«Наварин»*
М. А. БОГДАНОВ

(Гангут #4)

Август 1881 года, Санкт-Петербург. Под председательством генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича работает Особое совещание, образованное указом императора Александра III. Перед управляющими министерствами Военным, Морским и Иностранных дел поставлена сложная задача: определить основы морской политики России и программу судостроения на ближайшие двадцать лет. Идет напряженная работа — это диктуется сложностью военно-политической обстановки. На юге реальна угроза захвата Великобританией Босфора: английские войска уже бомбардировали Александрию и оккупировали Египет; на Дальнем Востоке назревающая война между Японией и Китаем грозит нарушить существующее равновесие. Недоброжелательная позиция Германии на Берлинском конгрессе 1878 года, где Россию лишили плодов ее победы над Турцией, и активный рост германского флота создали угрозу интересам Российской империи на западе. Требовалось иметь сильный военно-морской флот и хорошо оборудованные базы, а у России практически ничего этого нет, кроме нескольких мониторов на Балтике и двух «поповок» на юге. Работу по созданию флота приходилось начинать, можно сказать, с нуля.

* По материалам ЦГАВМФ: ф. 417, 421, 427.

Эскадренный броненосец «Наварин»

Боковой вид германского броненосца «Вёрт»

24 августа Особое совещание закончило работу. «Россия не должна играть на море той же слабой роли, как в последнюю русско-турецкую войну. Она должна быть готова встретить неприятеля за пределами своих вод у его берегов, будь это в Балтике или в Черном море» — таков был главный вывод совещания. Для морских сил Балтийского моря основная задача заключалась в «обеспечении за нами первенствующего значения сравнительно с флотами других прибрежных держав. Для этого флот наш должен не уступать германскому, а, если возможно, иметь над ним перевес в открытом море». Исходя из этого, судостроительная программа, разработанная Особым совещанием, предусматривала постройку в течение 20 лет шестнадцати новых броненосцев для Балтийского моря. Наиболее сильными кораблями германского флота являлись в то время казематированные броненосцы типа «Заксен» водоизмещением 7400 т, со скоростью около 14 уз, вооруженные шестью 260-мм орудиями. Поэтому совещание признало возможным ограничить водоизмещение планируемых броненосцев 8400 тоннами, вооружив их 305-мм орудиями. Согласно этим требованиям строились два первых корабля «Император Александр II» и «Император Николай I». В январе 1888 года началось проектирование третьего броненосца программы 1881 года — будущего «Наварина».

Проект нового корабля разрабатывался одновременно Морским техническим комитетом (МТК), известным кораблестроителем Э. Н. Гуляевым и Обществом франко-русских заводов. Управляющий Морским министерством генерал-адъютант И. А. Шестаков выдвинул довольно жесткие требования: новый корабль, сохраняя вооружение «Императора Александра II», должен был иметь «как можно меньшее водоизмещение и осадку»; разрешалось ограничиться скоростью 14 уз и дальностью плавания 3500 миль.

Первым был готов проект Общества франко-русских заводов. Главный уполномоченный Общества П. К. Дю Бюи представил его И. А. Шестакову уже 11 февраля 1888 года. Проект броненосца водоизмещением 6431 т удовлетворял, казалось, всем требованиям министерства.

21 мая Морской технический комитет рассмотрел представленные в трех вариантах чертежи и расчеты. Так как во всех случаях прототипом являлись «Александр II» и «Николай I», проекты получились весьма схожими. Через четыре дня их одобрил с небольшими изменениями генерал-адмирал. Казалось бы, оставалось выбрать наилучший вариант и приступить к постройке, но... неожиданно Главный морской штаб получил сведения о проектировании в Германии новых броненосцев типа «Вёрт», вооруженных шестью 280-мм орудиями при водоизмещении более 10 тысяч тонн и скорости хода 16 уз. Эти корабли превзошли бы по своей силе любой из русских броненосцев. Требовалось предпринять срочные ответные меры. П. К. Дю Бюи понял, что у Общества франко-русских заводов есть возможность получить крупный выгодный заказ: необходимо лишь быстро переработать проект. Инженеры Общества работали старательно, ровно через четыре месяца Дю Бюи представил

в МТК чертежи нового корабля. Увеличив длину броненосца на 20 м, ширину на 2 м и водоизмещение на 2500 т, П. А. Титов, руководивший разработкой проекта, предусмотрел достаточно мощное вооружение из четырех 305-мм орудий в двух броневых башнях и четырех 152-мм орудий в каземате. Броневой пояс толщиной 406 мм утоньшался к оконечностям до 203 мм, скорость хода составляла 16 уз, а при форсированной тяге — до 17 уз. МТК, рассмотрев проект 13 октября, рекомендовал усилить артиллерию среднего калибра, увеличить толщину бортовой, траверзной и казематной брони. После переделок количество 152-мм орудий увеличилось вдвое, броня траверзов и каземата достигла 254— 305 мм, а водоизмещение возросло еще на 500 т.

Однако несмотря на очевидную необходимость постройки нового броненосца, МТК пребывал в нерешительности: давать ли частной фирме заказ на постройку столь крупного корабля, выкупить проект и строить корабль на казенной верфи, или вообще не мудрствуя вернуться к отработанному проекту «Императора Николая I», В конце концов новые немецкие броненосцы еще не заложены, и кто знает чем все это кончится... И лишь после того, как П. К. Дю Бюи сумел получить разрешение на заключение контракта о постройке «броненосца в 9476 тонн» от самого императора, МТК вынужден был одобрить проект. Канцелярская волокита продолжалась еще около трех недель, и только 12 апреля 1889 года исполняющий обязанности начальника Главного управления кораблестроения и снабжений (ГУКиС) контр-адмирал В. И. Попов и главный уполномоченный Общества франко-русских заводов П. К. Дю Бюи заключили контракт на постройку нового броненосца. Спуск корабля предполагалось осуществить в июле 1891 года, а сдача в казну намечалась на август следующего 1892 года.

1 июля на эллинге «Галерного островка», арендованного в те годы Обществом франко-русских заводов, начались работы по постройке броненосца, получившего 19 августа название «Наварин». Торжественная же церемония закладки состоялась почти через год, 19 мая 1890 года.

Печальным правилом постройки кораблей российского флота являлось внесение в проект в ходе строительства переделок и исправлений. Не избежал этой участи и «Наварин». Уже 21 сентября 1889 года управляющий Морским министерством Н. М. Чихачев приказал на всех кораблях, начиная с броненосца «Наварин», ставить 305-мм орудия с длиной ствола 35 калибров, вместо планировавшихся ранее 30 калибров. Правда, была сделана оговорка «если к тому нет каких-либо особых препятствий», позволявшая при желании отказаться от установки новых орудий, но дирекция Общества, понимая важность усиления огневой мощи корабля, решилась пойти на необходимые переделки. Переработку чертежей закончили к концу января 1890 года.

Работа на верфи шла своим чередом. К 19 июля 1890 года на стапеле установили уже более 2,5 тысяч т стали. Задержек практически не было, хотя МТК 24 сентября преподнес очередной «сюрприз», распорядившись борт каземата «для упрочения сделать прямым, а не изогнутым», а порты четырех 152-мм орудий перенести в утлы каземата для усиления продольного огня. Уже начали перерабатывать чертежи, когда Н. М. Чихачев приказал угловых казематов не делать. Подобная история произошла и с рангоутом «Наварина». По первоначальному проекту он имел одну мачту, в ноябре 1889 года Н. М. Чихачев приказал установить две мачты, однако уже в сентябре следующего года он же одобрил вариант, которым предусматривалась установка только грот-мачты.

Все это, конечно, мешало нормальному ходу работ, однако главные трудности были впереди. Узким местом в постройке корабля оказались поставки брони, заказанной Ижорскому заводу. Требовалось изготовить 125 плит, не считая башенной брони, толщиной от 51 до 406 мм. Ижорский завод, являясь основным поставщиком брони для всего российского флота, явно не мог, по своей производственной мощности, удовлетворить всех заказчиков. Вина за создавшуюся ситуацию лежала на Морском министерстве, не сумевшем, разрабатывая судостроительную программу, своевременно позаботиться либо о налаживании производства необходимого количества брони на казенных заводах, либо о заключении договоров с частными подрядчиками. То, что с поставками брони возникнет много трудностей, выяснилось уже в конце 1890 года. Лихорадочные попытки исполняющего должность командира Санкт-Петербургского порта контр-адмирала В. П. Верховского исправить положение увенчались успехом только в одном случае: 9 января 1891 года удалось заказать Невскому заводу плиты броневой палубы. Основной проблемой оставалась, однако, поставка брони для пояса ниже ватерлинии. Ее отсутствие задерживало спуск практически готового корабля.

Поперечное сечение в районе башни 305-мм орудий эскадренного броненосца «Наварин»

К концу июня стало ясно, что уложиться в контрактный срок не удастся. Рассмотрев создавшееся положение, временно управляющий Морским министерством генерал-адъютант О. К. Кре-мер высказал руководству Общества пожелание, чтобы спуск состоялся хотя бы не позднее 15 августа, но через три недели главный корабельный инженер порта А. Л. Грехнев доложил, что даже при принятии самых действенных мер «Наварин» не сойдет на воду ранее 30 августа. Но и этот срок оказался нереальным. Установку броневых плит ниже ватерлинии смогли закончить лишь в самом конце сентября. К этому времени комиссия, назначенная В. П. Верхов-ским, освидетельствовала корпус и спусковое устройство; большинство отсеков испытали на водонепроницаемость. Наконец, 8 октября корабль благополучно сошел на воду.

К середине 1891 года напряженная ситуация возникла не только на эллинге, но и на расположенном рядом с «Галерным островком» заводе Франко-русского общества. Здесь шла работа над механизмами «Наварина». Подписанный 11 октября 1889 года контракт предусматривал изготовление двух паровых машин тройного расширения мощностью 9000 л. с., 14 котлов, дейдвудных труб,

валов и гребных винтов. Работы шли достаточно успешно до мая 1891 года, когда настала пора проводить испытание на установленное давление первых четырех котлов. Окончилось оно полной неудачей, а разбор происшедшего выявил возмутительные факты: мало того, что изготовление котлов велось с отступлениями от утвержденных чертежей, делалось это буквально на глазах у наблюдающих за постройкой портового инженера и портовой инспекции. Н. М. Чихачев, указав на неудовлетворительность работы служб порта, обязал при этом Франко-русский завод изготовить за свой счет четыре новых котла.

Это решение осталось неизменным, несмотря на неоднократные просьбы о его пересмотре главного уполномоченного Общества Г. Коха (сменившего на этом посту П. К. Дю Бюи). Получив категорический отказ, Г. Кох уехал во Францию, не сделав распоряжений даже о заготовке стальных листов для новых котлов. Об этом факте не преминул сообщить в ГУКиС и МТК командир Санкт-Петербургского порта контр-адмирал В. П. Верховский. Разразился скандал, и, чтобы выйти из неловкого положения, правление Общества срочно заказало котельную сталь Александровскому заводу и сообщило в МТК и ГУКиС, что для успешного выполнения заказа увеличит время работы мастеровых на четыре часа в сутки и введет работу в праздничные дни.

Эскадренный броненосец «Наварин»: продольный разрез центральной части.

Схематический боковой вид эскадренного броненосца «Наварин»

Тактико-технические элементы

Строительство корабля нового типа, каким являлся «Наварин», непрерывно ставило перед заводом сложные задачи. Одной из них стало создание башенных установок 305-мм орудий с длиной ствола 35 калибров. Положение усугублялось тем, что сами башни разрабатывались Обуховским заводом, а установка брони и деревянной подкладки выполнялась Франко-русским заводом. Броневые плиты прокатывал Ижорский завод, а подкладку под броню изготавливали два завода — Франко-русский и Обуховский. Кроме того, Ижорский завод сообщил МТК о невозможности изготовить четыре широких броневых плиты. И в довершение всех бед Обуховский завод получил от МТК техническое задание, согласно которому наружный диаметр башен составлял 7,42 м, а Франко-русский завод разрабатывал подкрепления палуб под башнями, исходя из диаметра 7,32 м. Сложный клубок этих проблем мог разрешиться только в результате быстрых и эффективных совместных действий МТК и заводов-изготовителей, чего, однако, не произошло. Лишь Обуховский завод взял на себя изготовление обоих слоев деревянной рубашки под броню башен. Что же касается широких броневых плит для башен «Наварина», то в ГУКиСе вспомнили о необходимости их изготовления только в январе 1894 года. К концу месяца все же удалось пристроить заказ французскому заводу Сен-Шамон.

Но вернемся в заканчивающийся 1891 год. По всему чувствовалось, что Общество не сумеет сдать корабль к контрактному сроку. Мешали и ранние сильные морозы, замедлившие проведение работ и не позволившие даже вынуть из-под корабля спусковые полозья.

Весь 1892 год прошел в напряженной переписке между Франко-русским заводом, ГУКиСом, Ижорским заводом и Санкт-Петербургским портом по поводу поставок брони для «Наварина». Франко-русский завод обвинял Ижорский в нарушении сроков, указывая на недопоставку брони как на главную причину задержки строительства броненосца. ГУКиС и Санкт-Петербургский порт, напротив, во всем винили Общество. Командир порта контр-адмирал В. П. Верховский заявил, что «претензии Общества... неосновательны, не заслуживают никакого снисхождения и не подлежат удовлетворению», что являлось, несомненно, слишком суровым приговором. Конечно, задержка поставок брони не могла не мешать установке других деталей и механизмов, но не следует забывать, что Обуховский завод к тому времени еще не закончил разработку чертежей башен, что контракт с Путиловским заводом на поставку минных (торпедных) аппаратов ГУКиС подписал только 22 февраля 1892 года, а чертежи общего расположения по минной части МТК так и не удосужился утвердить.

Не удалось завершить строительство «Наварина» и в следующем, 1893 году. Единственно, что сумел сделать Франко-русский завод — это перевести корабль в октябре, после настоятельного требования Н. М. Чихачева, в Кронштадт. Причины задержки оставались прежними: недопоставка брони и артиллерии. «До сих пор неизвестно, когда эти предметы будут доставлены и нельзя определить срок сдачи корабля в казну, тем более, что работы придется производить в Кронштадте», — заявил в ответ на запрос ГУКиСа главный уполномоченный Общества 28 сентября. Одновременно главное управление послало запрос на Ижорский завод и получило малоутешительный ответ, что 152-мм орудия «будут готовы к началу навигации» 1894 года, а сборка башен не может быть начата ранее мая того же года.

Не лучше обстояли дела и с механизмами броненосца. 29 июля приемная комиссия провела испытания, во время которых выяснилось, что машины способны развить мощность 9000 л. с., но котлы «недостаточны, при давлении в 135 фн* [* Давление 135 фунтов / дюйм2 соответствует 9,5 кгс/см2.] для производства потребного количества пара». Согласно контракту Общество должно было найти способ исправить создавшееся положение, против чего не возражало, но просило, ввиду большого объема предстоящих работ, перенести официальные испытания механизмов на весну 1895 года. Так как шансов окончить постройку «Наварина» в 1894 году практически не было, Н. М. Чихачев просьбу Франко-русского завода удовлетворил.

Тем временем председатель МТК вице-адмирал П. П. Пилкин и младший флагман Практической эскадры контр-адмирал С. О. Макаров осмотрели новый броненосец. В рапорте Макарова командиру Кронштадтского порта Степан Осипович указал, что «Наварин» имеет «много несовершенства по части непотопляемости». Главным недостатком С. О. Макаров считал то, что водонепроницаемые переборки доходили только до жилой палубы, поэтому «при затоплении отсека жилой палубы вода может свободно распространяться по кораблю». Адмирал наметил ряд неотложных работ по обеспечению непотопляемости, которые МТК поручил выполнить Франко-русскому заводу и Кронштадтскому порту, «не задерживая готовности броненосца к плаванию». Эта оговорка оказалась чрезвычайно выгодной и заводу и порту, да и МТК она развязала руки. В течение первой половины 1895 года комитет удовлетворил ходатайства завода и порта об отказе почти от всех работ из списка С. О. Макарова под предлогом того, что они могут задержать готовность корабля. 20 июня Н. М. Чихачев разрешил заводу не устанавливать дополнительные водонепроницаемые переборки, «дабы не задержать готовность броненосца». Список работ по обеспечению непотопляемости, составленный С. О. Макаровым, так и остался невыполненным.

Перед уходом на Дальний Восток

10 ноября 1895 года в 9 ч 40 мин «Наварин» вышел в море на испытания механизмов, показав в результате четырех пробегов на Кронштадтской мерной миле среднюю скорость 15,85 уз. Машины работали исправно, без стука и нагревания. Правда, испытания проводились в течение шести часов, а не двенадцати, как полагалось по контракту, но подобное сокращение их продолжительности МТК разрешал уже неоднократно (на

канонерской лодке «Грозящий», броненосцах «Двенадцать Апостолов», «Гангут» и других кораблях). Комиссия вполне удовлетворилась достигнутым результатом и 30 ноября подписала акт о приеме механизмов в казну.

К 13 декабря 1895 года Обуховский завод закончил, наконец, почти все работы по установке башен и механизмов заряжания; правда, оставалось еще смонтировать компрессоры орудий и тормоза у зарядников. Весной 1896 года «Наварин» перевели в Ревельский порт, где работа шла еще в течение двух месяцев. Окончательно корабль вступил в строй только в июне 1896 года.

Завершение постройки «Наварина» совпало по времени с необходимостью немедленного усиления эскадры Средиземного моря, созданной согласно решению Особого совещания 1895 года и резолюции Николая II. Соединение кораблей российского флота в этом районе представляло собой резерв, предназначенный к посылке на Дальний Восток в случае возникновения угрозы войны с Японией. Кроме того, сложный клубок проблем, возникший в связи с обострением греко-турецких отношений и критскими событиями, затрагивал интересы многих европейских держав. Англия. Франция, Германия, Италия направили свои корабли в восточную часть Средиземного и Эгейское море. Россия, естественно, не могла оставаться безучастным наблюдателем, и Главный морской штаб принял решение направить в Средиземное море два броненосца, преследуя одновременно две цели: создать сильный отряд из трех броненосцев (включая «Императора Николая I», уже находившегося в составе эскадры) для возможного усиления военно-морских сил на Тихом океане и поддержать престиж империи у берегов Греции. Вопрос же, кого послать, решался просто: выбирать было, практически, не из чего. «Петр Великий» к тому времени устарел, «Гангут» строился только для прибрежных операций, «Сисой Великий» — еще не был окончен постройкой. Оставались только «Император Александр II» и «Наварин». Их и включили в отряд контр-адмирала П. П. Андреева, назначенного начальником эскадры Средиземного моря.

В классической «викторианской» окраске

После возвращения из заграничного плавания. Либава, 1903 год.

После полуторамесячного перехода, посетив Киль, Христианзанд, Портленд, Кадис и Алжир, корабли отряда 19 сентября 1896 года бросили якорь на рейде Пирея. Отсюда началось 15-месячное плавание «Наварина» в водах Эгейского и Средиземного морей. Броненосец посетил ряд греческих и критских портов, где выполнялся необходимый ремонт и одновременно проводилось обучение команды.

В конце 1897 года новый очаг напряженности возник на Дальнем Востоке. Столь же рьяно, как полтора года назад в Средиземном море, ведущие державы мира стягивали свои морские силы к берегам Китая и Кореи, стремясь поделить их на сферы влияния. Российскую эскадру Тихого океана, состоявшую из крейсеров и канонерских лодок, срочно потребовалось усилить хотя бы двумя броненосцами, причем переброску кораблей следовало осуществить в кратчайшие сроки. Выбор командования пал на «Наварин» и «Сисой Великий», находившиеся в Средиземном море. Обстоятельства заставили корабли, проектировавшиеся и строившиеся в противовес германским броненосцам, использовать вдалеке от Балтийского моря.

Прибыв в Порт-Артур 16 марта 1898 года, «Наварин» оставался там до апреля 1900 года в качестве флагманского корабля контр-адмирала О. В. Старка, командира Порт-Артурского порта и младшего флагмана эскадры.

В апреле 1900 года броненосец действовал во время совместных маневров эскадры и сухопутных войск, а с 28 мая в составе отряда контр-адмирала М. Г. Ве-селаго начал перевозку в китайский порт Таку десантных отрядов, предназначенных для действий в составе международных сил против участников боксерского восстания. Переброска сухопутных войск на боевых кораблях являлась из-за острой нехватки транспортов вынужденной мерой. «Транспортировка войск, с лошадьми и обозом на военных судах, лишая их боевой способности, возможна была только с китайцами*, при полном бездействии их флота и, конечно, немыслима с более энергичным противником», — сообщал в рапорте на имя генерал-адмирала наместник на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев. [* То есть при отсутствии какого-либо противодействия со стороны китайских боевых кораблей.] Так или иначе, перевозка войск завершилась благополучно, и в конце кампании, в сентябре 1900 года, «Наварин» вошел в состав международной эскадры, штурмовавшей Шанхай-Гуань. Тринадцать человек -четырех убитых и девять раненых — потеряла десантная партия броненосца.

После окончания «китайской кампании» «Наварин» оставался в составе эскадры Тихого океана до 12 декабря 1901 года. В этот день из Порт-Артура вышел отряд контр-адмирала Г. П. Чухнина, направлявшийся на Балтику для ремонта и модернизации кораблей. В его состав вошел и «Наварин» вместе с броненосцами «Сисой Великой» и «Император Николай I» и четырьмя крейсерами («Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Корнилов»).

В составе отряда вице-адмирала Г. П. Чухнина

Ремонтные работы, начатые в середине 1902 года, продолжались без особой спешки вплоть до начала русско-японской войны и ускорились лишь во второй половине марта 1904 года, после включения корабля в состав 2-й эскадры. Самым слабым местом броненосца являлась его устаревшая артиллерия, предназначенная для стрельбы дымным порохом. Но, несмотря на продолжительный срок, прошедший со времени начала военных действий и выяснившуюся невозможность закончить снаряжение новых кораблей ранее осени 1904 года, вопрос о замене артиллерии даже не поднимался. Здесь сыграли свою роль и нехватка производственных мощностей Кронштадтского пароходного завода, и опасение задержать отправку эскадры, и желание вице-адмирала А. А. Бирилева, руководившего подготовкой эскадры, как можно быстрее доложить руководству Морского министерства об окончании работ. В итоге уже в начале июня 1904 года «Наварин» как «закончивший ремонт» вышел на Большой Кронштадтский рейд, где и находился до ухода эскадры в плавание 29 августа.

«Наварин» в составе 2-й Тихоокеанской эскадры

Офицеры и члены их семей на палубе «Наварина» перед уходом корабля на Дальний Восток

Эскадренный броненосец «Наварин» на рейде. Вид с кормы.

В составе 2-го броненосного отряда контр-адмирала Д. Г. Фелькерзама «Наварин» совершил беспримерный поход через три океана и шесть морей. Штормы и тропическую жару, изнурительные угольные погрузки и томительное ожидание нападения японского флота все преодолели российские моряки.

14 мая 1905 года. Около семи часов утра в тумане показался неизвестный корабль. Через некоторое время удалось определить, что это японский крейсер «Идзуми». Эскадра не открывала огня: слишком большая дистанция (60 кабельтовых), туман и серый, сливающийся с волнами, цвет корпуса «Идзуми» сделали бы стрельбу малоэффективной. Русские корабли продолжали свой роковой путь через Корейский пролив. Спустя шесть часов они встретили главные силы японского флота под командованием адмирала X. Того. Начался бой, ставший для «Наварина» последним. Из команды броненосца осталось в живых всего три человека: сигнальщик И. Седов, кочегар П. Деркач и комендор С. Кузьмин. Поэтому все, что произошло на корабле во время боя, известно лишь со слов этих людей, каждый из которых имел весьма ограниченные сведения об обстановке на броненосце. Наиболее осведомленным являлся сигнальщик И. Седов. Стоя у входа в боевую рубку, он слышал распоряжения командира корабля капитана 1 ранга Б. А. Фитингофа и доклады офицеров. По показаниям Седова «Наварин» получил повреждения в самом начале боя, когда 305-мм японский снаряд попал в левый борт у ватерлинии в районе носового минного аппарата. Это случилось около 15 ч, сразу после гибели «Осляби». Несколько позже «Наварин», пытаясь прикрыть вышедшего из строя «Суворова», получил еще два попадания крупными снарядами в корму. Смертельно ранило Б. А. Фитингофа, и в командование кораблем вступил старший офицер капитан 2 ранга В. Н. Дуркин.

Вплоть до наступления темноты броненосцу удавалось поддерживать эскадренный ход, но затем носовые переборки не выдержали давления воды, поступавшей через пробоину в носовой части, и «Наварин», постепенно садясь носом, стал отставать от эскадры. Для него, стрелявшего дымным порохом, опаснее всего было остаться в одиночестве во время торпедных атак. И беда не замедлила прийти: японские миноносцы, атаковав одинокий корабль сразу с трех сторон, добились своего. Торпеда, попавшая в кормовую часть левого борта около 22 ч, произвела настолько большие разрушения, что броненосец погрузился кормой до башни. Борьба с заливающей корабль водой продолжалась еще около четырех часов, пока во время очередной атаки торпеда не попала в середину правого борта. Через несколько минут, получив еще одно торпедное попадание уже в левый борт, броненосец перевернулся и затонул. Уцелевшая часть команды оказалась в воде... До утра продержались около тридцати человек. Один за другим умирали потерявшие надежду на спасение моряки. Лишь после четырнадцатичасовых страданий И. Седова подобрал японский миноносец, а П. Деркача и С. Кузьмина -- английский пароход. Для остальных семисот моряков броненосца «Наварин» братской могилой стали свинцовые воды Японского моря.