов названия отряда в служебной переписке встречалось «Отряд судов особого назначения», «Второй отдельный отряд судов флота Тихого океана» и даже «Четвертая эскадра флота Тихого океана». Но установившееся наименование свидетельствовало о том, что теперь, с учетом событий Русско-японской войны, «экзотические крейсеры», возможно, предназначались не только для Тихоокеанского флота.

Однако в самый разгар подготовки, 8 мая 1905 года, Николай II приказал Ф. К. Авелану свернуть операцию. О высочайшем повелении в тот же день уведомили А. М. Абазу, тем не менее дав ему указание «продолжать фиктивные сношения для предупреждения покупки судов Японией». 9 мая была отменена экспедиция Н. А. Беклемишева, которым теперь планировали заменить К. Д. Нилова. В. Н. Ламздорф был извещен Авеланом о решении царя только 11 мая, что лишний раз подчеркнуло негативное отношение морского ведомства к возможностям отечественной дипломатии, сохранявшееся в течение всей операции. Она была прекращена менее чем за неделю до генерального сражения русского и японского флотов, которое должно было решить судьбу войны. «Экзотические крейсеры» уже никак не могли повлиять на его исход. Однако не исключено, что помимо стратегических соображений, «последней каплей», вызвавшей прекращение переговоров, стало сообщение А И. Нелидова от 7 мая 1905 года о том, что бывший шведский военный агент в Санкт-Петербурге капитан Берлинг потребовал возмещения убытков за отстранение его Абазой по оскорбительным обвинениям от приобретения аргентинских кораблей, якобы порученного Берлингу лично Николаем II, и угрожал подать на Абазу в суд. Вовлечение в возможный политический и финансовый скандал имени русского императора в условиях, когда в стране шла революция, было явно излишним.

Касаясь здесь финансовой стороны дела, остается констатировать, что установить точную сумму расходов на операцию по приобретению «экзотических крейсеров» не представляется возможным из-за отсутствия отчетных документов. Оценки историков и мемуаристов по этому вопросу серьезно расходятся. Так, С. К). Витте говорил, что «были затрачены и украдены многие миллионы». Р. Ш. Ганелин считал, что общие затраты на операцию превысили 0,5 млн руб. Э. Г. Путятова указала в своей диссертации, что из кредита в 5 300 000 руб., открытого в парижском банке Ротшильда Морскому министерству в августе 1904 года по указанию Николая II, менее чем за год без предъявления каких-либо отчетов было израсходовано около 1 млн руб. Однако на деле эти средства предназначались вовсе не для «экзотических крейсеров», а были выделены на покупку шести миноносцев в Великобритании. Реальная же стоимость семи предполагавшихся к покупке крейсеров, по мнению В. Н. Коковцова, составляла 36—38 млн руб., тогда как посредники, с учетом расходов по доставке, обеспечению боекомплектом и комиссионных выплат, запрашивали суммы от 52 до 74 млн руб.

19 мая 1905 года в Особом совещании по вопросу о возмещении расходов Флинта решено было выплатить ему 82 000 дол. (160 000 руб.). 30 мая того же года на это было получено согласие Николая II. Всего же посредникам, по наиболее достоверным данным Департамента государственного казначейства, были возмещены расходы в сумме 251 061 руб. Кредитивы, выданные парижским банком Ротшильда, были возвращены ему посредниками в 1908 году по требованию Морского министерства, опасавшегося держать эти компрометирующие документы в частных руках. Тем не менее тяжба о долгах России тянулась до 1911 года, когда комиссионерам в Аргентине было выдано еще 18 940 руб. На этом последние финансовые вопросы истории с «экзотическими крейсерами» были решены. Однако сколько денег израсходовали ведшие переговоры представители Морского министерства (особенно в Греции и Турции), неизвестно. Судьба двух миллионов рублей, попавших в руки А. М. Абазы, также не ясна. В результате вопрос о том, сколько конкретно средств было потрачено или же украдено в ходе операции, остается пока без ответа.

Почти сразу вслед за прекращением неудавшейся операции с «экзотическими крейсерами», 14—15 мая 1905 года 2-я эскадра флота Тихого океана была разгромлена в Цусимском сражении. Немалый вклад в победу японского флота внесли броненосные крейсеры, которым русская эскадра могла противопоставить только устаревшие корабли. Война была бесповоротно проиграна. И хотя посреднические предложения об организации покупки чилийских и аргентинских крейсеров, разумеется отвергаемые Морским министерством за ненадобностью, поступали из Латинской Америки и Болгарии (!) даже по окончании войны, отныне эпопея попыток приобретения «экзотических крейсеров» становилась достоянием истории.

Предпринятый анализ всей этой истории позволяет утверждать, что попытка приобретения «экзотических крейсеров» является одной из интереснейших и наиболее масштабных секретных военно-дипломатических операций начала XX века. В ней были задействованы частные посреднические фирмы и государственные структуры ряда европейских, американских, азиатских и даже африканских стран. Военное значение операции было исключительно велико, так как при ее благополучном исходе у России появлялся шанс решить в свою пользу главный стратегический вопрос Русско-японской войны 1904—1905 годов — вопрос о господстве на море. Если бы даже крейсеры не приняли участия в военных действиях, нельзя сбрасывать со счетов возможность проведения ими серьезной военной демонстрации.

При этом следует отметить, что покупка «экзотических крейсеров» для нужд 2-й Тихоокеанской эскадры не была для России самоцелью. Одной из причин начала операции было стремление сорвать возможную покупку крейсеров Японией. На внешнее влияние указывает и тот факт, что инициатива в организации переговоров исходила со стороны посредников, заинтересованных в материальном успехе сделки не меньше, чем российское руководство. Вследствие этого посредники-комиссионеры, имея целью элементарную наживу, не брезговали никакими средствами, и в первую очередь благодаря им операция с течением времени все более и более приобретала черты грандиозной аферы.

По мнению исторической комиссии при МГШ, главной причиной неудачи переговоров о приобретении «экзотических крейсеров» стала невозможность добиться получения нейтрального флага. Однако в свете изложенных выше фактов данную точку зрения следует признать неверной. На провал переговоров повлиял сложный комплекс причин, в котором проблема флага не является важнейшей. Шансы на успех операции были наиболее велики в начале Русско-японской войны, когда военный и международный авторитет Российской империи не был еще поколеблен крупными поражениями. Тогда мало кто сомневался в победе России, и «право сильного» в этих условиях могло перевесить международное право. Это подтверждают удачные сделки по приобретению вспомогательных крейсеров, военных транспортов, подводных лодок и миноносцев в Германии, США и Англии. Однако ход военных действий, необходимость нести ответственность за нарушение норм международного права, авантюрные действия сомнительных посредников, явная несогласованность в действиях привлеченных к переговорам частных коммерческих и государственных структур, допущенное ими вмешательство во внутренние дела ряда государств вначале осложнили проведение сделки, а затем и вовсе сделали ее осуществление крайне проблематичным. К тому же было очевидно, что военно-стратегический успех операции во многом «компенсировался» неизбежными международными осложнениями, что прекрасно понимали занимавшие очень осторожную позицию отечественные дипломаты.

Дух авантюризма, привнесенный посредниками в среду руководства Морского министерства и в окружение императора, привел к тому, что Министерство иностранных дел в большинстве случаев было фактически отстранено от проведения операции, хотя именно при его участии Россия добивалась в переговорном процессе наибольших успехов (самый яркий пример — переговоры Нелидова и Делькассе). Как накануне Русско-японской войны российское дипломатическое ведомство не смогло в полной мере оценить исключительной политической роли русского военно-морского флота на Дальнем Востоке, так в годы войны уже Морское министерство «отплатило» тем же, не сумев осознать необходимости тесных контактов с МИД при осуществлении тайной операции международного характера. Эта взаимная слепота военных моряков и дипломатов дорого стоила России, а поскольку некоторые трения между радикально настроенным военным руководством и осторожным дипломатическим корпусом отмечаются вплоть до настоящего времени, то история с «экзотическими крейсерами» может стать еще одним напоминанием о том, что полноценную защиту внешнеполитических интересов государства могут обеспечить только согласованные действия военного и дипломатического ведомств.

Межведомственная рознь оказала крайне негативное влияние на судьбу планировавшейся операции. В условиях отсутствия «объединенного правительства» наблюдались принципиальные расхождения в мнениях руководителей Морского министерства, Министерства финансов и МИД. Долгое отсутствие единого руководства операцией также способствовало ее срыву. Пытавшийся лично координировать усилия по приобретению крейсеров Николай II колебался в борьбе ведомственных интересов, нередко принимая противоречивые решения. Когда же единоличным руководителем операции был наконец назначен А. М. Абаза, момент уже был упущен, да и сам он статусу порученной миссии явно не соответствовал. Так общий политический кризис в стране, приведший в итоге к революции 1905— 1907 годов, серьезно отразился и на возможности осуществления конкретной военно-дипломатической акции.

Основные тактико-технические элементы «экзотических крейсеров»*

* Таблица составлена по данным: РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Т. 4. Д. 5961. Л. 51; РГИА. Ф. 565. Оп. 7. Д. 27624. Л. 211; Военные флоты и морская справочная книжка на 1904 год. СПб., 1904. С. 312—313, 750—753; Крестьянинов В. Я. Крейсера Российского императорского флота 1856— 1917 гг. Ч. 2. СПб., 2000. С. 49; Сулига С. В. Корабли Русско-японской войны. Вып. 2. Японский флот. Якутск, 1955. С. 14—18.

В таблицу вошли только те корабли, о продаже которых велись переговоры. В некоторых документах и слухах фигурировали также чилийский броненосец «Capitan Prat» и аргентинские легкие крейсеры «Buenos Aires» и «Nueve de Julio».

Тем не менее нельзя расценивать итоги неудавшейся операции как однозначно негативные. Отрицательный результат — тоже результат. Россия приобрела чрезвычайно ценный опыт осуществления тайных политических операций международного масштаба (к сожалению, не подвергшийся должному анализу). Изолированные российские ведомства приобрели некоторые навыки совместной работы. Операция содействовала дальнейшему сближению и установлению более тесных экономических и дипломатических контактов России с государствами Латинской Америки. Был осуществлен ряд сопутствующих сделок по приобретению военных судов, которые можно было рассматривать как важный юридический прецедент (показательно, что накануне и во время Первой мировой войны Россия вновь предпримет подобные попытки). Не исключено, что масштабные и более выгодные предложения России действительно помешали возможной сделке о покупке нескольких латиноамериканских крейсеров Японией. И, наконец, в глобальном плане неудачу России следует рассматривать как важную победу норм международного права.

Бесспорно, тема «экзотических крейсеров» не закрыта настоящим исследованием. В ней остается масса «белых пятен» (тайные переговоры Флинта с Венесуэлой и Щербо — с Турцией, финансовые расходы на операцию, ее влияние на политические кризисы в Аргентине и Греции и др.). Ликвидировать их можно, только проведя скоординированную работу по выявлению необходимых документов в архивах государств, участвовавших в переговорах по рассматриваемой сделке. Но в настоящий момент организация подобного международного исторического исследования представляется столь же маловероятной, сколь маловероятной была в свое время покупка «экзотических крейсеров». Но если шансы на успех были тогда, то будем надеяться, что они не потеряны и сейчас.

Литература и источники

АВПРИ. Ф. 150. Оп. 493. Д. 261, 283.

Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 2. М., 1960.

Военные флоты и морская справочная книжка на 1904 год. СПб., 1904.

Ганелин Р. Ш. Попытки развития экономических связей между Россией и странами Латинской Америки в конце XIX — начале XX в. // Монополии и иностранный капитал в России. М.; Л., 1962.

ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1.Д. 296; Ф. 568. Оп. 1.Д.661.

Данилевский М. Русские адмиралы перед призраком Цусимы // Санкт-Петербургские ведомости. 1909. № 92. С. 2—4.

Дик Е. Н. Российско-американские отношения конца XIX - начала XX в. (1890—1914). Дисс.... канд. ист. наук. М., 1994.

Дневники императора Николая II. М., 1991.

Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903—1919 гг. Кн. 1. М., 1992.

Королев Н. В. Страны Южной Америки и Россия (1890—1917 гг.). Кишинев, 1972.

Костенко В. П. На «Орле» в Цусиме. Л., 1955.

Крестьянинов В. Я. Крейсера Российского императорского флота 1856—1917гг. Ч. 2. СПб., 2000.

ОРРНБ. Ф. 311 .Оп. 1. Д. 3.

Путятова Э. Г. Русско-аргентинские отношения конца XIX — начала XX вв. Дисс.... канд. ист. наук. Л., 1989.

РГАВМФ. Ф. 3. Оп. 1.Д.73;Ф.417.Оп. 1. Д. 3005, 3007, 3034, 3039, 3063, 3217, 3386, 3409; Ф. 418. Оп. 1.Т. 4. Д. 5961; Ф. 763. Оп. 1.Д. 4; Ф. 1280. Оп. 1.Д. 39.

РГИА. Ф. 560. Оп. 28. Д. 318; Ф. 565. Оп. 7. Д. 27624, 27745.

Соловьев Ю. А. Воспоминания дипломата. 1893—1922. М., 1959.