Канонерские лодки Балтийского флота «Гиляк», «Кореец», «Бобр», «Сивуч»
А.В.Скворцов

(Гангут #34-35)

Замысел, проектирование, устройство и боевые возможности

Постройка и испытания

Заграничное плавание «Гиляка» и «Корейца»

Служба кораблей в 1909—1914 годах

Участие в боевых действиях Первой мировой войны

Послесловие

Комментарии

«Кореец», «Бобр», «Сивуч», «Гиляк» — имена этих кораблей широко известны из истории Русско-японской войны, а первое из перечисленных — воистину легендарно. Но речь ниже пойдет не о них, а о канонерских лодках, построенных уже после войны с Японией, и хотя предназначавшихся для службы на Дальнем. Востоке, но так никогда и не бороздивших тихоокеанские воды.

Канонерская лодка Балтийского флота «Гиляк»

Замысел, проектирование, устройство и боевые возможности

В своем отчете за 1900 год командующий войсками Приамурского военного округа генерал от инфантерии Н.И. Гродеков предложил «для наведения порядка и обеспечения безопасности на реках Амур и Уссури приобрести специальные пароходы для полицейской службы». Резолюция императора Николая II гласила: «Что предполагается сделать? Пора заводить несколько канонерок».

Повеление приняли к исполнению — при Главном штабе сухопутных войск создали комиссию по организации Амурской флотилии канонерских лодок. Задача комиссии заключалась в определении количественного состава и тактико-технических элементов кораблей, мест базирования, структурного строения флотилии, объемов необходимого финансирования. В состав комиссии вошли представители Министерства путей сообщения, Министерства финансов, а также Министерства государственного контроля. Морское министерство представлял капитан 1 ранга М.П. Молас.

В ноябре 1902 года генерал-адъютант Е.И.Алексеев (будущий наместник на Дальнем Востоке) получил запрос комиссии о необходимых потребностях при организации обороны реки Амур. Через полгода он дал свои рекомендации: «Наиболее подходящим типом судов для действий в лимане следует считать мелкосидящие и очень поворотливые канонерские лодки, например типа лодки "Гиляк", но с более сильными машинами и со скоростной артиллерией меньшего калибра, чем на упомянутой лодке».

В мае 1903 года Николай II рассмотрел очередной отчет генерала Н.И. Гродекова, в котором вновь поднимался вопрос о флотилии. Последовала резолюция: «В каком положении?», а затем и указание о передаче всех дел по ее организации в Морское министерство.

Через два месяца уже Главный Морской штаб направил Е.И.Алексееву запрос о данных, необходимых для проектирования кораблей флотилии. 17 ноября 1903 года наместник сообщил управляющему Морским министерством Ф.К.Авелану свое мнение: «Охрана реки Амур,.согласно глубине фарватера, распадается на 4 участка:

1) от устья реки Амур до Хабаровска, до которого доходят суда с 12-футовой (3,66 м. — А.С.) осадкой;

2) от Хабаровска до Благовещенска, где глубина доступна в малую воду судам до 2,5 футов (0,76 м. — А.С.) углубления;

3) по реке Сунгари — для таких же судов;

4) от Благовещенска до предела судоходства и по Аргуни для судов с 2-футовой (0,61 м. — А.С.) осадкой...

Ввиду этого полагаю, что для защиты 1-го участка, от устья до Хабаровска, — должны иметь три канонерские лодки улучшенного типа "Гиляк" с осадкой не более 8-ми футов (2,44 м. — А.С.) и отличной поворотливостью, чтобы в случае надобности быть пригодными для действия на китайских реках».

Для охраны остальных же участков реки Е.А. Алексеев предложил использовать чисто речные канонерские лодки с осадкой 0,61 м и скоростью 10—12 уз, вооруженные одним 75-мм и одним 57-мм орудием, а также четырьмя пулеметами.

Все эти соображения наместника послужили основанием для определения типов кораблей Амурской флотилии и установления заданий на их проектирование, направленных 11 января 1904 года в Морской технический комитет (МТК). В судостроительную программу дополнительно были включены четыре канонерские лодки типа «Гиляк» и 10 речных лодок малой осадки.

Канонерская лодка Сибирской флотилии «Гиляк», предназначавшаяся для использования в лиманах и устьях рек

В Главное гидрографическое управление ушел запрос о глубинах фарватеров в нижнем течении Амура и китайских рек Ялу, Пин-Янг, Ляохе, Пейхо. Согласно заключению гидрографов, канонерская лодка с осадкой 2,13—2,43 м могла свободно действовать в низовьях этих рек. Лишь бар реки Пейхо — практически осушной в отлив — накладывал ограничения, поскольку при приливе глубина на нем не превышала 2,1—3,1 м, при ветре с берега уровень опускался до 1,8 м.

Канонерская лодка «Хивинец» — один из прототипов новых канонерских лодок для Амурской флотилии

К тому времени в МТК уже имелся опыт разработки проектов таких мореходных канонерских лодок, которые могли бы эксплуатироваться не только в морских условиях, но и заходить в устья крупных рек: построенный в 1898 году «Гиляк», служивший перед Русско-японской войной кораблем-стационером на китайской реке Пейхо, и утвержденный в апреле 1903 года проект «Хивинца», предназначавшегося «для стационерной службы в водах Персидского залива и Шатт-эль-Араба» — реки, образуемой слиянием Тигра и Евфрата. По этой причине в чертежной мастерской МТК, возглавляемой И.Г. Бубновым, разработка нового проекта не заняла много времени. Уже через восемь месяцев после получения задания, 21 сентября 1904 года, на заседании кораблестроительного отделения МТК был утвержден проект «мелкосидящей канонерской лодки для реки Амур 858 тонн водоизмещения».

По архитектуре, форме и конструкции корпуса, расположению помещений, артиллерии, системам, устройствам проект двухпалубной лодки во многом повторял канонерскую лодку «Хивинец», походя силуэтом на крейсер.

Клепаный корпус собирался из сименс-мартеновской стали. Толщина наружной обшивки составляла 8,7 мм в средней части и 7,5 мм — в оконечностях; форштевень выполнялся литой.

Шпация равнялась 36 дюймам (914,4 мм). Бракетные флоры из уголка 90x60x8 мм по наружной обшивке и 75x50x6 мм по второму дну шли от непроницаемого вертикального киля высотой 0,61 м сквозь первый проницаемый стрингер до второго непроницаемого стрингера. Уголки скреплялись бракетами у балок продольного набора. Толщина днищевых стрингеров составляла 5 мм, а вертикального киля — 6,2 мм.

Водонепроницаемые флоры располагались на 8, 13, 20, 25, 30, 35 72, 41, 45, 47, 51, 55, 59 шпангоутах. Они также стояли между вертикальным килем и непроницаемыми стрингерами.

Второе дно толщиной 5 мм простиралось от 8 до 59 шпангоута, а по ширине — до второго стрингера. На непроницаемые флоры опирались поперечные переборки, а на вторые днищевые стрингеры — продольные переборки толщиной 7,5 мм в средней части и 6,2 мм в оконечностях.

Набор бортовых перекрытий состоял из шпангоутов — «полос корытной стали (швеллерный прокат. — АС.) №12», проходивших сквозь бортовой стрингер толщиной 4 мм, расположенный в плоскости жилой палубы.

Палубные бимсы выполнялись из «полос корытной стали № 10». Палубный стрингер имел толщину 7,5 мм в средней части и 6,2 мм в оконечностях, остальной настил верхней палубы — 2,5 мм. Толщина настила жилой палубы составляла 4,4 мм, палубы бака — 2,5 мм.

Жилая палуба покрывалась линолеумом, а верхняя палуба, палуба бака и мостики — 50-мм тиковыми досками; у орудий главного калибра толщина тикового покрытия составляла 100 мм.

На верхней палубе находилась баковая надстройка, продолжением стенок которой стали высокие фальшборта, простирающиеся до кормовой рубки.

Боевая рубка изготовлялась из броневой стали толщиной 20 мм, крыша и подшивка рубки — из маломагнитной стали толщиной 12 мм. Другого бронирования проектом не предусматривалось.

Мачту диаметром у основания 1,22 м планировалось изготовить по чертежам мачты канонерской лодки «Хивинец». Позднее, в процессе постройки, по предложению главного корабельного инженера Петербургского порта Д.В.Скворцова на «Хивинце» тяжелую мачту заменили легкой сигнальной без марса с переносом пулеметов на мостики, а неиспользованная мачта досталась «по наследству» головному кораблю новой серии.

На лодке устанавливались четыре котла Бельвиля без экономайзеров; общее число трубок во всех котлах — 640 шт., площадь колосниковых решеток — 8,8 м2. Рабочие давление пара составляло 15,9 атм, а масса котельной установки — 56 т. Запас котельной воды равнялся 10 т. Котлы располагались в двух котельных отделениях, каждая пара котлов со своей дымовой трубой.

Две главные паровые машины тройного расширения с тремя вертикальными цилиндрами с рабочим давлением пара 13,6 атм вращали гребные валы с частотой 230 об/мин. Цилиндры имели диаметры; высокого давления — 300 мм, среднего давления — 450 мм, низкого давления — 680 мм, ход поршней — 380 мм. Охлаждающая поверхность главных конденсаторов (холодильников) составляла 118,9 м2.

Согласно требованиям спецификации главные машины должны были развить на шестичасовой пробе суммарную мощность не менее 800 л.с. Возможность достижения скорости 12 уз при данной мощности машин подтвердили испытания, проведенные под руководством А.Н.Крылова в Опытовом бассейне.

Дейдвудные трубы выполялись из пушечного металла с бакаутовыми прокладками, кронштейны гребных валов — из литой стали. В качестве движителей использовались два трехлопастных бронзовых винта диаметром 1,82 м каждый, правый винт — правого, а левый — левого вращения, причем диски вращения винтов, несмотря на малую осадку, располагались выше основной плоскости. Площадь руля составляла 3,8 м2.

Проект канонерской лодки для Амура и китайских рек: 75-мм орудия расположены на мостиках. Сентябрь 1904 года. РГАВМФ. Ф.421. On./. Д.1619. Л.78. Публикуется впервые

Суммарная масса главной энергетической установки, включая массу котлов, главных машин, вспомогательных механизмов, валов, винтов, запасных частей и принадлежностей, составляла 118т, то есть 147,5 кг массы на 1 л.с. мощности. Нормальный запас угля равнялся 60 т, полный — 100т.

Для выработки электроэнергии предназначались две паровые динамо-машины постоянного тока мощностью по 25,2 кВт и напряжением 105 В. Они питали два 60-см прожектора, восемь дуговых фонарей, 252 лампы накаливания, водоотливные насосы и другие потребители. Водоотливную систему предполагалось оснастить семью электротурбонасосами производительностью 150 т/ч, трюмно-пожарная система оснащалась помпами Вортингтона. В проекте применили якоря Холла: два становых и запасной массой 960 кг, один кормовой массой 720 кг. Длина цепи каждого якоря составляла 215 м, мощность паровых шпилевых машин — 20 л.с., скорость выбирания цепи — 12 м/с.

Тактико-технические элементы проектов канонерских лодок

Схема общего расположения канонерской лодки «Гиляк». С чертежа, датированного 26 апреля 1905 года. РГАВМФ. Ф.876. On.113.A-49. Публикуется впервые

Шлюпочное вооружение скопировали с «Гиляка»: на шлюпбалках подвешены 6-весельные вельбот и ял. 8,5-метровый паровой катер, 14-весельный баркас, 4-весель-ный ял обслуживались стрелой, установленной на мачте.

Каждая канонерская лодка вооружалась двумя 120-мм и четырьмя 75-мм орудиями, а также двумя пулеметами на марсе. Первоначально предполагалось расположить 75-мм орудия на крыльях мостиков, но в окончательном варианте проекта их установили на спонсонах, что позволило упростить конструкцию элеваторов боезапаса. Также было решено заменить у 75-мм орудий станки системы Миллера на станки Металлического завода.

Лодка имела четыре поста управления: в боевой и ходовой рубках, на кормовом мостике и в румпельном отделении. Посты оборудовались по нормам того времени рулевыми штурвалами, компасами, машинными телеграфами, переговорными трубами.

Численность экипажа определялась по штатам «Гиляка», действовавшим в 1904 году: командир, старший офицер, шесть офицеров, два механика, врач, два кондуктора, 157 нижних чинов.

Оценивая проект, необходимо признать, что он не внес ничего нового в совершенствование кораблей данного типа.

В свое время для лучшей управляемости новых лодок Е.А.Алексеев предлагал повысить мощность паровых машин относительно мощности машин, установленных на «Гиляке». Но конструкторы ради снижения осадки пренебрегли требованиями генерал-адъютанта и тем самым повторили в новых кораблях существенный недостаток «Гиляка» — значительное влияние ветрового воздействия на управляемость. А в первых же морских переходах, состоявшихся поздней осенью 1907 года, выяснилось также, что большой дрейф и стремительная качка при значительной амплитуде делали практически невозможной эксплуатацию кораблей в морских условиях. Для уменьшения дрейфа и качки потребовалась установка внешних килей (скуловых и в диаметральной плоскости), что в итоге свело на нет преимущество малой осадки.

Проект канонерской лодки «Гиляк»; 75-мм орудия установлены на спонсонах. С чертежа, датированного 11 апреля 1905 года. РГАВМФ. Ф.876. Оп.113.А-48

Вооружение кораблей нового проекта «благодаря» рекомендациям Е.А.Алексеева, убежденного в достаточности малокалиберной артиллерии, и стремлению конструкторов уменьшить осадку определялось в 1904 году фактически по заданию 1892 года на проектирование первого «Гиляка», как без учета совершенствования боевой техники за прошедший двенадцатилетний период, так и без учета дальнейших перспектив. Таким образом, «Гиляк», «Кореец», «Бобр», «Сивуч», заведомо проектировавшиеся более слабыми, чем мореходные канонерские лодки, к моменту окончания постройки оказались в значительной степени морально устаревшими по сравнению с появившимися вскоре речными кораблями близкого им водоизмещения и скорости. Речь идет о вступивших в строй в 1910 году восьми речных канонерских лодках типа «Шквал», также предназначенных для действий в нижнем течении Амура. Эти мониторной архитектуры корабли, будучи не связаны необходимостью совершать морские переходы, представляли собой мелкосидящие (осадка 1,41 м) ширококорпусные (при длине 70,9 м ширина составляла 12,8 м) плоскодонные низкобортные суда-площадки с относительно большим коэффициентом общей полноты (0,763). Прогрессивное по тому времени решение использовать дизели (четыре двигателя суммарной мощностью 1000—1040 л.с.) дало дополнительно значительный запас грузоподъемности, позволив бронировать эти корабли (бортовая броня 76,2 мм в средней части и 38,1 мм в оконечностях) и расположить достаточно мощную артиллерию в башенных установках (два 152-мм и четыре 120-мм орудия в четырех расставленных ромбически башнях с толщиной брони 76,2 мм).

В заключение оценки разработанного в 1904 году проекта канонерских лодок «смешанного плавания» необходимо отметить и то, что в нем не был просчитан качественный рост и морских боевых кораблей, который произошел на флотах всего мира в девятилетний период между Русско-японской и Первой мировой войнами. За это время появляются линейные корабли-дредноуты, крейсеры и эскадренные миноносцы нового поколения. Так, турбинные эсминцы типа «Новик» стали первыми кораблями этого класса, сравнявшимися с морскими канонерскими лодками по водоизмещению, многократно превосходившими последние по скорости и боевым возможностям. Причем немаловажным является и то, что за этот же период подводные лодки и, несколько позднее, самолеты стали реальной боевой силой.

В целом в таких условиях уже все корабли, относящиеся к классу мореходных канонерских лодок, утратили былое боевое значение. По-прежнему оставаясь тихоходными, чисто артиллерийскими судами, они перестали соответствовать требованиям, необходимым для решения главной задачи, возлагавшейся некогда на них, — действовать по всей акватории моря в составе эскадр для защиты последних от миноносцев противника. Крут их возможностей сузился до изначального предназначения класса канонерских лодок — береговой обороны. Так, на Балтике в годы Первой мировой войны они несли дозорную службу в финских шхерах, охраняли минные заграждения в Рижском заливе; одним из оперативных назначений канонерских лодок стал обстрел полевых укреплений и войск противника на плацдармах и приморских флангах сухопутных фронтов.

Постройка и испытания

Местом изготовления одного из кораблей проекта Морское министерство определило казенное Новое Адмиралтейство; строителем был назначен старший помощник судостроителя И.А.Гаврилов. Остальные корабли заказали частным заводам — один Путиловскому и два Невскому.

Руководство Морского ведомства прекрасно отдавало себе отчет в том, что «при всей желательности, однообразность в вспомогательных механизмах и системах на всех четырех канонерских лодках едва ли достижима, ибо каждая верфь имеет свой технический опыт в подобных устройствах и неудобно навязывать частной фирме делать заказ вспомогательных механизмов одному и тому же заводу». В то же время Морское министерство, добиваясь единообразия строящихся лодок, обязало правление Путиловского завода при изготовлении корпуса, машин, механизмов пользоваться чертежами Невского завода. И это несмотря на то, что по традициям того времени головным являлся корабль, собиравшийся на казенном предприятии — в данном случае Новом Адмиралтействе. А поскольку правление Невского завода добилось более поздних сроков сдачи своих кораблей и при строительстве допускало отступления от требований спецификационного проекта, «выбивая» затем из МТК соответствующие уступки, то это постоянно создавало путиловцам серьезные проблемы.

Канонерская лодка «Кореец» на стапеле Путиловского завода. 19 января 1907 года

В середине октября 1904 года заводы-строители получили предварительные заказы, и сразу же в Новом Адмиралтействе началась разбивка плаза и разработка рабочих чертежей.

В начале февраля 1905 года И.А.Гаврилов на основании плазовых данных выполнил подробный расчет водоизмещения и массовых нагрузок лодки. В соответствии с ним нормальное водоизмещение (при 60 т угля и 10 т котельной воды) составило 884 т. С учетом же полных запасов угля (177 т) и воды (40 т), водоизмещение должно было достигнуть 1018т. При морских переходах, принимая 110 т водного балласта, лодки имели бы водоизмещение 1128 т, то есть превышение полного проектного водоизмещения составило бы 230 т, или 26%. Автор проекта И.Г.Бубнов не согласился с этим, считая, что «все цифры в расчете нагрузки приведены без всякой мотивировки». Но будущее показало правоту строителя корабля — реальное водоизмещение превысило проектное.

Весной 1905 года в Новом Адмиралтействе развернулись работы по сборке корпуса, металл для которого поступал из Днепропетровска и Макеевки. На частных же заводах «занимались только предварительной заготовкой материала». В первую очередь это было связано с тем, что и Путиловский и Невский заводы еще не договорились с министерством о цене лодок.

В конце марта 1905 года по предложению Д.В.Скворцова были назначены наблюдающие за постройкой: на Невском заводе — младший судостроитель А.Н.Малкович-Сутоцкий, на Путиловском — старший судостроитель М.К.Яковлев.

22 января 1905 года из судовых списков был исключен героический «Гиляк», а уже 2 апреля в составе российского флота вновь числились корабли со славными именами канонерских лодок Сибирской флотилии, погибших в ходе еще продолжавшейся Русско-японской войны, — «Гиляк», «Кореец», «Бобр», «Сивуч».

28 апреля 1905 года в Новом Адмиралтействе состоялась официальная закладка «Гиляка». К этому дню на стапеле было выставлено около 25% шпангоутов и наружной обшивки. Невский завод строил канонерские лодки «Бобр» и «Сивуч», Путиловский — «Кореец». Торжества по случаю закладки новых кораблей состоялись на Невском и Путиловском заводах соответственно 30 мая и 26 ноября 1906 года.

К июню 1905 года в корпусе «Гиляка» было установлено 139 т стали. В этом же месяце на Черноморском механическом и котельном заводе заказали котлы для всех четырех лодок. Невский завод изготовлял главные машины, а также вспомогательные механизмы и штевни для двух своих лодок и «Гиляка».

«Гиляк» строился в широкой кооперации: рулевую машину, якорное и швартовное устройства поставляли Ижорские заводы; пародинамо-машины и водоотливные насосы производительностью 180 т/ч заказали ревельскому заводу «Вольта», электроуказатели положений руля — заводу Н.К.Гейслера, прожекторы, лебедки — Электромеханическому обществу, оборудование элеваторов — обществу «Артур Коппель», опреснители — фирме «Роберт Круг», радиотелеграфную станцию системы «Телефункен» — заводу «Сименс и Гальске», артиллерию — Обуховскому заводу.

В конце августа 1905 года, когда готовность по корпусу «Гиляка» достигла 50%, начались испытания отсеков на водонепроницаемость.

В октябре 1905 года новый расчет водоизмещения «Бобра» и «Сивуча» выполнил А.Н.Малкович-Сутоцкий. Итоговые цифры оказались близкими к рассчитанным И.А.Гавриловым: нормальное водоизмещение — 875 т (при осадке 2,15 м); полное — 1000 т (2,42 м); полное с балластом — 1072т (2,54м).

Проекция «корпус» теоретического чертежа канонерской лодки «Гиляк». Фрагмент чертежа, датированного 15 мая 1908 года

Проектные и уточненные нагрузки масс при нормальных запасах канонерских лодок «Гиляк» Сибирской флотилии, «Хивинец» и канонерских лодок типа «Гиляк»

Канонерская лодка «Гиляк». Продольный разрез. С чертежа, датированного 15 мая 1908 года. РГАВМФ. Ф.876. On. 113. Д.23. Публикуется впервые

Канонерская лодка «Гиляк». Проекции «бок» и «полуширота» теоретического чертежа. С чертежа, датированного 15 мая 1908 года. РГАВМФ. Ф.876. Оп.113. Д.85. Публикуется впервые

Фактически постройка кораблей на частных заводах началась в конце 1905 года. Так, к декабрю на Путиловском заводе прокатали сталь и приступили к формированию корпуса. Договор с этим предприятием Морское министерство заключило 27 марта 1906 года. Срок сдачи корабля устанавливался 1 июня 1907 года, цена — 941 тыс. рублей. Переговоры с Невским заводом шли тяжелее и дольше — договор со сроком сдачи 1 октября 1907 года заключили 10 июля 1906 года; цена одной лодки определялась в 920 тыс. рублей.

С наступлением весны, в апреле 1906 года, испытания отсеков «Гиляка» возобновились; к этому времени готовность корпуса достигла 70%. Эта работа шла в Новом Адмиралтействе все лето, и 10 октября было выполнено последнее испытание отсеков. Через три дня комиссия осмотрела спусковое устройство, и 14 октября состоялся спуск корабля.

Тем временем строительство лодок на частных заводах отставало от головного корабля. В большей степени это касалось Невского завода, где испытание отсеков началось лишь 12 сентября 1906 года. Кроме значительного отставания по времени завод «грешил» отступлениями от требований проекта. Так, на плазе кормовые обводы разбили с чуть большей полнотой, из-за чего пришлось изменить конструкцию крепления дейдвудных труб, изготовленных к тому же из стали, а не бронзового сплава. Был установлен более тяжелый брашпиль мощностью 24 л.с. на высоком фундаменте. Появились непредусмотренные битенги, а кормовые стопоры Легофа установили ближе к клюзам. Водоотливную систему с согласия МТК оснастили четырнадцатью водоструйными эжекторами производительностью 75 т/ч. Отличались кормовой мостик, элеватор кормового 120-мм орудия, расположение внутренних помещений — последнее в дальнейшем привело к сложностям при размещении экипажей.

В октябре 1906 года МТК принял решение заменить на лодках боевые рубки с грибовидной крышей на рубки с визирной прорезью высотою 75 мм. Это была первая модернизация новых кораблей, предпринятая по опыту Русско-японской войны.

Попытка следующей модернизации остановила постройку лодок на пять месяцев. Генерал Н.П.Линевич выступил с инициативой бронирования кораблей Амурской флотилии. 7 ноября 1906 года состоялось заседание Особого совещания при Совете государственной обороны, на котором рассматривался вопрос модернизации канонерских лодок типа «Гиляк».

«Политические обстоятельства видоизменили те требования, которые должны быть предъявлены к строящимся лодкам, а боевой опыт указал их недостатки». Политические обстоятельства — поражение России в войне с Японией — отменили возможность посылки лодок в китайские реки, что снимало значительные ограничения по осадке.

Опыт боевого использования первого «Гиляка» на совещании не обсуждали, а сопоставляли проект лодок типа «Гиляк» с эскизным проектом мониторов типа «Шквал». Делать такое сравнение было, конечно же, некорректно, поскольку при сходстве решаемых задач корабли все же имели различное назначение, а соответственно различалось и архитектурно-конструктивное решение проектов.

Совещание приняло решения на четырех канонерских лодках типа «Гиляк» заменить 75-мм орудия на 122-мм скорострельные сухопутные гаубицы на морских установках, а также бронировать борта, причем новая осадка не должна превышать 3 м. В качестве компенсации увеличения броней массовой нагрузки предлагалось: демонтировать надстройки, включая баковую, и заменить мачту сигнальным флагштоком. Такая модернизация, несомненно, ухудшала мореходные качества лодок, а по боевым возможностям они по-прежнему уступали бы мониторам типа «Шквал».

На следующий день в Новое Адмиралтейство, где уже готовились устанавливать на «Гиляк» мачту, поступил приказ об остановке работ. Аналогичные распоряжения поступили и на другие заводы.

В течение недели И.А.Гаврилов разработал проект модернизации кораблей.

Замена артиллерии не вызывала проблем: необходимо было лишь подкрепить спонсоны пиллерсами для компенсации увеличивающихся силы и угла отката орудий и заменить беседки в элеваторах под снаряды калибром 122 мм. Перегрузки от замены орудий не происходило.

Установка же брони вызывала много сложностей. Прежде чем навешивать броню, необходимо было заменить бортовые перекрытия по всей длине корабля, а по ширине — от второго днищевого стрингера до верхней палубы, установив новые шпангоуты большего профиля уже с интервалом в полшпации и бортовой стрингер удвоенной толщины, а также навесить на этот набор листы наружной обшивки с удвоенной против прежнего толщиной. К массе корпуса добавлялось 76 т.

Бронировать борта И.А.Гаврилов предложил двумя поясьями по 30 листов (длиной до 7,6 м) на каждом борту. Пояс по ватерлинии предполагалось изготовить из крутшовской брони толщиной 80 мм, а в оконечностях — из сталеникелевых плит толщиной 52 мм. Ширина пояса составляла 1,4 м, причем нижняя кромка была заглублена на 0,2 м относительно первоначальной ватерлинии 2,13 м. На верхнюю кромку этого пояса должен опираться пояс из сталеникелевых плит толщиной 38 мм, прикрывающий борт до верхней палубы. Масса броневых плит составляла 194 т.

Строитель корабля отвергал нелепую идею ликвидации мачты и надстроек, поскольку «уничтожение полубака рискованно для мореходных качеств», а «замена мачты новой, более легкой, дает экономию всего около 3,5 тонн, при необходимости выкинуть уже изготовленную и заказывать новую, при этом станет невозможным подъем и спуск катера и баркаса стрелой, установленной на мачте». По расчетам строителя полное водоизмещение достигало 1230т, осадка — 2,82 м, причем при такой осадке нижний броневой пояс больше чем на половину уходил в воду. Скорость уменьшалась до 11 уз, остойчивость корабля оставалась прежней, но ухудшалась его поворотливость.

В своем рапорте строитель «Гиляка» обращал внимание на то, что бронирование лишь бортов малоэффективно, поскольку от навесного огня полевой гаубичной артиллерии 70% поражаемой поверхности приходится на палубные перекрытия и только 30% на бортовые. Так как изначально конструкция бортовых перекрытий лодок типа «Гиляк» не рассчитывалась на бронирование — отсутствовал горизонтальный шельф, служащий опорой для нижнего пояса брони, — то броневые плиты пришлось бы без использования броневой «подушки» крепить болтами и гужонами прямо на листы наружной обшивки. Листы наружной обшивки практически на всем протяжении бортов имели двойную погибь, то есть горизонтальные и вертикальные образующие поверхности листов не являлись прямыми линиями. Все это делало невозможным плотное прижатие плит к обшивке, что, в свою очередь, снижало устойчивость бронированного перекрытия.

Технологически замена бортов и установка бронирования были связаны с трудоемкими работами по демонтажу и восстановлению примыкающих к бортам участков верхней и жилой палуб и расположенных рядом помещений с находящимся в них оборудованием, а также демонта-жом и установкой вновь, уже на броню, иллюминаторов, клюзов, мусорных рукавов, забортных трапов и арматуры, и поэтому предполагаемая стоимость всех переделок уже на спущенном «Гиляке» составляла 286 тыс. рублей, а по каждой из остальных лодок, находившихся еще на стапелях, — 250 тыс. рублей.

В заключение своего рапорта И.А.Гаврилов писал: «Бронирование борта вызовет крупное переустройство и составит сложную и дорогую работу. Судно, не изменив заметным образом свою скорость и остойчивость, будет во многих отношениях значительно хуже. Я осмеливаюсь высказать свой взгляд, что даже небронированные канонерские лодки типа "Гиляка" могут быть во многих отношениях полезны и что лучше будет оставить их так, как они построены, и не делать компромисса, употребив выделенные деньги на постройку новых канонерок, специально проектированных для покрытия броней. Относительно настоятельной необходимости бронирования канонерской лодки, по моему мнению, до сих пор вопрос не достаточно выяснен, так как бой при Таку, действия "Бобра" и 2-х миноносцев, а также обстреливание Кинджоуских позиций японскими канонерскими лодками показывает, что действия даже небронированных канонерских лодок не всегда бывают мало успешными».

Информация И.А.Гаврилова, пройдя инстанции Морского ведомства, сократилась в справке контр-адмирала А.А.Вирениуса, направленной в Совет государственной обороны, до сообщения о стоимости работ и о непревышении трехметровой осадки модернизированными кораблями. Располагая такими данными, Совет под председательством Николая II принял 25 ноября 1906 года следующее постановление: «Признать необходимым произвести в строящихся лодках типа "Гиляк" дополнительные переделки, с целью увеличения их боеспособности, но при непременном условии, чтобы производство означенных переделок не вызвало бы замедление в своевременном отправлении этих лодок на реку Амур».

Канонерская лодка «Кореец» во время достройки на Путиловском заводе

Поставленное таким решением в тупик Морское министерство запросило сталелитейные заводы о возможности изготовления брони, ее цене и сроках.

Ижорский завод взялся за изготовление брони только для двух лодок, а бронирование двух других предлагал передать Обуховскому заводу. Соответственно отодвигалось на четыре месяца изготовление ижорцами брони для крейсеров «Паллада» и «Баян», броненосцев «Андрей Первозванный» и «Император Павел I», причем завод не гарантировал качество тонкой для его оборудования 80-мм крупповской брони. Обуховцы согласились изготовить броню для двух лодок за шесть месяцев, но без листов оконечностей, с соответствующим переносом сроков по другим заказам. В результате этих переговоров предполагаемая суммарная стоимость модернизации всех кораблей достигла 2 млн руб.

29 января 1907 года морской министр направил запрос Николаю II с просьбой отказаться от бронирования, поскольку оно задержит на год готовность лодок. Но лишь через полтора месяца Особый комитет по организации прибрежной обороны принял по лодкам новое «наимудрейшее» решение — корабли не бронировать, но, сняв мачту и надстройки, заменить артиллерию. Вскоре выяснилось, что Министерство финансов не может выделить деньги на любые дополнительные работы, и с конца марта 1907 года постройка кораблей возобновилась по первоначальному проекту.

Канонерская лодка «Сивуч», построенная Невским заводом

10 мая 1907 года сошел на воду «Кореец»; углубление носом составило 0,53 м, кормой — 1,37 м.

30 мая на Невском заводе на воду спустили на воду «Бобра». Накануне, 29 мая, правление этого предприятия сообщило в Главное управление кораблестроения и снабжений, что позднее решение вопроса по бронированию задержало постройку лодок, и они не могут быть сданы в договорной срок. Через месяц заседание МТК с присутствием командиров кораблей определило, что постройка будет закончена в 1908 году. На основании этого Главный Морской штаб назначил лодкам на навигацию 1908 года двухмесячное испытательное плавание, затем «Гиляк» и «Кореец» уходили на Тихий океан, «Бобр» и «Сивуч» выводились в вооруженный резерв до 1909 года.

Несмотря на пересмотр сроков сдачи кораблей, летом 1907 года в Новом Адмиралтействе и на Путиловском заводе шли интенсивные достроечные работы, и 6 сентября состоялись швартовные испытания машин «Гиляка». 3 октября корабль пришел в Кронштадт на приемные испытания.

20 октября 1907 года лодка при водоизмещении 858 т показала максимальную скорость 12,2 уз, а ее машины развили мощность 909,2л.с. «Кореец», выходивший 23 сентября на заводскую пробу машин, прошел испытания 6 октября. Имея водоизмещение 850,5 т и мощность машин 807,5 л.с., он также развил скорость 12,2уз. «Комиссия... пришла к заключению, что лодка изготовлена без опозданий. Все работы на лодке исполнены с полным вниманием и тщательностью». 23 октября «Кореец» был принят в казну. Морской министр И.М.Диков решил отправить обе лодки на зимовку в Либаву.

21 ноября 1907 года «Гиляк» (командир капитан 2 ранга П.И.Паттон-Фантон де Веррайон) и «Кореец» (командир капитан 2 ранга Ф.В.Римский-Корсаков) вышли из Кронштадта в Либаву с заходом в Гельсингфорс и Ревель. Плавание проходило в тяжелейших условиях: ветер 8—9 баллов, крутая и короткая волна; температура резко упала до — 15°С, у берегов начался интенсивный ледостав, а сильное парение на морозе открытых участков воды вело к быстрому обледенению надстроек. Вышедшие из Ревеля 10 декабря лодки быстро потеряли друг друга в тумане. Вблизи острова Оденсхольм у «Корейца» отказало рулевое управление, а «Гиляк» затерло льдами у острова Вормс. Буксир «Могучий» нашел и привел корабли обратно в Ревель.

Канонерская лодка «Кореец» после вступления в строй

«Из всех переходов выяснилось, что лодки этого типа обладают далеко не достаточными мореходными качествами. Лодки страшно сносит ветром, что сильно затрудняет счисление, так как пока нет возможности определить хотя бы приблизительно дрейф. Рыскливость большая. Кроме того, достаточно небольшой волны, чтобы лодку, если курс ведет лагом к волне, начало неимоверно раскачивать в обе стороны, причем размахи все увеличиваются, стремительность качки большая и тогда приходится волей-неволей приводиться». «Лодки обладают стремительной качкой. При ветре 6 баллов лодки делают 24—28 размахов в минуту от 35° до 40°, вследствие чего люди не могут держаться на ногах», поскольку время переваливания с борта на борт составляет всего лишь 2,0—2,5 с.

Причины этих недостатков, по мнению А.Н.Крылова, — малое углубление относительно большой высоты надводного борта и избыточная остойчивость из-за относительно малого углубления по сравнению с шириной. Предложение отправить лодки на Каспий сразу же отпало, поскольку ширина кораблей не позволяла им пройти шлюзы Мариинской системы.

Командир Ревельского порта контр-адмирал А.А.Ирецкий считал, что «"Кореец" производит впечатление большей законченности. "Гиляк" же построен наскоро и топорно, почти совершенно не закончен, плохо снабжен. Котлы и машины плохо зачищены, боевая подача будет уничтожена первым попавшим осколком. Главный же недостаток [новых кораблей] — слишком громоздкая надводная часть и отсутствие боковых килей».

Вызванный в начале января 1908 года в Ревель И.А.Гаврилов согласился с замечаниями адмирала и составил перечень из 120 пунктов по необходимым доделкам и исправлениям. Одним из первых пунктов была установка фальшкиля высотой 0,91 м и двух скуловых шириной 0,61 м. Поскольку Невский завод за установку килей на своих лодках запросил 80 тыс. рублей, то все работы передали Путиловскому заводу по цене 31 тыс. рублей за лодку.

26 июня 1908 года «Гиляк» и «Кореец», вернувшиеся к тому времени в Кронштадт, поставили в Петровский док, а через два месяца комиссия приняла установку килей. 15 сентября испытали поворотливость «Корейца»: диаметр циркуляции на полном ходу составил 273 м, а продолжительность 3 мин 50 с. Диаметр циркуляции до установки килей равнялся 266 м при той же продолжительности. Комиссия признала, что поворотливость достаточна и не требует увеличения площади руля.

Через неделю А.Н.Крылов дал заключение о мореходности лодок: «Постановка килей, не устранив коренной причины стремительной качки — избыточную остойчивость, уменьшает размахи качки и дрейф... Лодки будут качаться и при легкой зыби, но размахи не будут достигать опасных пределов... Самая опасная для этих лодок высокая и короткая волна с периодом 5—6 с. При такой волне придется изменять курс, подставляя скулу или раковину... Есть возможность оголения винтов на волне 200 футов (61 м). Придется также менять курс, идя к волне под углом, чтобы изменить длительность встречи с волной». В целом А.Н.Крылов признал мореходность лодок достаточной для перехода на реку Амур.

Выводы А.Н.Крылова подтвердились в конце сентября 1908 года на испытаниях мореходности «Гиляка» (осадка 3,05 м) и «Корейца» (осадка 3,22 м) при ветре 5—8 баллов и состоянии моря 4—6 баллов с периодом волны 4,5—5,5 с, длиной 61 м и высотой 1,22 м. Килевая качка развивалась на курсе против ветра и достигала 15 размахов в минуту. Значительная бортовая качка развивалась при курсе галфвинд. Число размахов доходило до 10 в минуту, а максимальная амплитуда, достигнув 20°, быстро уменьшалась. Перебоев в работе машин не было. До установки килей при тех же условиях число размахов доходило до 22 с креном до 30° и значительным дрейфом.

«Выяснилось, что при существующих условиях погоды и нагрузки, обе лодки отлично слушаются руля, дрейф незаметен, и на румбе держаться хорошо. При курсах против волны и бейдевинд на бак и на наветренный шкафут, при ходе 10 уз, поддает воды немного, при других курсах совсем не попадает воды на палубу... Очевидно, что постановка килей значительно улучшила мореходные качества».

После завершения испытаний на мореходность экипажи «Гиляка» и «Корейца» начали подготовку своих кораблей к походу на Дальний Восток.

Спуск на воду «Сивуча» состоялся 19 июля 1907 года. Правление Невского завода, и без того не торопившееся с постройкой, добившись от Морского ведомства переноса сроков сдачи, еще более замедлило работы, и приемные испытания главных машин «Бобра» и «Сивуча» состоялись лишь в июле 1908 года. Обе канонерские лодки, имея одинаковое водоизмещение 868 т, развили одинаковую скорость 12,5 уз при разной мощности машин: у «Бобра» -1029 л.с., у «Сивуча» — 921 л.с. 10 августа корабли были переданы флоту.

6 сентября 1908 года в Кронштадте, перед постановкой в Петровский док для монтажа килей, провели опытное кренование лодки «Сивуч». При водоизмещении 745 т (отсутствовали артиллерия — 70 т и 60 т угля) и средней осадке 1,9м положение центра тяжести по высоте от основной плоскости составило 3,6 м, центра величины — 1,06 м, метацентра — 6,38 м, начальный поперечный метацентрический радиус — 5,32 м, а метацентрическая высота — 2,78 м.

Из-за необходимости освободить док до наступления зимы, работы по установке килей на «Сивуче» и «Бобре» велись Путиловским заводом круглосуточно и

30 октября, за 24 дня до истечения срока, закончились. 6 ноября эти лодки прибыли в Ревель на испытание артиллерии; там же они прошли двухнедельный ремонт по исправлению брака Невского завода.

30 ноября 1908 года «Сивуч» и «Бобр», уже числясь в заграничном плавании и направляясь вслед за «Гиляком» и «Корейцем» во Владивосток, зашли на несколько дней в Либаву.

Проектные элементы поперечной остойчивости канонерских лодок

Канонерская лодка «Гиляк»

Заграничное плавание «Гиляка» и «Корейца»

В октября 1908 года «Гиляк» и «Кореец», покинув Кронштадт, начали свой поход на Тихий океан.

Первоначально погода благоприятствовала плаванию — легкий SO ветер 3—4 балла и волна 2—3 балла, На следующий день давление стало репко падать, а волнение усилилось. Поскольку корабли шли лагом к волне, то крен при качке достигал 30°. Лодки, прикрываясь от ветра, обошли острова Готланд и Эланд с запада. К рассвету вегер стих, а оставшаяся зыбь при курсе на Киль стала попутной. Вечером 12 октября корабли стали на якоря у входа в Кильский канал, который был пройден за 12ч,

Вечером 18 октября «Гиляк» и «Кореец» направились Б Дувр. К утру на море лег густой туман, и лодки потеряли друг друга из виду, но благодаря радиосвязи вновь соединились близ Дувра, прибил туда 20 октября. Через четыре дня корабли направились в Брест. Вскоре ветер достиг 7—8 баллов, и пришлось зайти в Плимут.

28 октября лодки покинули Англию. Ветер стих, и «лодки держались прекрасно..., [а] качка была легкая и плавная». В Брест корабли пришли уже на следующий день. Машинная команда занялась щелочением котлов и капитальным осмотром всех механизмов, на что ушло две недели.

Переход в Лиссабон оказался трудным: дул свежий ветер от SSO при короткой и крутой океанской зыби с N. Качка была тяжелая — килевая и бортовая («болтанка»). Постоянные удары в нос и оголение винтов заставили снизить обороты до 150 в минуту, скорость при встречном ветре упала до 5 уз. В ночьна 18 ноября, когда до Лиссабона оставалось 55 миль, ветер с проливным дождем достиг штормовой силы. Лодки, из-за такой погоды постоянно менявшие курс, достигли столицы Португалии к 10 ч.

В своем рапорте командир «Корейца» Ф.В.Римский-Корсаков писал: «За все время перехода лодок от Кронштадта до Лиссабона выяснилось, что лодки, благодаря возвышенному борту, малому углублению и очень малому погружению винтов при небольшой противной [встречной.—А.С.] волне, быстро теряют свой ход, а если к этому прибавить перебои винтов, то ход уменьшается еще значительнее. Кроме того, противная зыбь и ветер значительно увеличивают время переходов, а также расход угля, т.е. значительно удорожает стоимость перехода. Я полагаю, что выгоднее простоять в порту лишний день, выжидая благоприятные условия, и тогда только трогаться в путь. В общем времени уйдет столько же, а расходов будет меньше».

Далее лодки, зайдя в Малагу, направились в Алжир. Ветер с утра 27 ноября дул с W, но за день через NW переменился на N и усилился до 7 баллов. Лодки держались хорошо, поскольку шли, прикрываясь испанским берегом.

Утром 28 ноября взяли курс через Средиземное море в сторону Африки. Ветер, ставший попутным, достиг силы 9 баллов. Волна шла короткая и крутая (длина 55— 60 м, высота 8 м)¹. При оголении винтов и руля корму сильно бросало влево. Удерживать одним рулем такие броски было невозможно и пришлось в левых машинах снизить обороты до 170 в минуту, оставив в правых 200 оборотов. Большее уменьшение было невозможно, поскольку догоняющая волна стала бы вкатываться на палубу.

Давление продолжало падать, и к полудню следующего дня ветер был уже десятибалльным. В 12 ч 20 мин «Гиляк» шквалом бросило к ветру и поставило лагом к волне². Увалиться и лечь на старый курс удалось только через полчаса работы рулем и машинами. В 16 ч 20 мин у «Гиляка» па шкиве рулевой машины лопнул штурвальный трос. Это произошло в момент, когда корму накрененной лодки приподняло, оголив винты и руль, а затем резко бросило вниз, отчего удар о воду пришелся плашмя на всю площадь руля. Замена троса заняла час. Все это время лодка лежала лагом к волне, качка доходила до 30°. Привестись либо увалитъся, управляясь машинами, не было возможности, поскольку винты постоянно обнажались.

К вечеру ветер еще усилился, и, чтобы выдерживать курс, приходилось держать руль 30° на борт. К этому времени корма перестала всходить на волну, и вода постоянно заливала ют.

В 18 ч 45 мин «Гиляк» шквалом вновь бросило в правую сторону и поставило лагом к волне. В таком положении лодка дрейфовала более 3 ч, несмотря на все старания экипажа повернуть корабль. Размахи бортовой качки доходили до 42° — шлюпки и паровой катер чертили килями по воде, а палубу заливали волны,

«Кореец», которому удалось выдержать курс, ушел вперед и потерялся из виду, а радиосвязь из-за грозы с ним прервалась. В восемь вечера с его борта увидели маяк на алжирском берегу. Но уже через полчаса и «Кореец» поставило лагом к волне. И тоже около часа его команда пыталась привестись либо увалиться, работая рулем и машинами. К этому времени из-за постоянного оголения винтов на лодках были сорваны почти все смазочные трубки подшипников, вышли из строя регуляторы оборотов паровых машин — машины работали с перебоями.

В два часа ночи и с «Гиляка» открылся маяк. До рассвета, не видя друг друга, корабли маневрировали вдоль берега. Утром ветер начал быстро стихать, и в полдень 30 ноября лодки вместе вошли в гавань Алжира.

Ф.В.Римский-Корсаков в своем отчете об этом переходе писал: «Лодкам за этот период пришлось испытать первую действительно штормовую погоду. У нас, командиров, осталось впечатление, что лодки держались достаточно прилично, и если бы не обнажались винты и руль и не было бы таких сильных и резких перебоев машин, то остальные качества лодок можно считать вполне удовлетворительными. Из-за оголения винтов и рулей, при волне и ветре управление лодками затруднительно, а это крайне неприятно при расхождении со встречными судами. Такие переходы маложелательны. так как в короткий срок можно совершенно износить машины. Теперь можно суверенностью сказать, что кили принесли громадную пользу — без них было бы невозможно выдержать подобную погоду. Характер качки остался тот же, но размахи меньше, и все время чувствуется, как кили удерживают».

Канонерская лодка «Кореец»

В Алжире команды занялись полной переборкой машин, и лишь 14 декабря лодки прибыли н Палермо. Через несколько дней их экипажи вместе с моряками кораблей Балтийского отряда «Слава», «Цесаревич», «Адмирал Макаров» и «Богатырь» оказывали помощь жителям итальянского города Мессина, пострадавшим от землетрясения. «Всего было отрыто и перевязано 1800 засыпанных раненых и около 1800 человек было перевезено всеми судами». С пострадавшими итальянцами на борту «Гиляк» и «Кореец» направились в Сиракузы.

В эти дни в стенах Морского министерства шло служебное расследование. Причиной для него послужила небольшая заметка в газете «Новая Русь», в редакцию которой каким-то образом попал рапорт командира «Гиляка» П.И. Паттона-Фантона де Веррайона, в котором было написано: «"Гиляк" сидит на полфута (0,15 м. — А.С.) глубже и требуется на 15 оборотов [машин) более». Эта фраза и стала поводом дли написания заметки, автор которой информировал читателей: «Интересной картиной нашего казенного судостроения может служить недавно выстроенная мореходная канонерская лодка "Гиляк". Будучи сооруженная но одним и тем же чертежам с канонерской лодкой "Кореец", построенной на частном заводе, она оказывается сильно перегруженной и сидящей на полфута глубже, чем "Кореец"... Таковы результаты нашего казенного судостроения, которое все никак не может отрешиться от старых цусимских порядков и по-прежнему дать нашему флоту негодные корабли».

«Отдуваться» за честь Морского министерства «доверили» И. А. Гаврилову. В опровержении, направленном в редакцию, строитель корабля вполне обоснованно доказывал несущественность разницы осадок, находящейся в пределах разницы эксплуатационных запасов угля и балластной воды. Различие построечного водоизмещения также было минимальным — «Гиляк» оказался тяжелее «Корейца» по корпусу на 6 т, по паровым машинам на 22 т.

Канонерская лодка «Гиляк»

И хотя И.А.Гаврилов в опровержении писал о тенденциозности статьи, автор ее, не вникнув глубоко в существо вопроса, по сути, сам того не зная, оказался прав — флот получил не один, а четыре корабля, далеко не соответствующие современным требованиям, причем само министерство оказалось в затруднении, не зная куда их «приткнуть».

Этот вопрос решался 3 декабря 1908 года на совещании у морского министра И.М.Дикова. К этому времени для Амурской флотилии фактически была закончена постройка (частично отсутствовала артиллерия) десяти речных канонерских лодок малой осадки — трех кораблей типа «Бурят» и семи кораблей модернизированного (бронированного) варианта типа «Вогул». Летом 1909 года ожидалось окончание работ по восьми речным канонерским лодкам типа «Шквал». С вводом последних в строй наличие или отсутствие в составе флотилии лодок типа «Гиляк» уже не имели существенного значения.

Лодки, больше отстаивающиеся в ожидании благоприятной погоды, не могли стать серьезным подкреплением и для Сибирской флотилии, боевая служба кораблей которой требовала совершать плавания в открытых с океана морях.

Необходимость же заходить в мелководные китайские реки — цель, ради которой были принесены в жертву мощность судовых энергетических установок, мореходность и, наконец, боевая эффективность кораблей типа «Гиляк» — с поражением в Русско-японской войне перестала быть актуальной.

Совещание решило: «Бобр» и «Сивуч», находившиеся на этот деньвЛибаве, оставить на Балтике и с 1 января 1909 года вывести в резерв; «Гиляк» и «Кореец» должны прибыть во Владивосток для дальнейшего их использования на охране рыбных промыслов.

Через несколько дней новый начальник Соединенных отрядов Балтийского моря контр-адмирал Н.О.Эссен предложил создать из четырех канонерских лодок отряд для обороны финских шхер. 23 декабря 1908 года предложение Н.О.Эссена утвердил Николай П. В тот же день в Пирей (Греция), куда накануне прибыли «Гиляк» и «Кореец», ушла телеграмма с приказом вернуться на Балтику. Экипажи «Гиляка» и «Корейца», проведя по три учебные стрельбы, стали готовить корабли в обратный путь.

5 февраля 1909 года лодки покинули Грецию. При возвращении па Балтику самым трудным оказался переход в Тунис: «Ввиду сильного ветра, грозы (размахи качки достигли 40°) лодки стали против волны и дрейфовали под работающими машинами около восьми часов, пережидая хорошую погоду». Вскоре, из-за постоянных динамических нагрузок на перо руля, лопнула рама рулевой машины «Гиляка». Трещина прошла через гнездо подшипника баллера. Из Петербурга в Тунис пришла телеграмма с рекомендацией идти на заводской ремонт в Бизерту. Но механики зафиксировали трещину болтами и стяжками, что позволило 21 февраля продолжить поход.

В Либаву лодки прибыли 30 апреля 1909 года и уже на следующий день присоединились к кораблям, участвующим в маневрах Балтийского флота.

Служба кораблей в 1909—1914 годах

По возвращении «Гиляка» и «Корейца» четыре лодки не свели в отдельное соединение, а включили в состав 2-й минной дивизии, тактическим назначением которой и являлась оборона финских шхер. 3 мая 1909 года лодки покинули Либаву и ушли в Гельсингфорс — базу 2-й минной дивизии.

Уже через десять дней «Сивуч» откомандировали в дислоцировавшийся в проливе Бьерке-Зунд отряд Морского инженерного училища. В течение почти трех месяцев канонерские лодки «Храбрый» и «Сивуч» с воспитанниками на борту «делали переходы между портами нашего побережья», возвращаясь периодически за следующей группой практикантов. «Воспитанников привлекали к систематическому обучению обязанностям машинистов и кочегаров, к сборке и разборке главных и вспомогательных механизмов, к разводке паров и управлению машинами на ходу».

12 июня 1909 года в Учебно-артиллерийский отряд откомандировали лодку «Бобр». Традиционно отряд базировался в летнее время в Ревеле. Переход в Эстонию осуществлялся с заходом в Кронштадт, при этом проводилось испытание радиостанции корабля, связь с Ревелем поддерживалась на расстоянии 130 миль.

Канонерская лодка «Гиляк» после возвращения из зимнего похода

Через три недели после начала учебных стрельб у «Бобра» просела палуба бака, а верхняя палуба стала течь в тридцати местах; палубные доски имели большое количество выбоин от отколовшихся щепок. «Бобр» вернули во 2-ю минную дивизию, а на замену ему командование отрядом затребовало «Гиляка» и «Корейца». В сентябре в Кронштадте «Бобр» стал на ремонт. Набор палуб н районе орудий был подкреплен дополнительными ребрами жесткости, а под 120-мм орудиями — и пиллерсами. Также проконопатили и прочеканили пазы и стыки верхней палубы, залили их смолой, заменили большую часть палубных досок, Были выполнены и работы, направленные на улучшение бытовых условий экипажа «Бобра».

Начальник Действующего флота Балтийского моря вице-адмирал Н.О. фон Эссен с группой офицеров на борту канонерской лодки «Бобр» в день десятой годовщины взятия фортов Таку. Ревель, 4 июня 1910 года

Весной 1910 года 2-я минная дивизия начала кампанию. «Сивуч» в мае и первой половине июня под флагом начальника дивизии контр-адмирала В.П.Ферзена занимался изучением фарватеров в районе Бьерке-Зунда. В Учебно-артиллерийский отряд из канонерских лодок был затребован только «Кореец» — вероятно, как наиболее добротно изготовленный корабль серии. В течение шести месяцев «Кореец» почти безвыходно находился в Ревеле, «практикуясь во всевозможных стрельбах но неподвижным и подвижным щитам».

4 июня 1910 года «Гиляк», «Бобр»и«Кореец» стояли па Ревельском рейде. В этот день торжественно отмечалась десятая годовщина взятия фортов Таку. Приказом по флоту было объявлено, что император Николай II «высочайше соизволил серебряные Георгиевские сигнальные рожки, пожалованные в 1901 году лодкам "Бобр", "Гиляк", "Кореец", с надписью: "За отличие при занятии фортов в Таку 4 июня 1900 года" передать вновь построенным лодкам того же названия».

В июле 1910 года «Гиляк» и «Бобр» передали в распоряжение Главного гидрографического управления. До начала сентября с этих кораблей проводилось взятие проб грунта и промер глубин по створу мыс Порккалла-Удд (Финляндия) — остров Нарген (Эстония).

В начале августа «Кореец» и «Сивуч» приняли участие в маневрах Балтийского флота, находясь поочередно в составе «нападающего» и «обороняющегося» отрядов.

По возвращении «Сивуча» в Кронштадт выяснилось, что поясья его наружной обшивки в районе ватерлинии покрыты коррозионными раковинами глубиной до 60% толщины, а на левом борту имеются три крупные бухтины размерами до 0,45x0,3 м и стрелкой прогиба до 40 мм. Комиссия, осмотревшая корабль, признала необходимым выполнить через год капитальный ремонт корпуса. На зимовку «Сивуч» ушел в Гельсингфорс.

По окончании навигации 1910 года «Кореец», «Бобр» и «Гиляк» стали в Кронштадте на береговое паровое отопление, а их экипажи сократили до 40 человек, необходимых для несения дежурно-вахтенной службы и поддержания кораблей в исправном состоянии.

В начале 1911 года канонерские лодки типа «Гиляк» вывели из состава 2-й дивизии и отнесли к кораблям особого назначения, то есть включили в резерв командования флотом, распределяемый на каждую кампанию «персонально». Вскоре, уже на постоянной основе, в состав Учебно-артиллерийского отряда включили «Кореец», экипаж которого был уже привычен к службе в этом соединении, а сам корабль находился в исправном состоянии, во многом благодаря усилиям командования того же отряда. Для остальных же трех канонерских лодок начавшиеся временные прикомандирования к различным соединениям стали отрицательно сказываться на боеспособности и техническом состоянии, а также численности и квалификации экипажей.

С началом навигации 1911 года «Сивуч» перешел из Гельсингфорса в Кронштадт, где в ожидай ни докового ремонта простоял до конца октября. В конце августа 1911 года, вступив на одну неделю в кампанию, в Гельсингфорс из Кронштадта пришел «Бобр» — его прикомандировали ко 2-й минной дивизии для использования в качестве плавучей казармы.

Получив «Кореец», командование Учебно-артиллерийского отряда произвело в мае 1911 года замену его 75-мм орудий на установках Металлического завода орудиями того же калибра с учебного судна «Петр Великий», размещенными на установках Канэ, отличавшихся раздельной системой наведения и обычно применяемых на миноносцах. Недостаток «Корейца» — подверженность качке — сделал его отличным тренажером для подготовки комендоров эсминцев.

Весной 1912 года при распределении кораблей на летнюю навигацию «Гиляк» передали Учебно-минному отряду. 1 июня, со вступлением в кампанию, закончилось более чем полуторагодичное бездействие корабля. Через два дня лодка прибыла на Транзундский рейд. «Гиляк», являясь чисто артиллерийским кораблем, ни коим образом не мог обеспечить решение задачи, стоящей перед отрядом, — подготовки флотских специалистов-минеров, а поскольку с 1912 года отряд кораблей Морского инженерного училища не создавался, то на лодку направили 50 воспитанников младшего класса этого учебного заведения.

В начале августа, за полтора мecяцa до окончании кампании кораблями Учебно-минного отряда, «Гиляк» покинул Транзундский рейд и 9 августа 1912 года вышел в Кронштадте в вооруженный резерв.

В кампанию 1912 года «Кореец», как и раньше, находится в Ревеле в составе Учебно-артиллерийского отряда, а «Бобр» с экипажем 70 человек используется как транспортное судно, обеспечивая строительные работы при сооружении батарей Центральной (Нарген — Порккала-Уддской) минно-артиллерийской позиции.

На лето 1912года «Сивуч» прикомандировали в учебный отряд Морского корпуса, и он три месяца совершал учебные плавания ни Балтике, 1 августа отряд распустили до следующего года, и 9 августа 1912 года в Кронштадте «Сивуч» вступил в вооруженный резерв.

Канонерская лодка «Бобр» накануне Первой мировой войны

В августе и сентябре, по мере возвращения в Кронштадт, на четырех лодках проложили рельсовые пути для мин (60 мин на корабль), что позволяло в дальнейшем использовать эти корабли в качестве минных заградителей. На зиму «Бобр» и «Сивуч» прикомандировали ко 2-й минной дивизии, но в Гельсингфорс ушел только «Бобр» — «Сивуч», из-за затянувшегося ремонта, остался в Кронштадте.

Проекция «бок» теоретическою чертежа канонерских лодок «Бобр» и «Сивуч». С чертежа, датированного февралем 1905 года. По материалам РГАВМФ. Ф.421. On. 1. Д. 1619. Л.64. Публикуется впервые

За межнавигационный период на «Корейце» установили еще четыре 75-мм орудия, и в кампанию 1913 года лодка, как и в прежние годы, находилась в Ревеле.

«Гиляк» летом 1913 года вновь, уже с «Сивучем», попал в Учебно-минный отряд. На лодки были направлены воспитанники младшего класса Морского инженерного училища. Большую часть навигации «Гиляк» и «Сивуч» простояли на Транзундском рейде. «Бобр» вместо «Сивуча» в 1913 году направили в Учебный отряд Морского корпуса, но разместили на нем юнкеров Балтийского флота, и течение четырех месяцев лодка совершала с ними плавания по Балтийскому морю. В сентябре «Гиляк», «Бобр» и «Сивуч» пришли в Гельсингфорс во 2-ю минную дивизию, к которой на зиму были прикомандированы.

Проекция «корпус» теоретического чертежа канонерских лодок «Бобр» и «Сивуч». С чертежа, датированного 15 февраля 1905года. По материалам РГАВМФ. Ф.421. Оп./. Д.Ш9. Л.64.

В 1914 году распределение канонерских лодок по отрядам сохранилось прошлогодним: «Гиляк» и «Сивуч» попали в Учебно-минный отряд; «Бобр» — в Учебный отряд Морского корпуса; «Кореец» по прежнему оставался в Учебно-артиллерийском отряде. Причем, как и в прошлом году, на «Гиляк» и «Сивуч» были направлены воспитанники Морского инженерного училища, а на «Бобр» — юнкера флота.

Участие в боевых действиях Первой мировой войны

С началом войны «Гиляк», «Кореец», «Бобр» и «Сивуч» включили в состав 2-й минной дивизии, па базе которой была сформирована Флангово-шхерная позиция, прикрывавшая северное побережье Финского залива. В случае высадки немцев на полуострове Гангут предполагалось направить лодки на усиление фланга Лапвикской сухопутной оборонительной позиции.

При выполнении данной задачи «положение канонерских лодок в случае наступления высадившегося [на полуострове] десанта, хотя бы в размере одного [армейского] корпуса, оказалось бы критическим, поскольку противник не будет форсировать укрепления перешейка не отогнав кан[онерские] лод[ки] перекидным огнем своих тяжелых орудий, установленных в лесу и невидимых лодкам, которые могут отступить с позиций только по одному фарватеру, идущему почти вплотную к берегу, занятому наступающим противником. Выдерживать же перекидной огонь орудий противника... лодки будут не в состоянии, так как не имеют ни бортовой, ни палубной брони».

Но ожидаемая высадка германских войск на Гангут не состоялась, а ход боевых действий сложился так, что до лета 1915 года эти корабли к участию в них не привлекались. До этого времени канонерские лодки, переданные в состав созданной в конце 1914 года Або-Оландской шхерной позиции, несли дозорную службу в финских шхерах или находились в порту Або (ныне Турку).

В конце июня 1915 года положение русских войск в Прибалтике после временных успехов значительно осложнилось — германская армия перешла в наступление, быстро захватила Курляндию, вышла к побережью Рижского залива на участке от Ирбенского пролива до мыса Рагацем, а также приблизилась к Западной Двине юго-западнее Риги. На левом берегу реки образовался выступ фронта, глубоко вклинивавшийся вдоль Рижского взморья в расположение немецких войск. Непосредственно на его приморском фланге дислоцировались малочисленные войсковые части, сведенные под командованием полковника Павлищева в так называемый Шлокский отряд (по названию местечка Шлока на Рижском взморье). Из артиллерии отряд располагал лишь несколькими легкими батареями.

Для поддержки отряда в Рижский залив «откомандировали» «Корейца» (командир капитан 2 ранга И.К.Федяевский) и «Сивуч» (командир капитан 2 ранга П.Н.Черкасов). Обе лодки прибыли в Усть-Двинск 8 июля. Решением командующего флотом вице-адмирала В.А.Канина их передали в оперативное подчинение капитану 2 ранга А.В.Стеценко, отвечавшему за взаимодействие кораблей с сухопутными частями Рижского укрепленного района.

В ближайшие дни российское командование, на основании полученных агентурной разведкой данных, ожидало прорыв через Ирбенскую минно-артиллерийскую позицию крупного соединения германского флота. Успех такой операции позволял немцам, вытеснив русские корабли за Моонзунд и овладев оперативной зоной Рижского залива, обеспечить поддержку своим сухопутным частям при занятии Риги и всего побережья, что в корне ухудшило бы стратегическое положение наших войск на северном фланге русско-германского фронта. Так, еще в апреле 1915 года стало известно о нахождении в Киле, н рамках предстоящей операции, в полной готовности к погрузке на транспорты двух армейских корпусов, предназначенных для высадки близ Пернова (ныне Пярну) и нанесения удара в тыл Рижского укрепленного района, с дальнейшим расширением фронта н сторону Ревеля.

Канонерская лодка «Бобра

Для противодействия планам немцев, в апреле 1915 года 1-ю и 2-ю минные дивизии свели в Минную дивизию Балтийского флота. Канонерские лодки «Храбрый», «Грозящий» и миноносцы Минной дивизии составили оперативное соединение, оборонявшее Рижский залив. В середине июля корабли, дислоцировавшиеся там, усилили линкором «Слава».

Но к этому времени противник отказался от проведения крупномасштабной операции и решил ограничиться лишь местной активностью войск, стоявших на подступах к Pигe. На рассвете 12 июля 1915 года, при поддержке тяжелой артиллерии, доставленной по железной дороге из Тукумса. должно было начаться наступление двух немецких пехотных полков со станции Кемери в направлении Шлпка.

Об этой атаке стало известно нашему командованию, и в 1 ч 30 мин³ «Кореец», «Сивуч» и эсминцы 5-го дивизиона «Уссуриец», «Амурец», «Всадник» и «Гайдамак» вышли из Усть-Двинска; вскоре корабли разделились. В 4 ч утра «Кореец», подойдя к берегу на дистанцию 11 кб и уменьшив ход до малого, открыл огонь всем бортом за лес, где по данным армейской разведки находились аэродром и батареи противника. Но стрельба оказалась напрасной — немцев здесь не было. Удачнее действовали остальные корабли: на предельном расстоянии они вели беглый огонь по станции, уничтожая станционные здания и окопы противника. Используя эту артиллерийскую поддержку, наши части продвинулись западнее Кемери.

Схематическая карта Рижского залива

Через пять дней находившийся на боевом дежурстве в районе Шлока «Сивуч», маневрируя вдоль берега, сел на не обозначенную на карте банку (глубина 2,1 м). Получив сообщение об аварии, А.В.Стеценко на эскадренном миноносце «Легкий», стоявшем у набережной Риги, через 20 мин, не забрав даже с берега часть экипажа, вышел на помощь. Поздно вечером эсминец и два буксира пытались снять лодку с мели, но сделать это им не удалось.

Всю ночь экипаж разгружал свой корабль на присланные комендантом Риги баржи, и в 6 ч утра первая же попытка «Легкого» и двух буксиров стянуть «Сивуч» увенчалась успехом. Это произошло вовремя, поскольку уже через несколько минут ветер от NW стал стремительно свежеть.

В течение июля канонерские лодки неоднократно выходили в море на помощь Шлокскому отряду. Так, 29 июля «Кореец» обстрелял немецкую пехоту, наступавшую на Кемери густыми цепями, — атака захлебнулась. Затем корабль пошел западнее мыса Рагацем и подавил одну 152-мм и одну 75-мм батареи; ответным огнем противника на лодке был разбит прожектор.

Появление в заливе «Славы» и активные действия русских кораблей заставили германское командование вновь принять решение о прорыве своего флота в Рижский залив. Задуманная в этот раз операция имела лишь демонстрационные цели и носила набеговый характер. Согласно оперативному приказу, изданному 25 июля вице-адмиралом Шмидтом, германские корабли должны были протралить фарватеры Ирбенского пролива и с боем прорваться в Рижский залив. Затем «после тщательной разведки заградить южный выход из Моонзунда минами. Заблокировать гавань Пернова. Произвести демонстрационный обстрел Усть-Двинска» и покинуть залив.

На выполнение всей операции отводилось не более трех суток. На следующий день германский флот приступил к форсированию минных заграждений.

Из-за противодействия сил обороны Рижского залива германская операция затянулась. Так, в ночь на 4 августа у Михайловского маяка эсминец «Новик» вступил в бой с германскими эсминцами V99 и VI00. Через 17 мин V99, подорвавшись на мине, выбросился на берег, где его затем взорвала команда. Получивший повреждения V100, сумел уйти.

В этот же день «Кореец» и «Сивуч» в последний раз обстреляли позиции немцев в районе Кемери. Вечером капитан 2 ранга А.В.Стеценко направил в Ревель телеграмму, в которой информировал начальника штаба Балтийского флота вице-адмирала Л.Б.Кербера, что «выходы лодок для выполнения своей задачи можно теперь считать прекращенными». Поскольку из-за возможного прорыва немцев оставлять корабли в Усть-Двинске стало рискованно, то он сообщает о своем намерении «отправить их в Моонзунд» и просит своевременно поставить его в известность о наступлении безопасного момента для выполнения такого перехода.

5 августа ко второй половине дня германские тральщики подготовили проходы для своих кораблей. Ввиду многократного превосходства противника, «Слава», эсминцы, канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий» вынуждены были отойти от Ирбенской позиции к Моонзуду. Теперь уже ничто не могло помешать германскому флоту вырваться па оперативный простор Рижского залива, но дальнейшие действия немцы отложили до утра. Именно эта пауза и являлась последним моментом, позволявшим безопасно перевести в Моонзунд «Сивуч» и «Кореец», забытые, как оказалось, своим флотом в Усть-Двинске.

Поздним вечером 5 августа, в дождь и туман, эти канонерские лодки выставили на подступах к устью Западной Двины две линии минных заграждений по 50 мин в каждой. Узнав за время отсутствия «Сивуча» и «Корейца», что флот укрылся в Моонзундском проливе, А.В.Стеценко передал на лодки по радио приказ, требующий их немедленного ухода в Куйваст. Но «Сивуч» и «Кореец», нуждаясь в пополнении запасов топлива, в 1 ч 15 мин вернулись в Усть-Двинск, Поскольку погрузка угля продлилась бы до рассвета, то командиры, по согласованию со А.В.Стеценко, отложили выход до вечера, с тем чтобы «проскочить» залив в темноте.

6 августа в 11 ч германский флот Балтийского моря под командованием вице-адмирала Шмидта в составе линкоров «Posen» (флагманский), «Nassau», крейсеров «Pillau», «Bremen», «Graudenz», «Augsburg», минного заградителя, эскадренных миноносцев и тральщиков начал продвигаться в глубь акватории Рижского залива.

В это же время в Усть-Двинск пришел приказ начальника штаба Балтийского флота вице-адмирала Л.Б.Кербера, предписывающий «Сивучу» и «Корейцу» срочно идти в Моонзунд, — приказ, отданный с явным опозданием па сутки, посылал теперь канонерские лодки на верную гибель.

Через полтора часа немецкие крейсеры в сопровождении части эсминцев ушли в разведку: один к Аренсбургу, второй к Руно, третий вдоль острова Эзель и «Augsburg» с миноносцами V29 и V100 — мимо острова Кюно к Пернову. Остальные ведомые линкорами корабли направились к Моонзупдскому проливу.

6 августа в 13 ч 25 мин «Сивуч» (головной) и «Кореец», исполняя приказ Л.Б.Кербера, покинули Усть-Двинск. Перед выходом, прекрасно понимая сложившуюся оперативную обстановку, а также полностью отдавая себе отчет в существенной ограниченности боевых возможностей своих кораблей, командиры — Петр Нилович Черкасов и Иван Константинович Федяевский — приняли суровое, но необходимое для спасения хотя бы части людей решение:

«1) в случае гибели от подводной лодки, другому кораблю людей но снимать,

2) в случае встречи с более сильным и многочисленным неприятелем, не держаться соединенно».

Ровно через час после выхода, пройдя входной буй, вынесенный по курсу 332° на 6 миль от берега, лодки взяли курс на N на нордовую веху банки Кюногрунд, находящейся на SSW от острова Кюно. Скорость увеличили до 10 уз и пробили боевую тревогу— все орудия изготовили к бою, водонепроницаемые переборки задраили. Состояние моря было спокойное: пасмурно, мгла, временами полосами находил туман.

В течение нескольких часов наши корабли последовательно получали радиосообщения: о нахождении в 15ч 15мин крейсера и миноносцев у наблюдательного поста Мерис (остров Эзель); о нахождении около 17 ч легкого крейсера у нордовой вехи банки Кюногрунд; о прохождении в 17 ч 30 мин мимо острова Кюно крейсера и двух миноносцев на ONO 83° (в сторону Пернова); о подходе больших сил неприятеля к Моонзунду.

Германский крейсер «Augsburg»

Канонерская лодка «Сивуч»

Все это говорило о том, что акватория залива впереди по курсу следования канонерских лодок полностью контролировалась германским флотом.

Наконец в 19 ч поступил запоздалый приказ командующего флотом: «В[есьма] срочно, "Сивучу" и "Корейцу" идти на Ost под берег, где ждать темноты, с темнотою идти в Моонзунд». Но головной «Сивуч» не изменил курса, с тем чтобы лодки, шедшие уже несколько часов по счислению, смогли у Кито определить свое истинное место. Корабли лишь убавили ход, чтобы подойти к острову в вечерние сумерки. Через час с лодок увидели справа по курсу нордовую веху банки Кюногрунд. Здесь, дожидаясь темноты, «Сивуч» и «Кореец» легли в дрейф.

Находящиеся в это время у Моонзунда немецкие корабли занимались обследованием мест предполагавшихся минных постановок, но из-за позднего времени адмирал Шмидт перенес минирование фарватеров па следующий день. От экипажа потопленного парусника «Феодора» стало известно, «что у Куйваста стоят на якорях около 20 кораблей, и в том числе и "Слава"», В 20 ч германский флот «направился к о[стро]ву Кюно, чтобы переждать в укрытом месте ночное время»; за полчаса до этого, в 19 ч 30 мин, от Пернова к Кюно, на встречу со своими главными силами, направились «Augsburg» и два эсминца. Они шли, огибая с юга отмели, лежащие вокруг острова.

В 20 ч 50 мин в наступивших сумерках с канонерских лодок по правому борту, в остовой части горизонта, заметили дымки — это были «Augsburg», V29 и V100. Через десять минут и с крейсера заметили неясные силуэты двух кораблей, Обнаружив лодки, германские корабли появились у них за кормой — с SO. Немцы запросили опознавательные и, не получив ответа, дали два пристрелочных залпа, результаты которых не были им видны из-за темноты и дальности расстояния. Пять из выпущенных ими снарядов упали за кормой концевого «Корейца» с недолетом в 1—2 кб. Пытаясь уйти лодки развили максимально возможную скорость и, не зная, что идут навстречу линкорам противника, взяли направление NNW 340°. «Кореец» держался на удалении 4 кб позади и 1 кб правее своего мателота.

Командир крейсера «Augsburg», считая, что преследует достаточно быстроходные эсминцы, поставил корабли охранения за собой в кильватер, дал полный ход и лег на курс, отрезавший лодкам путь к S и W. Преследование продолжалось около 20 мин. За это время совсем стемнело, но с «Сивуча» на «Кореец» флажным семафором успели передать: «Немного пройти и пойти вправо».

Немецкий крейсер в 21 ч 20 мин вышел на траверз «Сивуча» и с дистанции 22 кб открыл по нему огонь на поражение. Наши корабли одновременно отвечали беглым огнем левого борта.

Хотя главной целью крейсера оказался «Сивуч», два снаряда выше ватерлинии попали в носовую часть «Корейца»: один разорвался в лазаретном отделении, перебив паровую трубу брашпильной машины и пожарную донку; другой, не разорвавшись, «прошил» корабль насквозь. Осколками рвущихся вокруг снарядов ранило в ноги двух комендоров, повредило реле трансформатора приборов управления артиллерией (которые удалось восстановить через 15 мин), большое количество осколков продырявили борт (преимущественно в носовой части), дымовые трубы, шлюпку-шестерку. Немцы вели огонь, светя прожектором и периодически пуская виерх осветительные ракеты, время горения которых позволяло сделать четыре— пять залпов. Наши же корабли своих прожекторов не открывали.

Командир канонерской лодки «Сивуч» капитан 2 ранга П.Н.Черкасов

Вступив в бой, командир крейсера сразу понял, что настиг тихоходные канонерские лодки, причем головной «Сивуч» он принял за «Храброго», — на эсминцы ушел приказ торпедировать противника. Чуть отставшие в начале боя эсминцы вместо того, чтобы огибать «Augsburg» с левого, не стрелявшего борта, пошли в атаку между сблизившимися на расстояние 16 кб канонерским:и лодками и крейсером, вынуждая последний увеличивать дистанцию и снизить интенсивность стрельбы. V29 открыл артиллерийский огонь по «Сивучу», a V100 — по «Корейцу».

Через 20 мин после начала боя получивший уже многочисленные пробоины корпуса и надстроек «Сивуч», уклоняясь от торпедной атаки, поворотом вправо лег на обратный курс:, чем избежал попадания торпеды, выпущенной с V29. Уходя от лобового столкновения с «Сивучем» и пропуская его у себя под кормой, «Кореец» склонился вправо и лег на курс ONO 70°. С «Сивуча» шло какое-то радиосообщении, но его радиостанцию заглушил противник. На «Корейце» не поняли намерений своего мателота и не изменили курса.

Теперь целью крейсера стал «Кореец», и, чтобы но позволить ему выйти из-под огня, «Augsburg» пошел вдогонку, причем немецкие комендоры, не успевая отслеживать быстро происходящее сокращение дистанции, стреляли по «Корейцу» с перелетом. С лодки в адрес начальника Минной дивизии ушел призыв о помощи: «Потерял место, иду [в] Моонзунд, отстреливаюсь от неприятеля, прошу встретить».

В это время «Сивуч», уходя от преследующих его эсминцев, повернул вновь и попытался направиться вслед за «Корейцем», держась на 20—25 кб позади и немного правее его. Вскоре 120-мм пушка «Корейца» «одним из своих выстрелов попала крейсеру в носовой прожектор — крейсер стал ворочать влево», с том чтобы ввести в действие кормовой. Целью, открывшейся в луче прожектора с кормовых курсовых углов германского корабля, оказался «Сивуч», и «Augsburg» вновь перенес свой огонь на него.

Преимущество германских кораблей было очевидно — попав под интенсивные перекрестные выстрелы крейсера и эсминцев, лодка, получившая за 40 мин жесточайшего боя многочисленные разрушения корпуса, надстроек, дымовых труб, потеряла ход и загорелась. Противник, окружив остановившийся «Сивуч», положение которого было совсем безнадежно, стал к нему медленно приближаться, опасаясь все реже раздающихся ответных выстрелов гибнущего корабля.

В эти минуты «Кореец», которому удачным выстрелом удалось избежать гибели, воспользовавшись тем, что внимание противника было отвлечено на «Сивуч», курсом ONO 80° вышел из освещенного пространства и прекратил огонь по противнику. Единственным возможным способом спасения для него стало соблюдение светомаскировки, тишины и уход на мелководье, но через 12 мин глубины резко уменьшились, и «"Кореец" зашуршал килем, закачался и стал» — полный ход назад результата не дал,

А в это время «Augsburg» и подошедшие к. «Сивучу» на 2—3 кб эсминцы добивали его в упор. Продолжавшая изредка отстреливаться лодка вся была охвачена пламенем, а ее борта раскалены докрасна, внутри корабля гремели взрывы.

Между тем флагманский линейный корабль «Posen» еще в 21 ч 30 мин «настолько приблизился к месту боя, что с него были видны прямо по носу вспышки выстрелов и лучи прожекторов. Около линейных кораблей и сопровождающих их тральщиков то и дело подымались всплески снарядов». В 21 ч 42 мин «"Posen" открыл огонь, но сразу же был вынужден его прекратить, чтобы не повредить собственные миноносцы. Несмотря на сигналы крейсера ["Augsburg"], который еще до этого был опознан, обстановка происходившего боя [адмиралу Шмидту] была еще не ясна».

К 22 ч его корабли непосредственно оказались на месте боя. Вскоре «в луче прожектора в расстоянии 1000 м... стал виден корабль, по силуэту очень похожий на "Славу". В этот же момент корабль был окружен высокими всплесками». «Posen» и «Nassau» на циркуляции, ложась па курс W, открыли огонь левым бортом по мнимой «Славе», а четыре из семи подошедших к месту боя эсминцев, а также V29 выпустили по торпеде. На «Сивуче» раздался огромной силы взрыв, и героический корабль, заваливаясь на борт, стремительно затонул, причем расположенное под мостиком 75-мм орудие левого борта вело огонь до последней секунды. Произошло это в 22 ч 10 мин близ деревни Линакюля, расположенной в северо-западной части острова Кюно.

Оказавшись на мели во время скоротечной паузы боя и ожидая в ближайшие минуты расстрела своего корабля, командир «Корейца» И.К.Федяевский предпринял решительные действия: в Минную дивизию отправили последнее радиосообщение; в топке уничтожили навигационные карты, радиокоды, таблицу опознавательных сигналов; спустили на воду вельбот, четверку и направились к чуть видимой полоске берега острова Кюно. с тем чтобы после боя подобрать уцелевших моряков обоих кораблей; за борт выбросили все лишнее (гильзы, пустые беседки); откачали воду из цистерн. Ф.К.Федяевский пресек панику, возникшую среди комендоров нестрелявшего правого борта, потрясенных увиденной в эти мгновенья гибелью «Сивуча».

Схема боя канонерских лодок «Сивуч» и «Кореец» с германскими кораблями 6 августа 1915 года в Рижском заливе. Реконструкция автора

Простояв на мели чуть больше 20 мин, корабль в 22ч 35 мин, дав задний ход, вновь оказался на плаву — от момента обнаружения дымов неприятеля прошел лишь 1 ч 45 мин. Бой прекратился — немцы подбирали из воды оставшихся в живых моряков «Сивуча». Но капитана 2 ранга П.Н.Черкасова⁴, до конца мужественно руководившего действиями экипажа, среди них не было: он разделил участь своего корабля, погибшего в бою, редчайшем в истории флота по неравенству сил.

Из примерно 170 моряков «Сивуча» немцы подняли из воды 48 матросов и двух офицеров. Семь человек «несмотря на немедленную врачебную помощь, умерли от тяжелых ран. Все пленники одинаково утверждали, что затонувший корабль был канонерской лодкой "Сивуч", а другой корабль, шедший с ним — однотипная с ней канонерская лодка "Кореец"; на последней будто бы незадолго до конца боя произошел большой взрыв, вследствие чего она тотчас погибла. Подобные же сведения, не вполне совпадающие в деталях, поступали и с других германских кораблей». Пленных русских моряков, среди которых было 27 раненых, доставили в Штеттин.

Командование Минной дивизии ничего не знало о произошедшем бое, поскольку из всех радиограмм, посланных канонерскими лодками, радистам удалось принять лишь две фразы — фрагменты сообщений, отправленных с «Корейца»: «потерял место» и «выскочил на камни». Их посчитали исходящими от командира «Сивуча» П.Н.Черкасова, являвшегося старшим начальником па переходе. В ожидании подхода канонерских лодок на дежурном миноносце в Моонзундском проливе нею ночь светил направленный вверх прожектор.

Ориентируясь по лоту и соблюдая тишину, «Кореец» стал малым ходом удаляться на SW, придерживаясь малых глубин. Шлюпки пришлось бросить, так как не было никакой возможности подозвать их, не обнаружив себя. Германские корабли направились на W, освещая путь перед собой прожекторами и ракетами. В поисках канонерской лодки или места ее гибели крейсер «Augsburg» прошел на SO, но затем быстро вернулся к своим кораблям — «Кореец» остался незамеченным. Вскоре неприятель удалился.

Чтобы не встретить дозора, лодка жалась к малым глубинам в 4,3—6,4 м, а они принуждали идти нa S, SW и W. Два раза задели килем за грунт и только в 3 ч легли на курс N. Всю ночь радист «Корейца» слушал радиопереговоры вражеских кораблей, которые велись с такой интенсивностью, что радиопередатчик весь сотрясался.

Двигаясь до рассвета «на ощупь», «Кореец» в 6 ч 7 августа подошел к берегу у местечка Тестама. Здесь через несколько часов и нашли корабль потерянные шлюпки. Их команды ходили ночью к месту гибели «Сивуча», по никого там не обнаружили.

Лейтенант С.С.Головнин на велосипеде уехал за 20 километров па пограничный кордон Валайда, откуда связался с командованием Минной дивизии. Телефонограмма от начальника дивизии контр-адмирала (в контр-адмиральском знании с 7 августа 1915 года. — А.С.) П.Л.Трухачева гласила: «Сейчас ничем помочь не могу. Готовьте корабль к взрыву, но без крайности не взрывать». Кроме того, С.С.Головнин получил по телефону из штаба Минной дивизии устное распоряжение: «Не давать радио, телеграфом не пользоваться и ничем не проявлять своего присутствия».

От пограничников лейтенант узнал о прохождении соединения германских кораблей и трех транспортов с войсками в сторону Пернова, откуда теперь слышалась артиллерийская канонада. Также ему стало известно и о присутствии в районе кораблей противника, прикрывавших десантную операцию в Пернов от возможного нападения русского флота со стороны Моонзунда. Как выяснилось, пост наблюдения службы связи флота с острова Кюно был уже снят, а сами пограничники получили предписание покинуть свою заставу к утру 8 августа.

Тем временем к Пернову подошли легкий крейсер, два эсминца и три парохода противника. Около 12 ч, обстреляв порт, боевые корабли высадили па волнолом небольшой (до 30 человек) десант. В городе возникла паника, но «дальнейшего распространения десанта не наблюдалось».

Канонерская лодка «Кореец»

За время отсутствия С.С.Головнина с «Корейца» обнаружили «в SO-стовой части, медленно проходящие на W одномачтовые неприятельские миноносцы». Лодка перешла на 8 кб южнее и укрылась в бухте, образованной вытянувшимся вдоль берега мысом.

По возвращении лейтенанта, в 13 ч, командир лодки собрал офицеров на совещание. Обсудив создавшееся положение, они сочли его критическим. «Неприятель закрыл выход из Кюно-зунда, и миноносцы и крейсеры находятся в 20 минутах пути оттуда... при полной возможности обстрела со стороны неприятельского крейсера с дистанции, па которую судовые пушки не берут... Так как для уничтожения корабля надо не менее четырех часов, и работы при атаке и обстреле будут спешными и, вероятно, неудовлетворительными, а поэтому постановили, свезя команду и реликвии, канонерскую лодку уничтожить и прорываться в Ревель», имея 20 винтовок, 20 револьверов и судовые пулеметы на 170 человек команды.

Опасения не успеть в случае появления неприятеля уничтожить лодку, что привело бы к позорному для экипажа захвату корабля противником, и подтолкнули офицеров «Корейца» к принятию такого тяжелейшего для них решения. Не следует забывать и о морально-психологической обстановке, царившей летом 1915 года в российском обществе, — патриотический и победоносный подъем начала войны сменился тягостным чувством от постоянных неудач па фронте и безостановочного продвижения в глубь страны немецких войск, создававшего ореол непобедимости германской армии. И никто из находившихся на борту «Корейца» не мог доже предположить, что именно в эти часы немецкий адмирал Шмидт принял решение увести свои корабли из Рижского залива. И на это у него были причины.

Ставить у Моонзунда мины при ясной погоде, прямо на виду у противника, не имело никакого смысла — в течение трех дней после ухода немцев они были бы обезврежены русскими тральщиками. Не имеющий боевого значения артиллерийский обстрел окруженного минными заграждениями Усть-Двинска мог привести только к повреждениям или гибели германских кораблей. Топливные ресурсы участвующих в операции судов нуждались в пополнении. Морально сказывались и потери, а также усталость экипажей, находящихся длительное время в напряженных условиях боевых действий.

В 15 ч германские боевые корабли забрали своих людей с мола порта Пернов и, затопив па входном фарватере три парохода-брандера, ушли в направлении Ирбенского пролива.

Не зная ничего о таком развитии событий, на «Корейце» в пятом часу вечера начали снимать людей с корабля. Из-за мелководья шлюпки не могли подойти близко к берегу, и эта операция продолжалась до темноты. До 23ч на лодке работала настроенная на прием радиостанция, но никаких сообщений так и не поступило. 7 августа в 23 ч 30 мин были зажжены бикфордовы шнуры зарядов, заложенных в артиллерийские погреба. После этого командир «Корейца» капитан 2 ранга И.К.Федяевский с последними людьми, остававшимися на борту, покинул корабль.

Согласованного взрыва добиться не удалось — взорвались лишь кормовые погреба, а в носовых бикфордовы шнуры оказались затопленными поступившей в отсеки после взрыва водой. Из-за глубины в 4 м «Кореец» затонул лишь по верхнюю палубу, причем нос ушел в ил на три четверти метра, а корма — более чем на метр. В кормовой части корабля возник обширный пожар, продолжавшийся 4 ч. Когда он погас, экипаж по приказу командира произвел взрывы и пожары вокруг носовых элеваторов, но ожидаемой детонации боезапаса в уже затопленных носовых погребах не произошло. Грот-мачту снесло за борт; полубак получил сильные деформации; задняя часть кормового мостика, площадка кормового прожектора, палуба в районе кают-компании, штурманская и радиотелеграфные рубки, оборудование внутри боевой рубки оказались разрушенными; сильные повреждения получили артиллерия и элеваторы подачи, особенно в кормовой части.

С наступлением утра стали видны чуть возвышавшиеся над водой, в нескольких кабельтовых от берега, полуразрушенные и .закопченные надстройки корабля, носившего славное имя «Кореец». Так сложились события, что он погиб, как и его легендарный тезка, который вступил в бой со значительно превосходящими силами противника и, не сумев прорваться на соединение со своим флотом, был взорван командой на рейде Чемульпо. Но в отличие от предшественника это не принесло его экипажу ни славы, ни почета, а всю вину за бессмысленную гибель «Корейца» командование возложило на его командира.

Совещание флагманов Балтийского флота, состоявшееся в декабре 1915 года, оценив условия боя, произошедшего 6 августа, нашло, «что личному составу корабля нельзя послать упрек в недостатке доблести, или в нарушении долга службы». Также правильными были признаны и дальнейшее плавание и подготовка корабля к взрыву. Но, явно игнорируя то, что уничтожение радиокодов произошло в минуты реальной опасности захвата корабля противником, и не вспоминая об устном распоряжении, поступившем из штаба Минной дивизии, «не давать радио... и ничем не проявлять своего присутствия», адмиралы сочли, «что не было необходимости в уничтожении всех документов, так как после этого мероприятия командир кан [онерской] лодки "Кореец" лишил себя возможности войти в связь с командующим флотом».

Относительно непосредственного осуществления взрыва совещание пришло к мнению, «что командир корабля проявил излишнюю поспешность, так как не было данных, указывающих на обнаружение неприятелем места стоянки "Корейца" или на приближение противника". По этой причине командование заявило о невозможности И.К.Федяевскому впредь «находиться на ответственном посту командира корабля из-за недостатка твердой воли и чрезмерной впечатлительности». Но, «принимая во внимание доблесть, проявленную командиром корабля в предшествующих боях под Ригой, а так же в бою 6 августа», адмиралы не передали дело на судебное расследование.

Необходимо помнить о том, что оценка действий И.К.Федяевского⁵ как поспешных была дана через несколько месяцев после произошедших событий адмиралами, исходившим в принятии своего решения из знания ими факта ухода германских кораблей. Но летом 1915 года ни командование Балтийским флотом, ни командование силами обороны Рижского залива даже и не помышляли о набеговом характере операции неприятеля и возможности такого стремительного ее завершения. И действительно, когда на рассвете 8 августа посты наблюдения службы связи не обнаружили в заливе кораблей противника, то это стало для всех полной неожиданностью.

Впечатление, которое произвело на российских моряков «исчезновение» германского флота, хорошо описано в мемуарах Г.К.Графа, который в тот период являлся 1-м минным офицером эскадренного миноносца «Новик» и соответственно находился в этот день в Куйвасте: «8 августа мы получили неожиданное и совершенно непонятное для нас известие, что неприятель покинул Рижский залив. Чем это следовало объяснить, мы совершенно недоумевали. Ведь, чтобы прорвать заграждение, им было потрачено много усилий, и при этом понесены довольно большие потери. Так почему же, достигнув цели, он вдруг все бросил и ушел, ограничившись только бомбардировкой Пернова и затоплением у его подходов трех пароходов с камнями? Не зная, конечно, всех обстоятельств, мы считали это совершенно непонятным, хотя очень выгодным и приятным для нас событием. Тем не менее, вся [Минная] дивизия простояла в Куйвасте еще два дня, ожидая каких-нибудь действий со стороны неприятеля; но, по-видимому, в заливе больше никого не было, и противник действительно его покинул».

В итоге только утром 10 августа — через двое суток после ухода немецких кораблей — командование Минной дивизии рискнуло послать в разведку самый быстроходный корабль — «Новик».

Поскольку офицеры «Корейца» на последнем этапе боя видели силуэты лишь четырех—пяти кораблей противника, в том числе одного или двух крейсеров, а нашими постами наблюдения не был замечен прорыв в Рижский залив двух линкоров, то долгое время считалось, что «"Сивуч" погиб в бою с настигшими его крейсерами». По этой причине в августе 1915 года Морское министерство дало для газет информацию о бое канонерских лодок «Сивуч» и «Кореец» с одним легким крейсером и несколькими миноносцами, причем в ней сообщалось и о потоплении одного миноносца и значительных повреждениях другого. В немецких же исторических публикациях говорится лишь о незначительных повреждениях германских кораблей⁶.

Приказом командующего Балтийским флотом В.А.Канина И.К.Федяевскому поручили организовать разгрузку и подъем канонерской лодки «Кореец» с грунта. К концу августа 1915 года силами команды, несмотря на очень трудное сообщение с берегом, на него свезли оба 120-мм орудия (позднее были установлены па канонерской лодке «Хивинец»), шесть 75-мм пушек (на борту оставили две неисправные), барказ, катер, запасной якорь с цепью и запасные гребные винты. Попытки экипажа откачивать воду из машинных и котельных отделений оказались тщетными: требовался час работы помпы производительностью 80 т/ч, чтобы понизить уровень только в одном из отсеков на метр, причем через полтора часа после прекращения осушительных работ вода достигала прежнею уровня. Стало ясно, что в этих отделениях нарушена непроницаемость корпуса, а осушение остальных отсеков для всплытия корабля было явно недостаточным. Обещанных водолазов не прислали, да и так было очевидно, что корабль фактически представляет собой груду железного лома, поднимать и восстанавливать который не имеет никакого смысла. Так и лежал под берегом заброшенный «Кореец», пока его после войны не разобрали эстонцы.

15 августа 1915 года, для поддержки Шлокского отряда, и Усть-Двинск направилась лодка «Грозящий», а 12 октября с Або-Оландской шхерной позиции — «Гиляк». Через шесть дней, после артиллерийской подготовки, германские войска перешли в наступление. Первым на помощь Шлокскому отряду пришел «Грозящий», на следующий день к нему присоединились «Храбрый» и пять эсминцев, 22 октября — «Гиляк». Но, несмотря на это, наши части оставили Кемери и медленно отходили, что создавало непосредственную угрозу Риге. Только подключение линкора «Слава» к обстрелу войск противника позволило выправить положение — врага удалось остановить, а к 28 октября части 12-й армии восстановили положение на всех направлениях. Решающую роль и отражении наступления сыграло то, что командование германским флотом отказалось вводить свои корабли в Рижский залив, пока армия не возьмет Ригу. Это позволило нашим кораблям практически безнаказанно вести по берегу артиллерийский огонь.

В конце октября, в Риге, на «Гиляк» была установлена 40-мм автоматическая аэропушка системы Виккерса. 10 ноября прошли опытные стрельбы, их результаты были удовлетворительными. 13 ноября 1915 года па Западной Двине появился первый лед, и лодка перешла в Усть-Двинск, а через десять дней прибыла в Гельсингфорс, где и осталась на зимовку.

В начале января командир «Гиляка» капитан 2 ранга П.В.Волков выехал в Ригу для согласования с начальником Рижского укрепленного района будущих действий лодки на Западной Двине. Выяснилось, что она могла оперировать вверх по течению реки на удалении 26 км от Усть-Двинска, где глубины не накладывали ограничений на осадку: лишь на одном из участков глубиной менее 3 м требовалась провести дноуглубительные работы.

«Бобр» после установки 75-мм зенитных орудий на носовом и кормовом мостиках и кормовых спонсонах (Warship International.1997. № .3. Р.232)

Действия корабля на реке осложняло наличие паромных переправ, но главным препятствием оказались рижские железнодорожные мосты. При приближении фронта с разводных пролетов сняли электромоторы, а затем, для последующей эвакуации, вывезли на вокзал. Если один из мостов еще было можно развести вручную за 30—40 мин, то с другим это сделать было просто невозможно из-за отсутствия, как говорилось, демонтированных электромоторов.

Командующий 12-й армией генерал от инфантерии Р .Д. Радко-Дмитриев рассчитывал использовать «Гиляк» только в случае германского наступления и, опасаясь, что разводка переправ приведет к длительному нарушению войсковых путей сообщения, отказался от «услуг» корабля.

К этому времени с обеих противоборствующих сторон значительно усилилась деятельность авиации, и за зиму на «Гиляке» и «Бобре» кормовые 75-мм орудия заменили зенитными того же калибра, а для увеличения их секторов обстрела срезали крылья кормовых мостиков. Еще по одному 75-мм зенитному орудию установили на носовом и кормовом мостиках каждой канонерской лодки, а 40-мм аэропушку «Гиляка» демонтировали.

Вооруженный четырьмя зенитными орудиями «Гиляк», имея к этому времени водоизмещение 960 т и наибольшую скорость хода 10 уз, 2 августа 1916 года направился к юго-восточной части острова Руно, где незадолго до этого на пляже был развернут аэродром на 12 самолетов. За два дня его существования немецкая авиация сбросила на него более 100 бомб, что фактически парализовало деятельность авиабазы. Так, при очередном налете, произошедшем в 2 ч ночи 3 августа, вышли из строя четыре наших летательных аппарата. В 9 ч утра вновь показались два немецких самолета. «Гиляк» снялся с якоря и, открыв беглый огонь, пошел им навстречу. Получив отпор, немцы, не долетев до цели, сбросили бомбы в воду. А наступившей ночью светом с воет прожектора « Гиляк» помог сориентироваться нашим летчикам, возвращавшимся с бомбардировки аэродрома противника на озере Ангер.

Теперь главной целью налета самолета противника стала канонерская лодка. Около 3 ч 30 мин ночи 4 августа на высоте 2000 м показался тяжелый двухмоторный аэроплан, вооруженный двумя пулеметами и несущий 40 бомб. «Гиляк» снялся с якоря и направился навстречу ему курсом против ветра. Скрестив лучи обоих прожекторов на бомбардировщике, лодка открыла энергичный огонь. Самолет, заходя в атаку, лег в диаметральную плоскость корабля и на подходе к нему сбросил 24 бомбы, стреляя при этом из пулеметов. За мгновенье до этого «Гиляк», разом погасив оба прожектора, резко ушел в сторону. Бомбы упали у борта, подняв столбы воды, дыма и осыпав палубу осколками, причем наблюдателям с берега показалось, что у корабля оторвало корму. «Гиляк» вновь открыл прожекторы, а при приближении германского самолета, совершавшего второй заход, повторил тот же маневр. В итоге еще 16 бомб вновь упали у борта лодки, после чего бомбардировщик улетел.

Днем 4 августа была отбита попытка па-лета еще одного одиночного самолета, который после первых же выстрелов «Гиляка» скрылся. Бомбардировки прекратились, и командование, сочтя миссию лодки выполненной, сняло ее с боевого дежурства у аэродрома.

23 декабря 1916 года, приказом нового командующего Балтийским флотом вице-адмирала А.И.Непенина, отряд судов Або-Оландской позиции выделили в самостоятельное соединение, названное Шхерным отрядом. Отряд на момент формирования состоял из канонерских лодок «Храбрый», «Грозящий», «Хивинец», «Гиляк», «Бобр», заградителя «Ильмень», 4-го, 5-го, 6-го дивизионов сторожевых катеров, причем 4-й и 5-й дивизионы комплектовались малотоннажными номерными катерами, не приспособленными для условий зимнего плавании и хранившимися на берегу.

В 1917 году «Храбрый», «Грозящий», «Хивинец» приняли участие в боевых действиях в Рижском заливе и по окончании навигации оказались в Гельсингфорсе и Кронштадте. «Бобр» и «Гиляк» провели весь год на Або-Оландской позиции, причем «Гиляки разоружили и стали использовать в качество брандвахты. В порту Або оба корабля и остались на зимовку, что предрешило их судьбу.

В связи с предоставлением Финляндии независимости и по условиям Брестского мира флот должен был покинуть финские порты, а Фланговая и Або-Оландская шхерные позиции подлежали ликвидации. И если героическими усилиями балтийских моряков основной корабельный состав весной 1918 года удалось перевести из Гельсингфорса в Кронштадт, то не имевшие большого боевого значения находившиеся в дальнем Або корабли оказались брошенными на произвол судьбы.

Лишь 2 апреля (по новому стилю) пришел приказ Центробалта, предписывающий «Бобру» и «Ильменю» в ближайшие дни перейти в Гельсингфорс. В телеграмме «Гиляк» не упоминался: к этому времени он уже не имел собственного хода, и по причине его непригодности для дальнейшей эксплуатации готовился приказ, так и не подписанный из-за стремительности развивавшихся событий, о списании корабля.

«Сложная ледовая обстановка в Финском заливе не позволила увести [из Або упомянутые в телеграмме] суда». Да оказалось, что уже и поздно — на рассвете 3 апреля 1918 года на рейде Гангэ появилась эскадра из 30 германских кораблей в составе линкора, двух крейсеров, эсминцев, 10 тральщиков и трех больших транспортов с частями так называемой Балтийской дивизии (три стрелковых полка, три морских батальона, несколько артиллерийских батарей) генерала фоп-дер-Гольца. Суда, оставшиеся в Або, оказались отрезанными от своего флота.

Через несколько часов германские части высадились на берег. Действуя совместно с возглавляемыми генералом Маннергеймом войсками финского сейма и достаточно быстро подавив сопротивлении финских красногвардейцев, германская армия взяла под свой контроль территорию Финляндии, в том числе и город Або, захватив в нем 9 апреля 1918 года корабли, технику, вооружение Шхерного отряда и Шхерной позиции.

Послесловие

Постройкой кораблей типа «Гиляк» отечественное судостроение начала XX века не смогло решить задачу создания для тихоокеанского военно-морского театра канонерских лодок «смешанного плавания». Суда, морально устаревшие еще в период строительства, были оставлены на Балтике, где принесли несомненную пользу в деле профессиональной подготовке моряков различных специальностей. Они лишь изредка привлекались к участию в боевых операциях, но подвиг экипажа «Сивуча» стал одним из ярчайших примеров мужества и беззаветного исполнения воинского долга.

«Гиляк», как и другие брошенные экипажами в порту Або корабли и суда, был захвачен германскими войсками и впоследствии достался финнам, включившим его под искаженным, относительно первоначального, именем «Iljak» п состав своего флота.

Маловероятно, чтобы корабль восстанавливался и хотя бы на время вводился в строй действующих — еще до начала навигации 1920 года командование флотом продало его для разборки на металл одной из частных финских фирм.

Канонерскую лодку «Бобр» за несколько дней до занятия германскими войсками города Або захватил в Або-Оландских шхерах и увел в Эстонию экипаж германского вспомогательного крейсера «Mowe». Переименованный в «Biber», он использовался немцами как плавучая мастерская. В ноябре 1918 года уже в Ревеле, после революции в Германии, «Бобр» в плачевном состоянии и без орудийных замков достался эстонцам.

Через месяц, после заводского ремонта, под именем «Lembit», лодка принимает участие в отражении наступления на Ревель частей Красной армии. Так, 25 декабря отряд ид трех канонерок, в составе которого был. и бывший «Бобр», высаживает десант в тыл советских войск в районе Локса (67 километров от Ревеля).

28 декабря эстонские части перешли в контрнаступление, и канонерские лодки, оказывая артиллерийскую поддержку своим войскам, вновь высадили десант в тыл частям Красной армии.

Составлением 19 января 1919 года советскими войсками города Нарвы линия фронта в этом районе на время стабилизировалась, и эстонские корабли 7 февраля ушли на зимовку в Ревель.

В мае, а затем, во второй рая, в течение трех осенних месяцев на подступах к Петрограду разворачиваются ожесточенные-боевые действия — крупные соединения белых совместно с частями эстонской армии, при поддержке с моря английских и эстонских кораблей, наступали на бывшую столицу Российской империи. И вновь для обстрела приморского фланга советских войск и высадки десантов им в тыл активно использовался «Lembit». В результате упорных боев соединенными усилиями красноармейских полков и матросских отрядов наступление на Петроград было отражено, и к 1 декабря наступавшие на город части отошли на исходные позиции в Эстонию.

В дальнейшем вооруженная в конце своей службы одним 120-мм и четырьмя 75-мм орудиями лодка по одним данным до начала 1930-х годов по-прежнему находилась в составе эстонского флота, по другим же данным «Lembit» списали уже в 1925 году и после 1926 года разобрали на металл.

Захваченная германскими войсками в 1918 году канонерская лодка «Бобр» была переименована в «Biber» и использовались в качестве плавмастерской

Канонерская лодка эстонского флота «Lembit» (бывший «Бобр»)

Канонерская лодка «Гиляк». Вид сбоку, вид сверху, сечения по 21 (см. в корму), 25, 52 (см. в нос) шпангоутам. С чертежей Технического бюро Адмиралтейского судостроительного завода, датированных 15 мая 1908 года. РГАВМФ. Ф.876. Оп.113.Д.20, 25, 74, 45, 43. Публикуется впервые

Комментарии

¹ В свое время А.Н.Крылов предупреждал об опасности для лодок типа «Гиляк» именно такой попутной волны. Судя по документам, эти рекомендации не были известны командирам кораблей.

² В книге Н.К.Бородая и Ю.А.Нецветаева «Мореходность судов» (Л.: Судостроение, 1982 С. 196) отмечается: «Особую опасность представляет попутное вол-пение для небольших судов, длина которых не превышает 60—80 м. Помимо снижения остойчивости такой режим движения может иногда сопровождаться потерей управляемости и разворотом судна лагом к волне... Подобное явление носит название ''брочинг" ( "broaching")»,

³ Время указывается в соответствии с отечественными архивными источниками.

⁴ Черкасов Петр Нилович (1882—1915). На военной службе с 1898 года. В 1901 —1904 годах участвовал в заграничном плавании на броненосце «Пересвет», других кораблях эскадры Тихого океана. Участник обороны Порт-Артура. В воинском звании капитана 2 ранга с декабря 1911 года. Окончил Морскую академию в 1912 году. Командир канонерской лодки «Сивуч» с декабря 1913 года. За подвиг, совершенный (5 августа 1915 года, посмертно награжден орденом Св.Георгия 4-й степени. П.Н Черкасов — брат лейтенанта Анатолия Ниловича Черкасова (1874—1904), одного из первых российских офицеров-подводников, погибшего на на подводной лодке «Дельфин» 16 июня 1904 года во время учебного погружения у стенки Балтийского завода

⁵ Федяевский Иван Константинович (1876 — 1939). Мичман с 1902 года. В воинском звании капитана 2 ранга с декабря 1912 гида. Флагманский артиллерист штаба Балтийского отряда (1910 — 1911); флагманский артиллерист штаба Бригады линейных кораблей(1911); исполняющий обязанности старшего офицера линкора «Император Александр II» (1911 —1912); командир канонерской лодки «Кореец» (1912—1915). В 1920 году командовал на Черном море линкором «Генерал Алексеев» Умер во Франции.

⁶ В некоторых отечественных публикациях, посвященных событиям, происходившим в Рижском заливе летом 1915 года, говорится, чти после боя у острова Кюно «кайзеру доложили и об уничтожении "Славы", обманувшись сходством с ней силуэта "Сивуча"» Немцы якобы находились в заблуждении несколько дней. «Однако 10 августа их воздушная разведка обнаружила "Славу", стоящую в Моонзунде без видимых повреждений». Несомненно, первоисточником такой версии является фраза: «В луче прожектора в расстоянии 1000 м...стал виден корабль, по силуэту похожий на "Славу"», взятая без критического анализа из книги немецкого историка Г.Ролльмана «Война на Балтийском море. 1915 год» Хотелось бы напомнить, что расстреливая в упор неизвестный корабль, немцы прекрасно представляли себе его размеры и квалифицировали лишь как «похожий на "Славу"». Вскоре от пленных им стали известны имя и класс погибшего корабля. Но думается, что никакие легенды но могут ни приукрасить, ни принизить подвига моряков «Сивуча», выполнивших воинский долг ценой своей жизни.

Литература и источники

Афонин Н.Н. Канонерская лодка «Гиляк» // Судостроение. 1987. № 3.

Боевая летопись русского флота. М.: Изд-во Министерства вооруженных сил СССР, 1948.

Бородай И.К., Нецветаев Ю.А. Мореходность судов. Л.: Судостроение, 1982.

Бунинч И.Л. Линкор «Слава» в кампанию 1915 года. // Гангут. 1993. № 6.

Граф Г.К. На «Новике» (Балтийский флот в войну и в революцию), СПб.: Гангут, 1997,

История отечественного судостроения. Т. II, III, IV. СПб.: Судостроение, 1995—1996.

Климовский С.Д. Канонерские лодки типа «Гиляк» // Судостроение. 1987. № 5,

Климовский С.Д. Мореходная канонерская лодка «Хивинец» // Судостроение. 1987. № 3.

Корабли и вспомогательные суда Советского Военно-Морского Флота (1917—/927 гг). М.: Воениздат, 1981.

Кузнецов Л. А. Мореходная канонерская лодка «Храбрый» // Судостроение. 1987. № 2.

Мартиролог русской военно-морской эмиграции/ Ред. В.В.Лобыцын. М.: Феодосия, 2001.

Мордвинов Р.Н. Курсом «Авроры». Формирование Советского Военно-Морского Флота и начало его боевой деятельности (ноябрь 1917— март 1919гг.). М.: Воеyиздат, 1962.

Поленов Л.Л. Крейсер «Аврора». Л.: Судостроение, 1987.

Пузыревский К.П. Повреждения кораблей от артиллерии и борьба за живучесть. (По материалам мировой империалистической войны 1914—18 гг). Л.: Судпромгиз, 1940.

РГАВМФ. Ф.417. Оп. 1. Д. 1692, 2848, 3213, 3391, 3622, 3664, 3769, 4000, 4025, 4026f 4108, 4118f 4146, 4153, 4209. 4210, 4211, 4221, 4242, 4243. 4250, 4251, 4321, 4354, 4355, 4356, 4387, 4388f 4409, 4429t 4451, 4461, 4510;Ф.418. Оп.1.Д.365, 383, 445, 446f 528f 2022, 2688f 2777, 2838; Ф.421. Оп.l. Д.1537, 1619, 1727, 1816; Ф.427. Оп.1, Д.2191.-Ф.479. Оп.l. Д/200, 265, 267, 274, 312, 380, 400, 465t 473, 574f 479; Ф.479. Оп.З. Д.256; Ф.619. Оп.1. Д.121. 124f 130, 132, 133, 203; Ф.952. Оп.1.Д.47, 284; Ф.1331. Оп.7. Д.429. 440, 448f 449; Ф.р-92. Оп.l. Д.50, 65, 67; Ф.р-910. Оп.l. Д.224; Ф.р-1529. Оп.2 Д.61, 66, 95.

Ролльман Г. Война па Балтийском море. 1915 год/Пер, с нем. Ю.Ралля. М.: Воениздат, 1935.

Скворцов А.В. Канонерская лодка Сибирской флотилии «Гиляк» // Гангут. Вып.21—23.

Список личного состава судов флота, строевых и административных учреждений Морского ведомства по 2 января 1915 года. Изд. Стат. Отд. Главного Морского штаба. Петроград. 1916.

Титушкин С.И. Морская война на Балтике. 1918— 1919гг.// Сборник статей и документов. СПб.. 2002.

Трубицын С.Б. Легкие крейсера Германии (1914—1918 гг.). // Корабли и сражения. СПб., 1997.

Трубицын С.Б. Эскадренные миноносцы и миноносцы Германии (1871 —1918 гг.). //Боевые корабли мира. СПб., 2000.

Hartmut Ehlers. Naval affairs in Estonia // Warship International. 1997. №3.

Автор благодарит сотрудницу РГАВМФ Наталию Алексеевну Гоц, главного редактора издательства «Гангут» Леонида Алексеевича Кузнецова и Виктора Вениаминовича Ярового за большую помощь в подборе материала для этой статьи.