(Гангут #2-3)
Вот уже полгода шла русско-японская война.
Высадившись в апреле 1904 года в Маньчжурии и заблокировав Порт-Артур, японцы 25 июля впервые обстреляли базу Тихоокеанской эскадры с суши, а на следующий день атаковали передовые оборонительные позиции приморского фланга, начав непосредственную борьбу за крепость. Военный инженер полковник С. А. Рашевский, не склонный к похвалам в адрес моряков, на этот раз отметил в дневнике: «Наши 15 миноносцев, "Бобр" и "Новик", несмотря на близость неприятельского флота, вошли в бухту Тахэ* и открыли губительный огонь по японцам... Видимо, огонь причинил большие потери»**. [* В 4 милях от гавани Порт-Артура на северо-восток. ** Историческим архив, т. X. Дневник полковника С. А. Рашевского. M.-Л., 1954. С. 167 168.] 27 июля "Новик" с миноносцами снова выходил в бухту Тахэ и, как пишет С. А. Рашевский, "они храбро расстреливали японцев во фланг, причинив им большие потери", несмотря на сильное противодействие.
* По материалам ЦГАВМФ, ф 417. 421, 427.
Крейсер II ранга «Новик» на заводе «Ф. Шихау»
Так уже три месяца подряд крейсер II ранга "Новик", единственный из кораблей эскадры, не прекращал пары, постоянно находясь в 40-минутной готовности, в связи с чем не мог сделать даже незначительного ремонта механизмов. Едва "Новик" вернулся в гавань, как его командир, капитан 2 ранга Максимилиан Федорович Шульц, в числе других был приглашен к начальнику отряда крейсеров контр-адмиралу Н. К. Рейценштейну, который, известив о завтрашнем выходе всей эскадры для прорыва из осажденной крепости, дал четкое указание: "Во что бы то ни стало прорываться во Владивосток, хотя бы одному только судну!", что было в явном контрасте с донесением в Мукден временного командира эскадры контр-адмирала В. К Витгефта наместнику царя на Дальнем Востоке адмиралу Е. И. Алексееву: "Согласно повелению Его Императорского Величества выхожу с эскадрой прорываться во Владивосток... Лично я и собрание флагманов и командиров были против выхода, не ожидая успеха прорыва и ускоряя сдачу Артура".
До глубокой ночи на "Новике" грузили уголь, но так и не смогли принять около 80 т до полного запаса (500 т.) Уже в 5 ч 28 июля крейсер вышел на внешний рейд для устранения девиации компаса. В 8 ч 10 мин на эскадре приняли сигнал с флагманского броненосца "Цесаревич" "Сняться с якоря и занять свои места". Корабли двинулись за тралящим караваном: впереди броненосцы, следом крейсеры - флагманский "Аскольд", за ним -- "Новик", "Паллада" и "Диана". Вскоре после доклада штурманского офицера А. И. Шейковского М. Ф. Шульц заметил, что броненосцы сносит на оборонительное минное заграждение, поставленное накануне, о чем приказал передать на концевые "Севастополь" и "Полтаву", но тут же сам принял сигнал "Цесаревича": "Приблизиться к адмиралу". Крейсер пошел впереди тралящего каравана, так как из всех кораблей только "Новик" успел устранить девиацию и мог точно проложить путь между новым заграждением и старым, на котором еще 2 мая подорвались японские броненосцы "Ясима" и "Хацусе". Около полудня после появления главных сил японского флота "Новик" вернулся на свое место. Идя колонной параллельно броненосцам, русские крейсеры участия в последовавшем артиллерийском бою не принимали.
В первой фазе боя японские броненосцы оказались далеко за арьергардом русской эскадры и потратили немало времени, чтобы нагнать ее. Путь во Владивосток был открыт, но, возможно, с японских кораблей, находившихся впереди курса русских, бросали плавучие мины. С "Новика" заметили одну из них и тотчас передали на "Палладу".
Вскоре после начала второй фазы боя, около 18 ч, флагманский броненосец "Цесаревич", получив попадание 305-мм снаряда, потерял управление, и эскадра пришла в расстройство. На "Новике" сумели разобрать сигнал: "Адмирал передает командование" (В. К. Витгефт был убит). В то же время получившие значительные повреждения японские главные силы отходили на север, но и русская эскадра в беспорядке повернула к Порт-Артуру. Однако около сорока миноносцев и несколько крейсеров преградили ей обратный путь. Тогда "Новик", обойдя эскадру слева, зашел во фланг японским миноносцам и огнем заставил их отойти, а "Аскольд" проделал такой же маневр на правом фланге.
В 18 ч 45 мин далеко обогнавший броненосцы "Аскольд" неожиданно повернул назад, подняв сигнал: "Отряду крейсеров следовать за мной", Н. К. Рейценштейн решил выполнить свое указание о прорыве, но только "Новик" устремился за ним, хотя путь на юг преграждали семь японских крейсеров. Когда же "Аскольд" и "Новик", усилив огонь. прибавили ход, погнались за ними лишь "Читозе", "Кассаги" и "Такасаго" как самые быстроходные (22,5 уз.) Во время прорыва в левый борт "Новика" попало три снаряда.
Повреждения "Новика" после боя 27 января 1904 года
И хотя серьезных повреждений они не причинили, осколками убило комендора С. Я. Зяблицына и ученика сигнальщика П. А. Чернышева. Счастливо отделался легким ранением доктор Н. В. Лисицын. Поднявшись на мостик, он наблюдал за неприятелем, но едва опустил руку с биноклем, как его сбила воздушная волна близкого разрыва. При этом осколок снаряда повредил ему два пальца и вдребезги разбил бинокль, защитивший от тяжелого ранения. При прорыве скорость "Новика" довели до 24 уз. Наконец в 20 ч 30 мин японские крейсеры отстали, но два часа работы в предельном режиме изношенных шестимесячной службой машин "Новика" роковым образом сказались на его дальнейшей судьбе. Через час "Новик" попросил "Аскольд" уменьшить скорость-начали греться воздушные насосы холодильников. Еще час - и резко увеличилась соленость воды в котлах. Вторично попросили сбавить ход, но "Аскольд" не ответил и скрылся в темноте. Впрочем, М. Ф. Шульц и сам просил не отвечать, чтобы не открывать неприятелю своего места. Остановили машины. Вскрыв холодильники, нашли в них текущие трубки и массу водорослей. Вскоре дали ход бортовыми машинами, остановив среднюю, но после полуночи вышел из строя один котел, затем другой, а к рассвету - - пять. Встретив утром крейсер "Диана" и миноносец "Грозовой", Шульц известил их командиров, что намерен идти за углем в Циндао (обнаружился его перерасход). "Диана" и "Грозовой" скрылись за горизонтом, а "Новик" продолжил свой путь... В Циндао (иначе -- Киао-Чао, военно-морская база Германии на территории Китая), находившемся в 300 милях к югу от Порт-Артура, еще утром 29 июля стал циркулировать слух, что накануне порт-артурская эскадра сделала отчаянную попытку прорыва блокады и нескольким кораблям она удалась... Вдруг в 16 ч 30 мин сигнальная станция подняла шар-знак: к порту идет военный корабль. Несколько минут - и на сигнальной мачте взвился русский флаг и поднялся второй шар -- к Циндао подходит русские корабли! В порту поднялось неописуемое волнение. Чуть ли не все население города устремилось на пристань и на прибрежные высоты - - всем хотелось увидеть корабли после боя. Артиллерийская команда беглым шагом торопилась на салютационную батарею. Около 17 ч на внешний рейд пришел и отдал якорь миноносец "Бесшумный", а за ним — самый известный корабль русской эскадры крейсер "Новик"!
«Новик» в боевой окраске (на втором плане эскадренный броненосец «Победа»)
Корреспондент лондонской "Таймс" в Токио писал: «Едва ли какое другое событие в течение этой весны привлекло к себе в Японии больше внимания, чем судьба "Новика". Маленький крейсер беспримерными подвигами завоевал сердца своих противников. Начиная с первого морского боя 27 января, когда он отважно вышел из рядов своих более могучих товарищей и устремился на японскую эскадру, "Новик" под командой Н. О. Эссена отличался по меньшей мере шесть раз. При этом он ни разу не понес сколько-нибудь серьезных повреждений. Он казался как бы заколдованным! И не раз японские моряки благословляли судьбу, что им приходится иметь дело только с одним "Новиком" - иначе вся судьба морской кампании могла быть совершенно иною...».
В свое время газеты и журналы не только России, но и всего мира опубликовали корреспонденции о том, как на третий день после прибытия в Порт-Артур адмирал С. О. Макаров решился на рискованный маневр -- спасать гибнущий миноносец "Стерегущий" на виду у сильнейшего противника. Старший офицер крейсера "Диана" В. И. Семенов так описал это событие: «На "Новике"! Флаг на "Новике"! -вдруг закричал сигнальщик. Все разом всколыхнулось! Команда кинулась к бортам. Офицеры вырывали друг у друга бинокли... Сомнений не было! На мачте "Новика", этого небольшого крейсера, смело мчавшегося на выручку одного миноносца, развевался флаг командующего флотом. «Не утерпел!.. Это уж чересчур!.. Но это было не "чересчур", а именно то, что требовалось. Это были похороны старого лозунга "не рисковать" и замена его чем-то совсем новым...»*. [* Семенов В. И Расплата. СПб., 1910- С. 65.]
На рейде Циндао русские корабли и береговые батареи обменялись салютом в двадцать один выстрел. М. Ф. Шульц, запретив даже офицерам съезд на берег и оставив за себя старшего офицера лейтенанта К. А. Порембского, поспешил к губернатору за разрешением на погрузку угля. И хотя крейсер тем временем перешел на внутренний рейд, где русские корабли несколько недель ждали два угольщика, до возвращения командира всякое сообщение с берегом воспретили. Новиковские инженер-механики А. В. Пото, Б. В. Жданов и А. В. Фрейлихман организовали ремонт механизмов и котлов, а остальные офицеры (лейтенанты А. П. Штер, А. Н. Зеленой, мичманы С. О. Бурачек, К. Н. Кноринг, А. И. Шейковский и А. П. Максимов) вместе с матросами готовились к угольному авралу.
По правилам нейтралитета, действовавшим в Циндао, корабль любой воюющей страны мог в порту починиться, пополнить запасы угля и продовольствия, оставаясь в нем не более суток. Порт за это время мог быть блокирован неприятелем -- это вынуждало "Новик" выйти из Циндао еще затемно. Только около 21 ч началась погрузка угля, и тогда же в порт вошел флагманский броненосец "Цесаревич". М. Ф. Шульц хотел было посоветоваться с командованием о дальнейших планах, но узнал, что В. К. Витгефт убит, раненых начальника штаба эскадры контр-адмирала Н. А. Матусевича и командира "Цесаревича" капитана 1 ранга Н. М. Иванова отправили в береговой госпиталь, а оставшийся за командира капитан 2 ранга Д. П. Шумов уже принял решение интернировать корабль до конца войны (продлившейся еще год с лишним).
Но для "Новика" война не закончилась! Приняв в бункера 250 т угля, крейсер после десятичасового пребывания в Циндао вышел в море (как и в Порт-Артуре, и здесь из-за спешки так и не приняв полный запас), "счастливо ускользнув от японских крейсеров, стороживших гавань в некотором отдалении",— сообщил корреспондент "Кельнишер Цайтунг". Маскируя свои намерения, "Новик" повернул сначала на юг (в этом направлении накануне прошли "Аскольд" - в Шанхай и "Диана" в Сайгон), а затем на юго-восток со скоростью 15 уз, взяв курс на пролив Ван-Димена. 31 июля "Новик" заметили с японского парохода, который он не преследовал, экономя уголь.
Кратчайший путь из Циндао во Владивосток лежал через Корейский пролив (около 1140 миль), но не без основания опасаясь встречи с японскими крейсерами (кстати, о выходе владивостокского отряда крейсеров для встречи прорывающихся кораблей М. Ф. Шульц не знал), "Новик" намеревался выйти к восточным берегам Японии, где с самого начала войны не появлялось ни одного корабля неприятеля, и пройти к Владивостоку через один из проливов, соединяющих Тихий океан с Японским морем,— Сангарский (2270 миль) или Лаперуза (на 400 миль больше).
Израсходовав на первые 700 миль больше 200 т угля и выйдя в Тихий океан южнее острова Танегасима, "Новик", имея на борту меньше 300 т угля, перешел на экономический десятиузловой ход, прижимаясь для сокращения пути, насколько возможно, к берегам Японии, так что ночью даже видели россыпи огней на берегу... Но внешне спокойная обстановка нарушалась тревожными докладами механиков -- лопались трубки в котлах, в машине обнаруживались стуки и "побеги" пара... Расход угля вместо расчетных 35 т в сутки составил в первые - 58, во вторые -54, в третьи - 50т... Наконец, с большими усилиями, чуть уменьшив скорость, сжигая мусор (шлак) и добавляя масло, удалось снизить расход угля до 36 т.
Тут уместно вспомнить, что проектная дальность плавания крейсера десяти узловым ходом составляла 5000 миль при суточном расходе угля 24 т. Однако при переходе с Балтики на Дальний Восток в 1903 году выяснилось, что реальная дальность плавания корабля - не более 3500 миль при суточном расходе 35 т. Командовавший "Новиком" Н. О. Эссен установил, что наиболее экономичным режимом является работа всех трех машин (при вращении средней с небольшой подачей пара). Из-за сопротивления заторможенных винтов неработающих машин расход угля увеличивался на 20—30 %. Кстати, даже в процессе сдаточных испытаний в 1902 году флагманский инженер-механик отряда судов Балтийского моря Т. Ф. Загуляев продолжал настаивать на установке разобщительной муфты хотя бы для средней машины, видя в этом главный недостаток совершенных механизмов крейсера, и лично разработал конструкцию муфты. Но Морской технический комитет признал это излишним, а управляющий Морским министерством вице-адмирал П. П. Тыртов прислал нетерпеливую телеграмму: "Когда же этой сдаче будет конец?" (на сдаточных испытаниях "Новик" тринадцать раз выходил на мерную линию и семь раз становился в док). Не помогла и поддержка Т. Ф. Загуляева первым командиром "Новика" капитаном 2 ранга П. Ф. Гавриловым: "Установка муфты сторицей окупится предстоящим океанским переходом".
И теперь, в условиях войны, отсутствие разобщительных муфт особенно сказывалось. Машинисты сбились с ног, исправляя различные поломки и не имея возможности отключить одну из машин без ущерба для экономичности хода, а износ механизмов и котлов, обрастание подводной части увеличили расход угля в 1,7 раза по сравнению с предполагавшимся. Выяснилось, что и при суточном расходе 36 т угля не хватает, и решили идти в Корсаковский пост на Сахалине вокруг острова Хоккайдо.
Тем временем, после получения в Токио информации с японского парохода, начальник Генерального штаба адмирал Ито, правильно угадав намерение "Новика" идти во Владивосток через проливы Сангарский или Лаперуза, приказал адмиралу X. Камимуре выделить два крейсера для поисков "Новика" - "Читозе" (4760 т, два 203- и десять 120-мм орудий) и "Цусима" (3420 г, шесть 152-мм и десять 76-мм).
"Новик" встретил 3 августа английский пароход "Селтик", следовавший в южном направлении. Его остановили, осмотрели, однако оснований для потопления не нашли. "Селтик" отпустили, но именно с него в Токио поступили сведения, что "Новик" идет десятиузловым ходом, и в Хакодате направили предупреждение о возможном прорыве "Новика" через Сангарский пролив в ночь на 6 августа (японцы предполагали, что при выходе из Циндао на крейсере имелось 650 т угля). И у выхода из пролива рядом с островом Сейма "Читозе" и "Цусима" уже ожидали русский крейсер.
Тем временем "Новик" подошел к узкому, шириной около 10 миль, проливу Измены между островами Хоккайдо и Кунашир. Его пришлось проходить утром на виду маяка, связанного телеграфом с остальной Японией, -- ожидать в море наступления темноты не было возможности из-за нехватки угля. Пока маяк закрывал густой туман, оставался шанс пройти незамеченными, но он внезапно рассеялся, и "Новик" оказался как на ладони. Артиллерийский офицер лейтенант А. Н. Зеленой предложил было разбить маяк орудийным огнем, но это уже не имело смысла... С маяка немедленно передали в Токио о проходе "Новика", а через несколько часов "Читозе" и "Цусима" полным ходом направились к проливу Лаперуза. Расстояние от места обнаружения "Новика" до пролива Лаперуза -- около 220 миль, а расстояние с другой стороны острова Хоккайдо от этого же пролива до острова Осима, где находились японские крейсеры,— около 300 миль. Таким образом, если бы "Новик" воспользовался даже половиной своего полного хода и, главное, имей он на борту еще несколько десятков тонн угля, то достиг бы пролива Лаперуза раньше японских крейсеров. Но уголь был на исходе...
Суббота, 7 августа 1904 года... В 6 ч "Новик" бросил якорь на рейде Корсаковского поста. Появление на горизонте военного судна поначалу вызвало там панику, но, когда разглядели Андреевский флаг, чуть ли не все население собралось у пристани. Едва причалил баркас с "Новика", как местный оркестр грянул марш. Конечно, в поселке никто не ожидал русского крейсера, о котором в течение восьми дней после выхода его из Циндао в "неизвестном направлении" в России не было никаких известий.
Лейтенант А. П. Штер с частью команды руководил погрузкой угля на берегу. "Не могу описать достаточно ярко то радостное чувство,— вспоминал он позднее,— которое охватило меня при съезде на берег; после 10-дневного томительного перехода очутиться на берегу, на своем русском берегу, с сознанием, что большая часть задачи уже выполнена, с надеждой, что через несколько часов мы будем на пути к Владивостоку...— все это наполняло меня каким-то детским восторгом! Роскошная природа Южного Сахалина еще больше способствовала этому настроению; команда, видимо, испытывала те же чувства, потому что все энергично и весело принялись за грязную работу погрузки угля".
Грузить уголь начали в 9 ч 30 мин, его приходилось подвозить на пристань в телегах, нагружать на баржи, буксировать к крейсеру и перегружать. Уголь носили в мешках, корзинах и, больше всего, в ведрах, да и тех было недостаточно. Все жители помогали новиковцам -- вместе с матросами работали и военная команда, и ссыльные, старики и женщины, само собой, и дети набежали!..
Начальник корсаковской команды полковник И. А. Арцишевский еще утром послал телеграфное донесение о прибытии "Новика" военному губернатору Сахалина генерал-лейтенанту М. Н. Ляпунову и далее по инстанции. Дойдя до Петербурга уже за подписью адмирала Е. И. Алексеева, это донесение опередило события: «...сего числа в 6 утра "Новик" пришел в Корсаковский пост, приняв уголь, следует во Владивосток».
И главный начальник флота и морского ведомства великий князь Алексей Александрович с удовлетворением пометил на бланке донесения: "Доводится до Высочайшего сведения. Доклад завтра около 4-х часов. А.". Однако судьба распорядилась иначе, и Николаю II на следующий день осталось только с горечью приписать: "Лучше этого не печатать..."
За облаком угольной пыли, окутавшей "Новик", трудно было разглядеть, что делается в море, но горизонт, без сомнения, чист. Около 14 ч 30 минут радиотелеграф крейсера начал принимать неразборчивые сигналы -- передавать их мог только противник! Так как, пользуясь стоянкой, пары во всех котлах, кроме двух, прекратили и глушили лопнувшие трубки, то теперь требовалось развести пары в семи котлах, только что исправленных. Оставалось принять еще две баржи с углем, но с крейсера семафором передали береговой команде - срочно возвратиться! А. П. Штер записал: «Сразу что-то оборвалось внутри, мелькнуло сознание чего-то безвыходного и настроение круто переменилось из радостного в высшей степени угнетенное. Очень не хотелось покидать этот уютный и веселый на вид уголок, чтобы пускаться в такое сомнительное предприятие, как бой с неизвестным пока противником. Если слышны японские телеграммы, то ясно, что неприятель не один... А сколько? И кто именно? Все японские крейсеры даже в одиночку сильнее "Новика", а тут еще и полного хода дать нельзя... Несомненно, близилась развязка...».
В 16 ч "Новик" снялся с якоря, взяв направление на юг, а когда на горизонте показался дымок, набрал предельно возможную скорость -18—19 уз и устремился в широкую восточную часть залива Анива, пытаясь ввести в заблуждение противника и рассчитывая после наступления темноты лечь на обратный курс в пролив Лаперуза. Ощущение решительной минуты подействовало на всех! Сосредоточенно делались последние приготовления к бою, напряженно всматривались в противника, стараясь определить, с кем придется иметь дело. И, сближаясь, определили его как крейсер типа "Ниитака".
Крейсер "Новик", затопленный после боя у Корсаковского поста
Затопленный крейсер у берегов острова Сахалин
В действительности это был однотипный с ним "Цусима" (вес бортового залпа 210 кг против 88 у "Новика"). Крейсер "Читозе", стерегший пролив Лаперуза в самой узкой части (около 23 миль), утром встретил "Цусиму", и командир "Читозе" капитан 1 ранга Такачи Скеичи приказал "Цусиме" под командованием капитана 2 ранга Сенто Такео осмотреть Корсаковский пост. По силуэту "Цусима" очень походил на крейсер владивостокского отряда "Богатырь", и японцы рассчитывали, что, пока с русского крейсера распознают их, "Цусиме" удастся сблизиться с более быстроходным "Новиком" (истинного состояния механизмов которого они, естественно, не знали), а "Читозе" останется на выходе из залива Анива.
В 17 ч крейсер "Цусима" повернул наперерез "Новику", дав радиограмму на "Читозе": "Вижу неприятеля и атакую его". Через 10 мин расстояние уменьшилось до 40 кб, и с "Новика" уже невооруженным глазом стали видны надстройки "Цусимы", а в бинокль -- даже люди на его палубе. "Новик" открыл огонь правым бортом, и всплески снарядов легли рядом с неприятелем. Крейсер "Цусима" ответил - - блеснули огоньки выстрелов его левого борта.
Вначале японские снаряды давали перелеты, но вскоре стали ложиться ближе. Чтобы сбить пристрелку, "Новик" начал описывать ряд разнодужных коордонат*, держа противника в пределах 35—40 кб. [* Маневр, состоящий из двух последовательных поворотов на один и тот же угол в противоположные стороны для смещения линии пути.] Но уже в 17 ч 20 мин "Новик" попал под накрытие. Один из неприятельских снарядов сделал пробоину в рулевом отделении под броневой палубой, которое стало заполняться водой. Тут же раздался и тревожный крик: "Пробоина в каюте старшего офицера!", а затем и новые возгласы: "Пробоина в жилой палубе!.. В кают-компании!.." Аварийная команда бросилась заделывать (насколько это возможно в ходе боя) повреждения. Еще через 5 мин снаряд разрушил командирскую и штурманскую рубки, уничтожив все карты и штурманские инструменты, кроме одного секстана. По счастью, жертв еще не было. "Новик" даже стал опережать неприятеля, идя на параллельном курсе...
Но это было последнее напряжение машин крейсера - - в двух котлах лопнули водогрейные трубки, и скорость резко снизилась. "Невольно в груди закипала бессильная злоба, подкатывалась клубком к горлу и разражалась грубыми ругательствами,— писал А. П, Штер,— против кого эта злоба -- отчета я себе не отдавал, но старался излить ее на противника".
Неприятельским снарядом убило комендора ютового орудия Н. Д. Аникина, смертельно ранило унтер-офицера П. И. Шмырева и матроса М. П. Губенко. Командир орудия левого нестреляющего борта сам прибежал заменить убитого и продолжал посылать один снаряд за другим. "Началось! - подумалось Штеру. - Сейчас будет моя очередь!" И действительно: «За спиной у меня раздался взрыв... Впечатление, что у меня вырвало кусок бока. Барабанщик, держась за голову, плачущим голосом: ..Ваше благородие, у вас мозги вылезли!" - Вряд ли бы я мог стоять, если бы у меня мозги полезли!..» Этим снарядом снесло кормовой мостик и машинные вентиляторы и, кроме лейтенанта Штера, ранило еще десять матросов. Перевязавшись тут же, на палубе, Штер продолжал управлять огнем кормовых орудий.
Огонь неприятеля заметно ослабел. Но около 17 ч 35 мин одновременно два снаряда попали ниже ватерлинии в рулевое и сухарное отделение. "Новик" сел кормой почти на метр, вода над броневой палубой хлынула в кают-компанию. И тут же вышли из строя еще два котла, ход уменьшился вдвое, и стало ясно, что уйти не удастся.
Спустя четверть часа "Новик" повернул к берегу, чтобы вернуться в Корсаковский пост. К удивлению, крейсер "Цусима" тоже повернул вправо, на расходящийся курс, и прекратил стрельбу! "Новик" же продолжал вести огонь, теперь уже с левого борта, пока расстояние не увеличилось до 50 кб. Видели, что у уходящего крейсера, когда он повернулся кормой к "Новику", крен и, управляясь машинами, он идет зигзагами.
"Новик" приблизился к берегу насколько возможно, чтобы в случае необходимости легче было спасать экипаж, а когда из рулевого отделения передали, что привод руля не действует, то, управляясь бортовыми машинами, в 18 ч 20 мин пришел на Корсаковский рейд, подвел пластырь и начал откачивать воду...
Неприятельский корабль, выйдя из зоны поражения, также завел пластырь и, будучи не в состоянии продолжать бой, дал радиограмму на "Читозе", находившийся на расстоянии 4 ч хода. Тот запросил о местонахождении "Новика". И хотя последний своим аппаратом пытался помешать переговорам, "Цусима" все же смог сообщить, что "Новик" идет в Корсаковский пост.
Когда неприятель скрылся за горизонтом, "Новик" попытался приблизиться к берегу, но при этом сорвало подведенный пластырь. Став на якорь в 960 м от берега, выяснили, что корабль принял около 250 т воды через три подводные пробоины: две в рулевом отделении и одну под каютой старшего офицера. Вблизи ватерлинии имелась еще одна пробоина, а всего крейсер получил около десяти попаданий, причем оказались разбиты шестерка, деревянный и металлический вельботы. Осмотр показал, что одну из пробоин в рулевом отделении своими силами заделать не удастся - снаряд попал в стык борта с броневой палубой, вызвав длинные трещины. Но самое плачевное - в исправности оставались от силы шесть котлов из двенадцати; «потерял "Новик" свой ход в непрестанной работе, укатали Сивку крутые горки»,— с горечью констатировал А. П. Штер.
Выяснилось, что и воду из отсеков за ночь откачать не удастся -в поселке не было для этого никаких средств, а собственные вышли из строя. Из-за этих повреждений "Новика", а также предвидя, что выход из залива Анива перекрыт другим крейсером неприятеля, М. Ф. Шульц принял решение затопить корабль на отмели.
Около 10 ч вечера, когда на затребованных с берега баржах свезли с крейсера личный состав и все, что можно было снять из дельных вещей, открыли кингстоны. Взорвать "Новик" в тот момент не могло прийти в голову! Рассчитывали позднее, затребовав соответствующие средства из Владивостока, поднять корабль, затопленный в русском порту, и надеялись, что "Новик" еще послужит России! Не могли же моряки предполагать, что через год по Портсмутскому мирному договору южная часть Сахалина, где затоплен их корабль, будет отдана японцам... В 23 ч 30 мин "Новик" лег на дно на глубине 9 м, накренившись на правый борт до 30°. Корма скрылась под водой, а на поверхности остались трубы, мачта и значительная часть верхней палубы...
Ожидая "Читозе", на крейсере "Цусима" «всю ночь смотрели во все глаза, опасаясь, что "Новик" опять сумеет ускользнуть»,— писала со слов японского офицера газета "Тайме". Бой с "Новиком" стал для японского крейсера первым огневым крещением. "Можно себе представить,— заключил свой рассказ японский офицер,— как старались наводчики и как затем гордились, что им удалось повредить русский крейсер, который благодаря своей скорости и блестящему экипажу принимал столь выдающееся участие во всех боях, начиная с января".
К ночи "Читозе" двинулся к Корсаковскому посту. Лучи трех его прожекторов, освещавших водное пространство по направлению к берегу, новиковцы видели всю ночь. Когда рассвело, с "Читозе" разглядели, что "Новик" затоплен западнее мыса Эндума, а между ним и берегом снуют шлюпки и паровой катер. Приблизившись, "Читозе" с 45 кб в течение часа расстреливал затопленный крейсер, а затем, подойдя на 13 кб, перенес огонь на берег, выпустив около ста снарядов, стреляя даже по отдельным людям, появлявшимся на берегу, повредив церковь, пять казенных и одиннадцать частных домов. "Оборонительный отряд находился на позициях, убитых и раненых нет",— телеграфировал ночью 8 августа царю военный губернатор Сахалина генерал-лейтенант М. Н. Ляпунов. На "Новике" были разрушены две дымовые трубы, повреждена мачта, разбит кормовой мостик, а в палубе и надводной части борта -- множество пробоин от осколков.
Японские крейсеры ушли из Анивы и присоединились к эскадре. На имя начальника эскадры 9 августа последовал императорский рескрипт: «Крейсеры "Читозе" и "Цусима" в Корсаковском заливе уничтожили неприятельское судно и тем достигли цели долгой погони. Мы хвалим это». Адмирал X. Камимура ответил: «Успех крейсеров "Читозе" и "Цусима" в Корсаковске всецело относится к величию верховного вождя»*. [* Описание военных действий на море в 37—38 гг. Мейдзи /Пер. с япон Т. I. СПб.. 1909. С. 246.]
В Корсаковском посту 9 августа торжественно хоронили убитых и умерших от ран новиковцев. На высоком берегу залива Анива близ мыса Эндума покоились:
Павел Ильич Шмырев, машинный квартирмейстер 1-й статьи; родом из села Серебряно-Прудовское Веневского уезда Тульской губернии;
Дмитрий Иванович Гришин, машинист 1-й статьи, село Казанская Арчада Арчадинской волости Пензенской губернии;
Николай Дмитриевич Аникин, старший комендор, деревня Калисиха Ветлужского уезда Костромской губернии;
Моисей Петрович Губенко, матрос 1-й статьи, посад Подшой Аккерманского уезда Бессарабской губернии.
До утра 9 августа поступавшие в Петербург телеграммы о гибели "Новика" не пропускались в печать. Но так как информация продолжала поступать и от агентства "Рейтер", и от агенства Вольфа, решили официально известить Россию: "7-го августа флот наш лишился лихого и славного, самого быстроходного из наших крейсеров, бывшего красой русского флота и грозой японцев... Ранено нижних чинов легко 14, тяжело 2, убито 2. ранен в голову лейтенант Штер, все время остававшийся на своему посту"
Схема бокового вида крейсера II ранга "Новик"
В соответствии с "программой для нужд Дальнего Востока", принятой в 1898 году. Морской технический комитет разработал техническое задание на проектирование крейсера водоизмещением 3000 т, предназначавшегося не только для разведочной службы при эскадре, но и ее защиты от нападения неприятельских миноносцев и поддержки атак своих миноносных кораблей.
Контракт на постройку такого крейсера, получившего название "Новик", был подписан с германской фирмой "Шихау" 5 августа 1898 года. Строился корабль отделением этой фирмы в Данциге, механизмы изготовлялись в Эльбинге. Официальная закладка корабля состоялась 29 февраля 1900 года, когда корпус был уже доведен постройкой до броневой палубы. 2 августа "Новик" спустили на воду, и 3 мая 1901 года крейсер под русским государственным флагом вышел на первую семичасовую заводскую пробу.
Водоизмещение нормальное 3080 (по проекту 3000). полное — 3180 т. Длина между перпендикулярами 106, максимальная ширина 12,2 осадка 5 м. Толщина броневой палубы (по всей длине от тарана до ахтерштевня) 30 в горизонтальной части и 51 мм на скосах. Выступавшие над броневой палубой части главных машин прикрывали 70-мм гласисы. Энергетическая установка: три вертикальные машины тройного расширения пара обшей мощностью 17800 л. с. и двенадцать водотрубных котлов системы Шихау. Скорость до 26 уз.
Вооружение: шесть 120-, шесть 47- и два 37-мм орудия, кормовой и четыре бортовых минных (торпедных) аппарата. Боевая рубка защищалась 30-мм броневыми плитами. Экипаж (по штату) — 12 офицеров и 316 кондукторов и нижних чинов.
18 мая 1902 года после завершения приемосдаточных испытаний "Новик" прибыл в Россию. 14 сентября того же года крейсер под командованием капитана 2 ранга П. Ф. Гаврилова покинул Кронштадт, взяв курс на Дальний Восток. 6 декабря, когда ,.Новик"находился в Пирее (Греция), в командование им вступил капитан 2 ранга Н. О. Эссен.
В Порт-Артур крейсер пришел 2 апреля 1903 года. Буквально с первых минут русско-японской войны началась активная служба ,.Новика". Сразу же после нападения японских миноносцев на русскую эскадру в ночь на 27 января 1904 года командир крейсера получил приказ преследовать неприятеля, но пока на "Новике" разводили пары, японские миноносцы успели уйти. В бою с японской эскадрой на следующий день "Новик" предпринял дерзкую попытку сблизиться с неприятельской эскадрой, однако попавший в крейсер 203-мм снаряд (в район ватерлинии) вынудил его повернуть назад. Только после десяти суток напряженного ремонта корабль удалось снова ввести в строй. Именно на "Новике" поднял свой флаг командующий флотом адмирал С. О. Макаров, когда пытался отбить окруженный неприятелем и гибнущий миноносец "Стерегущий". Не раз крейсер прикрывал выходы в море миноносцев и канонерских лодок, принимал участие в обстреле занятого противником побережья.
В Российском флоте имя " Новик" носили 11-пушечный корвет, спущенный на воду в 1856 году (14 сентября 1863 года разбился на камнях у мыса де-Лос-Рейс на западном побережье Северной Америки), и знаменитый эскадренный миноносец, один из быстроходнейших кораблей своего времени, прославившийся на Балтике в годы первой мировой войны (под новым названием "Яков Свердлов" 28 августа 1941 года подорвался на мине у острова Мохни при прорыве кораблей Краснознаменного Балтийского флота из Таллинна в Кронштадт).
В сентябре 1853 года экспедиция Г. И. Невельского основала на Южном Сахалине Ильинский пост (позднее Корсаковский пост — назван так в честь русского гидрографа В. А. Римского-Корсакова, в настоящее время город Корсаков). Тогда же было объявлено о присоединении Сахалина к России. По русско-японскому договору, подписанному в Петербурге 25 апреля (7 мая) 1875 года, Сахалин принадлежал России, но при этом оговаривалось право японцев на рыбную ловлю в Охотском море и вдоль берегов острова, а в Корсаковский пост японские суда могли заходить без портовых и торговых пошлин.
Военные посты не только способствовали закреплению Сахалина за Россией, но и положили начало его хозяйственному освоению. Разрастался и Корсаковский пост, ставший административным центром Южного Сахалина. В 40 верстах к северу от него переселенцы из Владимирской губернии основали большое и зажиточное село Владимировку (ныне город Южно-Сахалинск). К началу русско-японской войны на острове жили 30 тысяч человек.
Ранним утром 7 августа 1904 года перед глазами моряков крейсера "Новик" предстал Корсаковский пост. Между сопками в левой пади располагались жилые дома и административные здания, на возвышенности рядом с маяком — тюрьма, а в правой пади — большие хлебные амбары, склады и опять жилые дома. К ночи того же дня моряки затопили крейсер в 950 м от берега.
Днем 9 августа в Корсаковский пост поступила телеграмма командующего флотом вице-адмирала Н. И. Скрыдлова, предписывавшая командиру крейсера "Новик" М. Ф. Шульцу срочно прибыть во Владивосток. Шульц был представлен к званию капитана 1 ранга. и назначен командиром крейсера "Громобой", ремонтировавшегося после боя 1 августа. Остальным офицерам с командой предлагалось выступить походным порядком в Александровский пост, откуда уже водным путем следовать через Николаевск в Хабаровск и далее по железной дороге во Владивосток. Для подъема с "Новика" ценных предметов и вооружения надлежало оставить в Корсаковском посту "необходимое количество матросов под командой опытного офицера". Раненых в последнем бою крейсера матросов Степана Бурова, Фому Заводова, Осипа Дереза, Ивана Шичко, Евгения Гордеева, Егора Прошина, Николая Сорокина, Алексея Портнова, Петра Романова, Якова Матвейчука и Сергея Козина отправили в полевой госпиталь, находившийся во Владимировке. Н. И. Скрыдлов предупредил, что возвращение с острова "при отсутствии морского сообщения, бездорожья на Сахалине, разливов рек сопряжено с большими трудностями".* [* ЦГАВМФ, ф. 417, оп. 1, д. 3087, л. 14.]
12 августа М. Ф. Шульц вместе с младшим инженер-механиком Б.В. Ждановым покинул Корсаков, предварительно дав указание оставшемуся там с частью команды мичману А. П. Максимову и старшему судовому механику крейсера А. В. Пото приступить к сооружению плавучего крана, воспользовавшись для этого двумя старыми баржами тюремного ведомства, которые матросы привели в порядок. Основная часть экипажа "Новика" под командой лейтенанта К. А. Порембского стала готовить вьючные седла, переметные сумы, запас сухарей и консервов для пешего перехода через Сахалин. Выступление планировалось на 17 августа.
Проводы новиковцев в Корсаковском посту были торжественными. Во главе колонны шел корабельный оркестр, тот самый, который 27 января, в первый день войны, играл на палубе крейсера, возвращавшегося в гавань Порт-Артура после лихой атаки на корабли японской эскадры. Кстати, инструменты для него были приобретены еще до начала войны на деньги офицеров и матросов корабля. До деревни Соловьевка моряков сопровождали многие жители Корсаковского поста, а далее по пути следования во всех селениях их встречали хлебом-солью и перевитыми зеленью триумфальными арками с надписями: "Слава героям" и «Героям "Новика"». Вместе с колонной двигались стада быков и вьючных лошадей. Если первые использовались для кормления экипажа в пути, то последние везли провизию.
А. П. Максимов с частью команды крейсера "Новик" в Корсаковском посту
Путь, проделанный новиковцами по Сахалину, превысил 500 верст, причем около трети его пролегало по тайге. Только на одном из переходов в 30 верст отряду пришлось 147 раз преодолевать вброд речки. Но не трудности перехода потрясли моряков, а царивший повсеместно на острове-каторге административный произвол. Прибыв в Александровский пост, офицеры "Новика" с горечью доложили о том, что видели, генерал-лейтенанту М. Н. Ляпунову. Впрочем, тот прекрасно знал, что "сахалинские чиновники ввели злоупотребления в традицию", и в ответ с мрачным юмором лишь предложил на одном пароходе увезти всех нынешних чиновников на материк, а на другом привезти новых, но так, чтобы они не могли между собой сговориться, иначе "зараза останется"...* [Штер А. П. На крейсере "Новик". СПб., 1908. С. 67.]
1 сентября 1904 года командир порта Николаевск контр-адмирал А. И. Русин (в канун войны военно-морской атташе России в Японии) телеграфировал в Петербург: «Транспорт "Тунгуз" пришел с командой "Новика"... Предполагаю отправить их сегодня почтовым пароходом в Хабаровск... мичман Бурачек на сухопутном походе слегка захворал, почему он и его вестовой остались на Сахалине, на днях, вероятно, прибудут в Александровск».* [ЦГАВМФ, ф. 417, оп. 1, д. 3087, л. 17.] На пароходе "Цесаревич" новиковцы прибыли в Хабаровск, а 11 октября офицеров и матросов крейсера "Новик" ждала торжественная встреча на владивостокском железнодорожном вокзале на берегу бухты Золотой Рог.
Но вернемся к оставшимся на Сахалине новиковцам. 17 августа 1904 года вахтенный офицер "Новика" 30-летний мичман Александр Прокофьевич Максимов записал в вахтенном журнале: «Сего числа в 7 часов 5 минут экипаж крейсера II ранга "Новик" в числе 7 офицеров и 264 нижних чинов под командой лейтенанта Порембского выступил в селение Мицулька для следования во Владивосток. Под моей командой остался инженер-механик Пото, 28 человек нижних чинов, 14 человек больных и раненых в госпитале села Владимировка».
Родившийся в Кронштадте Максимов имел опыт и армейской, и флотской службы. После окончания реального училища он стал вольноопределяющимся в стоявшем в Петергофе 148-м Каспийском полку, где прошел службу от рядового до унтер-офицера. В 22 года Максимов поступил в Петербургское пехотное юнкерское училище и после его окончания прослужил на армейских должностях от подпрапорщика до поручика. В 1901 году его направили на крейсер "Герцог Эдинбургский". Почти год он провел в заграничном плавании, а вернувшись, решил, что его место на флоте. Сдав экзамен, он перевелся в 10-й флотский экипаж мичманом, в начале войны служил вахтенным офицером на крейсере "Диана", а с 8 февраля 1904 года — на "Новике".
Импровизированный плавучий кран, состоявший из стрелы с ручной лебедкой, испытали путем подъема 60-пудовых якорей. После небольших переделок отряд под началом мичмана А. П. Максимова приступил к спасательным работам. Сначала матросам пришлось нырять, чтобы достать водолазный аппарат и шлем, находившиеся на затопленной верхней палубе "Новика". Приведя аппарат в порядок, из дождевого тента сшили водолазный костюм и испытали его. Во внутренних помещениях крейсера с большим трудом удалось найти две изношенные летние водолазные рубашки, в которых "молодцы-водолазы", как охарактеризовал их Максимов в донесении в Петербург, проработали пять месяцев. Правда, после этого срока подводные работы пришлось прекратить — водолазные рубашки изорвались окончательно, а новых из Владивостока так и не прислали. Уже 22 августа мичман Максимов смог отправить на позицию в районе Соловьевки четыре 47-мм орудия, сдал на хранение замки всех 120-мм орудий, 47 ящиков винтовочных патронов, штандарты и кормовые флаги "Новика".
Японцам показалось недостаточным обстрела 8 августа затопленного "Новика" и Корсаковского поста крейсером "Читосе". Кстати, в тот день на "Читосе" находился принц Ерихито, и в 1931 году за этот "подвиг" ему воздвигнули в Отомари (бывший Корсакрвский пост) памятник.* [Латышев В. М. Подвиг крейсера "Новик" // Сахалин. Южно-Сахалинск: Дальневосточное книжное издательство, Сахалинское отделение, 1984. С. 164.]
Утром 24 августа наблюдатели Корсаковского поста заметили на горизонте два пароходных дыма. Мичман А. П. Максимов со своей командой, вооруженной винтовками (прицельная дальность — 2000 шагов), занял одну из гор, с которой в случае необходимости можно было обстреливать корпус крейсера "Новик" продольно, а местное воинское формирование под командой полковника И. А. Арцишевского заняло Маячную гору. Вскоре появились японские военные транспорты водоизмещением около 6000 т. Став на якорь в 5 милях от Корсаковского поста, они спустили два паровых катера. Через час, подойдя к корпусу "Новика" на 2 кабельтовых, с катера открыли ружейный огонь по надводной части крейсера. Затем один из них причалил к баку с правого борта, а другой — в районе средней машины с левого. В зрительную трубу Максимов наблюдал за тем, как японский офицер и два матроса взошли на мостик "Новика" и стали осматривать берег, а 11 десантников, раздевшись, рассыпались по надводной части палубы и начали закладывать мины.
Установив винтовочный прицел на 1600 шагов, матросы "Новика" и местная команда одновременно дали залп. Катера и транспорты сразу подняли флаги, приготовились к бою, а с катеров открыли беспорядочную ружейную стрельбу. Увеличив прицел до 1800 шагов, защитники крейсера дали второй залп, который свалил несколько человек на одном из катеров, после чего оба катера задним ходом вышли из зоны . обстрела и направились к транспортам, которые, подняв их на борт, через два с половиной часа скрылись за горизонтом.
Затопленный "Новик" и снятые с него щиты 120-мм орудий
Позднее с помощью местных жителей, рыбаков-айнов, удалось установить, что у японцев оказалось трое убитых и шестеро раненых. Агентство Рейтер в сообщении из Токио отрицало нападение на затопленный крейсер. Оно сообщило, что "экспедиция", командированная для ознакомления с положением "Новика", носила вполне "мирный" характер и лишь установила, что крейсер "выбросился на берег в 450 саженях от корсаковского маяка". Офицеры этой "экспедиции", естественно, не сказали корреспонденту ни о заложенных минах, ни о понесенных потерях...
Демонтированный с крейсера орудийный ствол на пристани (вверху) и оборудование береговой позиции
Сразу после ухода японских транспортов новиковцы направились на свой корабль. Инженер-механик Пото, надев водолазный костюм, спустился во вторую кочегарку и через 40 мин извлек оттуда 3-пудовую мину, проводники которой японцы вывели на палубу. Мичман Максимов с минером Бокаревым и кочегаром Машоховым вытащили из первой кочегарки, носовой части верхней палубы, средней машины и кают-компании еще четыре такие же мины. Нашли на палубе и брошенную в спешке японскую винтовку.
Через неделю японцы предприняли еще одну попытку диверсии. Вечером 1 сентября береговые наблюдатели заметили на крейсере огонь. Мичман Максимов с несколькими матросами немедленно подошли к крейсеру на паровом катере и обнаружили неизвестную шлюпку. Ее обстреляли, но захватить не смогли; пользуясь темнотой, она скрылась за мыс.
В августе и сентябре в заливе почти все время штормило. За время редких штилей команда "Новика", дружно работая, сняла с крейсера всю артиллерию, семь торпед, пятьдесят шесть 120-и сорок 47-мм патронов (правда, их после пребывания в воде пришлось переснаряжать), якоря, шлюпбалки, орудийные щиты и станки с тумбами, тележки подачи, всевозможные инструменты, тенты, брезенты и сигнальные флаги, всю столовую посуду команды, большое количество меди (около 500 пудов). Четыре 120-мм орудия, торпеды, тумбы прожекторов и якоря — одним словом, все механизмы, имеющие хоть какую-нибудь ценность, выкрасили, смазали и упаковали в ящики. Все это имущество вместе с кормовыми флагами зарыли в землю рядом с пристанью, у хлебных амбаров. Два 120- и два 47-мм орудия для защиты крейсера установили на берегу.
В конце сентября пришел приказ: отряд мичмана А. П. Максимова остается на Сахалине до весны и поступает в распоряжении генерал-лейтенанта М. Н. Ляпунова для усиления обороны острова. А вскоре пришлось распрощаться с инженер-механиком А. В. Пото, отбывшем на материк на транспорте "Уссури". Чуть позднее стало известно, что мичман А. П. Максимов за боевую службу на "Новике" еще в составе порт-артурской эскадры удостоен орденов Станислава 3-й степени с мечами и бантом и Анны 4-й степени с надписью: «За храбрость».
Предвидя упорные бои, новиковцы провели успешные испытания установленных на берегу орудий и переснаряженных патронов стрельбою по буйкам, установили в акватории Корсаковского поста в пяти милях от берега фиктивное минное заграждение, а на берегу убрали створные знаки, поставив ложные.
Когда залив покрылся льдом и все работы на крейсере прекратились, мичман Максимов послал с последней почтой в Петербург в Главный морской штаб (ГМШ) отчет о действиях отряда и вахтенный журнал, приложив 20 фотографий, сделанных кондуктором Овчинниковым и изображающих выполненные работы. В конце отчета А. П. Максимов сообщал: "Спасен крейсер от взрыва.., а также хорошо выполнены все работы по крейсеру и установке орудий на берегу благодаря прекрасному составу команды... Все здоровы и жаждем сразиться с неприятелем". [ЦГАВМФ, ф. 417, оп. 1, д. 3087, л. 22.]
Начальник ГМШ адмирал А. А. Вирениус перед докладом Николаю II сделал на отчете пометку: "Чрезвычайно интересное донесение и вахтенный журнал рекомендуют мичмана Максимова с лучшей стороны... Свидетельствую о прекрасном составе команды". Во время его доклада царя, увлекавшегося фотографией, особенно заинтересовали присланные с Сахалина фотоснимки.
Зима 1904—1905 годов в Корсаковском посту прошла в напряженной работе и подготовке к будущим боям. С транспорта "Уссури", который шел через Корсаковский пост с боеприпасами в осажденный Порт-Артур, но был вынужден вернуться из-за поломок в машине, сняли четыре пулемета, но так как они оказались без лент, новиковцам пришлось самим сшить 50 лент из солнечного тента крейсера. К пулеметам изготовили "передки", и вся команда "Новика", а также офицеры корсаковского гарнизона обучились стрельбе из них. По предложению генерала М. Н. Ляпунова для зимних боев два 47-мм орудия установили на сани (в упряжке двух коней). Их испытания показали, что откат при выстреле "не превышал шага". Остальные 47-мм орудия установили на колесные лафеты и передали армейцам.
120-мм орудие на береговой позиции
Тем временем положение на театре военных действий резко ухудшилось: 20 декабря 1904 года внезапно капитулировал Порт-Артур, и японцы стали готовиться к высадке на Сахалин. Предназначенные для этой цели войска генерал-лейтенанта Харагучи, расквартированные на Хоккайдо, насчитывали 14 тысяч человек с артиллерией, а для их перевозки назначалась флотилия вице-адмирала Катаока из 20 транспортов с боевыми кораблями. Дать отпор такому десанту на Южном Сахалине могли лишь 1200 человек, разделенные на несколько отрядов и вооруженные десятью орудиями и четырьмя пулеметами.
Мичман Максимов 5 марта 1905 года послал телеграфный запрос в ГМШ: «Что делать с крейсером "Новик", который в случае занятия Сахалина японцами легко может быть поднят в два-три месяца?» Вскоре пришел ответ: "Подготовить к взрыву и при первой же опасности завладения уничтожить". Взрывать корабль было нечем, и А. П. Максимов немедленно направил командиру Владивостокского порта контр-адмиралу Н. Р. Греве телеграмму, в которой просил прислать четыре мины для взрыва крейсера, а также 50 мин для минирования залива, 120- и 47-мм патроны. Но Владивосток не ответил. Тогда Максимов решил пустить в дело японские мины, имевшиеся на крейсере еще с августа 1904 года. Однако они поначалу не потребовались — за зиму корпус "Новика" ушел в грунт на два с лишним метра. Защитники Сахалина продолжали готовиться к обороне острова. По берегу залива Анива они установили семь сигнальных станций на протяжении 36 верст, заменили нерадиво относившегося к своим обязанностям смотрителя Крильонского маяка матросом 1-й статьи Степаном Буровым из команды "Новика". На транспорте "Эмма" моряки получили из Владивостока одежду и провизию, пулеметные ленты и двести 47-мм патронов, снаряженных дымным порохом.
Вскоре после цусимской катастрофы (14—15 мая 1905 года) на совещании в Царском Селе у Николая II было зачитано письмо военного агента в Лондоне, где говорилось, что японцы готовы к высадке на Сахалин, которая произойдет между 20 и 25 июня. Вскоре мичман Максимов получил приказ контр-адмирала Н. Р. Греве: "Взорвать крейсер, имущество раздать бедным, взяв расписки". Имущества для раздачи не оказалось. Новиковцы сначала взорвали четыре 120-мм орудия, зарытых в земле у складов, затем приступили к уничтожению своего корабля. Одну 3-пудовую мину взорвали у средних машин крейсере с левого борта, следующий взрыв оказался неудачным. Последнюю мину взорвали в угольной яме между первой и второй кочегаркой, разрушив первое котельное отделение.
14 июня в 3 ч ночи в Корсаковский пост неожиданно прибыл прапорщик П. А. Лейман с десятью матросами и рассказал следующее. Незадолго до Цусимского боя эскадра 3. П. Рожественского захватила английский пароход "Олдгамия", шедший в Японию с контрабандным грузом. В состав новой команды парохода включили четырех прапорщиков и 37 матросов с разных кораблей эскадры, причем его самого с броненосца "Император Александр III" назначили старшим офицером. Отделившись от эскадры, "Олдгамия" пошла во Владивосток вокруг японских островов так же, как и крейсер "Новик" в августе 1904 года. Но навигационная ошибка недостаточно опытных офицеров привела 19 мая к аварии у острова Уруп. Высадившиеся на остров моряки снарядили парусно-весельный бот, чтобы добраться до Сахалина и дать знать о случившемся... После рассказа Леймана мичман Максимов сразу же телеграфировал командующему флотом о своем желании 25 июня идти на Уруп за оставшимся экипажем "Олдгамии".
Но 23 июня матрос "Новика" С. Буров передал по телефону с мыса Крильон, что в 17 ч мимо проследовала японская эскадра из 53 вымпелов, державшая курс в залив Анива. Поход на Уруп стал невозможен. Волею судьбы П. А. Лейман со своими матросами из эскадры адмирала 3. П. Рожественского вошел в отряд А. П. Максимова, которому в эти дни «за отличие в деле против неприятеля» присвоили звание, лейтенанта, а остальной экипаж "Олдгамии" впоследствии попал в плен.
Из-за слабости войск на Сахалине общий план его обороны в случае высадки японцев заключался в том, чтобы, отступая с боями в глубь острова, совершать партизанские вылазки в тылу противника и ко дню мирного договора удержать за собой хотя бы небольшую часть Сахалина. Из ссыльнокаторжных, которым императорским указом предоставлялись большие льготы, и поселенцев сформировали дружины. На базе Корсаковского резервного батальона, отряда моряков-новиковцев и дружин на Южном Сахалине создали пять партизанских отрядов и несколько партизанских групп, в тайге заранее заложили склады с запасами.
Первым партизанским отрядом численностью чуть больше 400 человек командовал полковник А. И. Арцишевский (одновременно он был и начальником обороны Южного Сахалина). В отряд входили моряки под командой лейтенанта А. П. Максимова, его артиллерию составляли шесть орудий крейсера (два 120-мм и четыре 47-мм). Матросы-новиковцы входили также и в группу подпоручика Мордвинова, располагавшуюся на мысе Крильон и выделенную из четвертого партизанского отряда численностью около 180 человек под командованием штабс-капитяна Даирского. Основной район действий первого отряда — окрестности села Дальнего, его склады размещались в тайге по реке Муравченке; район действий четвертого отряда и его склады — долина реки Лютога. Другими партизанскими отрядами Южного Сахалина командовали штабс-капитан Гротто-Слепиковский (около 180 человек) и капитан Быков (около 230 человек).
Когда утром 24 июня 1905 года выяснилось, что японский десант занял все побережье от деревни Мерея до селения Савинова Падь (в 10—15 верстах от Корсаковского поста), полковник Арцишевский приказал жечь склады и здания и отходить к деревне Соловьевка. Два японских миноносца, подошедших к посту, встретил огонь установленных на берегу орудий крейсера "Новик". На одном миноносце возник пожар, на другом наблюдался разрыв 120-мм снаряда. Корабли неприятеля сразу скрылись, но вскоре показался отряд из семи миноносцев, в один из которых новиковцы попали двумя 120-мм снарядами.
Японский крейсер "Сутзуя" (бывший "Новик")
Расстреляв все боеприпасы (последние снаряды были посланы в сторону японского десанта), моряки-артиллеристы взорвали свои орудия и направились на Маячную гору. Туда же начали подтягиваться и те матросы, которые уничтожили здания, пристань, склады и плавучие средства.
Затем новиковцы, продолжая поджигать встречавшиеся на пути кунгасы, двинулись по берегу к Соловьевской позиции. Утром 25 июня и перед ней появились два японских миноносца. Два 47-мм орудия открыли огонь и дважды попали в один из кораблей.
Вскоре весь отряд А. И. Арцишевского отступил к селу Хомутовка и 27 июня занял позицию у села Дальнего. Преследуя отряд, японцы в селе Владимировка попали под пулеметный огонь находившейся в засаде команды Леймана. У моста через реку Рогатку завязался бой, в нем погибло много японцев из батальона майора Харуки.* [* Латышев В. М. Боевые действия на Южном Сахалине в 1905 г.// Краеведы ведут поиск. Южно-Сахалинск: Дальневосточное книжное издательство, Сахалинское отделение, 1985. С. 60.]
В боях 28 и 29 июня на позиции, выбранной на реке Муравченке, артиллеристы израсходовали все снаряды и стали отступать в горы к своему складу. Лейтенант Максимов с матросами действовал в арьергарде и был в конце концов окружён пехотой противника.
3 июля отряд полковника А. И. Арцишевского сложил оружие в селе Дальнем; в плен попали четыре офицера (среди них лейтенант А. П. Максимов и прапорщик П. А. Лейман), врач и 135 нижних чинов. В отряде были убиты и ранены 150 человек, японцы в боях с отрядом потеряли убитыми четырех офицеров и 70 нижних чинов.
К маяку на мысе Крильон, охраняемому группой подпоручика Мордвинова, 27 июня прибыли два японских крейсера и высадили десант. Группа отошла в село Петропавловское, где несколько матросов "Новика" присоединились к отряду штабс-капитана Даирского. Полтора месяца этот отряд вел бои на Южном Сахалине, но 17 августа после перестрелки, в которой погибло около 40 японцев, его окружили. Дальнейшее описал машинист 2-й статьи крейсера "Новик" Архип Макенков: "Кто разбежался, а кто остался. Японцы отняли винтовки и связали всех и штабс-капитана Даирского... Я отбился далеко в сторону, лежал в тайге за пеньком... Потом повели всех к Отрадному. Я — за ними... Японцы наших подгоняли штыками. Отвели пленных верст за 12 от того места, где был бой, и остановили..." Придя позже на место казни, Макенков увидел "похороненными... только штабс-капитана Даирского и зауряд-прапорщика Хныкина. Остальные лежали в тайге простреленные и проколотые..."* — таких было около 130 человек. [* ЦГВИА, ф. ВУА, ед. хр. 10064, л. 73.]
В дальнейшем по-разному сложились судьбы новиковцев. После возвращения из плена в январе 1906 года лейтенант А. П. Максимов, прапорщик П. А. Лейман и матрос-сигнальщик "Новика" С. Буров написали отчеты о своих действиях на Сахалине. Ознакомившись с отчетом Максимова, контр-адмирал А. А. Вирениус рекомендовал представить его к ордену Святого Георгия. Прапорщик Лейман, по его мнению, тоже "вполне заслужил Георгия". Однако за бои на Сахалине Максимов был награжден лишь орденом Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а в 1914 году в связи с десятилетием обороны Порт-Артура — нагрудным знаком для защитников крепости. В 1907—1909 годах он командовал эсминцем "Видный", в 1909—1912 годах был старшим офицером учебного корабля "Океан", а после присвоения звания капитана 2 ранга служил в 1-м Балтийском флотском экипаже. Там же продолжали службу доктор "Новика" Н. В. Лисицын и вахтенный начальник крейсера К.Н. Кнорринг, ставший в 1916 году командиром эсминца "Мощный". В Гвардейском экипаже в звании капитана 2 ранга служили бывший младший судовой механик "Новика" Б. В. Жданов и бывший инженер-механик того же крейсера А.В. Фрейлихман, в 1916 году занимавший должность наблюдающего по механической части за постройкой кораблей в Черном море. А.И. Шейковский после службы на учебном судне "Воин" стал командиром учебного судна Морского корпуса "Муссон", а С. О. Бурачек командовал миноносцем "Прыткий". Лейтенанта А.П. Штера назначили командиром миноносца "Скорый", 17 октября 1907 года его убили в стихийно вспыхнувшем восстании во Владивостоке. В 1908 году в Петербурге издали дневник Штера под названием «На крейсере "Новик"». Весь сбор от издания предназначался семьям погибших матросов "Новика".
Командир крейсера Николай Оттович Эссен, сменивший его Максимилиан Федорович Шульц и старший офицер корабля Казимир Адольфович Порембский стали адмиралами. Н. О. Эссен| был последним командиром так и не попавшего в руки японцев броненосца "Севастополь", после русско-японской войны его назначили командиром крейсера "Рюрик". В звании контр-адмирала он стал начальником отряда эсминцев Балтийского моря, а с 1908 года до своей кончины в мае 1915 года был командующим фотом Балтийского моря. М. Ф. Шульц командовал крейсерами "Кагул" и "Память Меркурия", линейным кораблем "Иоанн Златоуст". После присвоения ему в 1911 году звания контр-адмирала командовал отрядом заградителей, затем бригадой крейсеров Балтийского моря, а с ноября 1913 года М. Ф. Шульц стал командующим Сибирской флотилией. Вскоре после февральской революции он вышел в отставку и поселился на даче на реке Оредеж под Лугой, куда перевез собранный им богатейший архив уникальных фотонегативов, зафиксировавших день за днем борьбу за Порт-Артур. Грабители, предположив, что в привезенных ящиках находятся драгоценности, убили его и украли фотоархив. В 1951 году значительная часть негативов была случайно обнаружена при ремонте дома в Витебске и поступила в фонды Центрального Военно-Морского музея. К. А. Порембского за службу на "Новике" наградили орденом Георгия 4-й степени и золотой саблей с надписью: «За храбрость». Позже ему вручили итальянскую награду за помощь пострадавшим при землетрясении на Сицилии в 1908 году. Он командовал миноносцем "Тревожный", крейсером "Адмирал Макаров", заградителем "Енисей", линкором "Императрица Мария", а после гибели последнего корабля в звании контр-адмирала стал начальником бригады крейсеров Черного моря.
27 июля 1905 года, когда на Сахалине продолжали борьбу только два уцелевших партизанских отряда (штабс-капитана Даирского и капитана Быкова), в Портсмуте (США) открылась конференция для заключения мирного договора между Россией и Японией. Острая дискуссия разгорелась по двум вопросам — японцы намеревались получить Сахалин и контрибуцию. Главный уполномоченный России на переговорах председатель Совета Министров С. Ю. Витте наотрез отказался разговаривать о контрибуции и отклонил требование уступить Сахалин. Как пишет в мемуарах японский дипломат Исии,* Япония имела дело со страной, которая на протяжении своей истории никогда не платила контрибуции. [* Исии. Дипломатические комментарии/Пер, с японск. М., 1942, С. 54—57.] Но могла ли Япония продолжать войну только из-за Сахалина? 27 августа весь день и всю ночь шло совещание японского кабинета министров, на котором решили отказаться от Сахалина. Но еще 23 августа Николай II, принимая американского посланника, признался, что в крайнем случае готов уступить Южный Сахалин. Случайно это заявление стало известно в Японии, и ее правительство вновь подняло вопрос о передаче острова. На сей раз пришлось уступить Южный Сахалин японцам.
Итог переговоров решил и судьбу крейсера "Новик". Мир заключили 5 сентября 1905 года, а уже 16 июля следующего года японцы подняли корабль и ввели в состав своего флота под названием "Сутзуя". Разрушенное взрывом первое кочегарное отделение восстанавливать не стали, сняли лишь котлы и первую трубу (позднее японцы использовали ее, якорные цепи и остатки 47-мм орудий для памятника новиковцам и над боевой рубкой соорудили ходовую. Вооружение теперь состояло из двух 152-мм и четырех 120-мм орудий (последние затем заменили на 76-мм пушки). В списках флота крейсер числился до 1913 года, после чего его сдали на слом. * [Молодцов С. В. Крейсер 2 ранга "Новик"//Судостроение. 1984. № 1. С. 53.]
В начале 1910-х годов в России строился первый турбинный эсминец, скорость которого была более 37 уз, и командующий флотом Балтийского моря вице-адмирал Н. О. Эссен предложил назвать его "Новик". 8 марта 1911 года Николай II согласился с этим. Эссен обратился к морскому министру с ходатайством о повышении в чине участников последнего боя крейсера "Новик" боцмана Сибирского флотского экипажа И. Челнова и минно-машинного кондуктора 1-го Балтийского флотского экипажа М. Васильева. Обоих по случаю спуска на воду эсминца "Новик" произвели в поручики по Адмиралтейству.
В честь крейсера на Сахалине названы поселок Новиково, мыс Новик, гора Новик и река Новиковка. Имя "Новик" получил остров в архипелаге Северная Земля; остров Менц-Сари в Выборгском заливе, на котором еще сохранилось старинное кладбище моряков, теперь переименовали в Новик. Дворец культуры в Выборге стал обладателем картины художника В. С. Пахомова «Крейсер "Новик" в Порт-Артуре».
К сожалению, на могиле погибших моряков в Корсакове и в Южно-Сахалинске не сохранились памятники новиковцам. Храм-памятник в Южно-Сахалинске, около которого находилась труба "Новика" и другие реликвии, в 50-е годы разрушили, а трубу, какое-то время стоявшую в городском парке, позднее сдали в металлолом.
Сейчас в экспозиции Сахалинского областного краеведческого музея (им руководит Владислав Михайлович Латышев, много сделавший для сохранения памяти о "Новике" и его отважном экипаже) можно увидеть остатки двух 47-мм орудий и матросские вещи, обнаруженные краеведами на партизанских базах. На территории музея, рядом с 11-дюймовым орудием с батареи Золотой горы в Порт-Артуре, находится и ствол 120-мм орудия крейсера. Думается, что имя крейсера "Новик" заслуживает того, чтобы возродиться в отечественном флоте.
