Глава II
СТРОИТЕЛЬСТВО БРОНЕНОСЦА БЕРЕГОВОЙ ОБОРОНЫ «АДМИРАЛ УШАКОВ»

Прибрежные броненосцы для Балтики в программе 1882 г.

Пассивная роль флота в русско-турецкой войне 1877— 1878 гг. вызвала критику в адрес руководства Морского ведомства. Однако это не сразу послужило основанием для увеличения морского бюджета. Несмотря на ограниченность средств, в 1880 г. все же удалось принять решение о постройке двух полуброненосных фрегатов по улучшенному варианту «Минина». «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», как и сам «Минин», были задуманы председателем кораблестроительного отделения МТК вице-адмиралом А, А. Поповым и строились в развитие концепции крейсерской войны. В то время как на стапелях Нового Адмиралтейства и Балтийского завода только приступали к формированию корпусов будущих фрегатов, в столице произошло событие, изменившее ход российской истории.

1 марта 1881 г. взрывом бомбы народовольца Игнатия Гриневицкого был убит Александр II. Престол наследовал его сын Александр III, сторонник консервативного внутриполитического курса. Испытывая неприязнь к свему либеральному дяде, генерал-адмиралу Константину Николаевичу, новый император не скрывал и отрицательного отношения к вице-адмиралу А. А. Попову, основному вдохновителю кораблестроительной политики министерства.

Великий князь Константин Николаевич и А. А. Попов уже в 1881 г. были отстранены от дел, а главным начальником флота и Морского ведомства Александр III назначил своего брата — Алексея Александровича.

26 апреля 1881 г. управляющий Морским министерством контр-адмирал А. А. Пещуров представил великому князю Алексею Александровичу записку о мерах по усилению флота*. [* РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 689. Л. 1.] Наряду со строительством сильного Балтийского флота в ней предусматривалось возрождение морских сил России на Черном море. Записку разослали на отзывы авторитетным адмиралам и генералам, а поскольку для реализации «мер по усилению» требовалось увеличить морской бюджет, ее вместе с отзывами вынесли на решение особого совещания с участием министра финансов, управляющего Морским министерством, военного министра и начальника Генерального штаба.

Генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович

Осенью 1881 г. особое совещание под председательством генерал-адмирала провело несколько заседаний, на которых были сформулированы новые направления морской политики страны, в основном отвечающие первоначальному замыслу А. А. Пещурова. Однако сам Алексей Александрович Пещуров, только в 1880 г. сменивший на посту управляющего министерством вице-адмирала С. С. Лесовского, будучи «человеком» опального Константина Николаевича, не устраивал новоявленного главного начальника флота и Морского ведомства. Тем более что А. А. Пещуров, строго соблюдавший государственные интересы, не стеснялся отказывать лицам императорской фамилии в в частных услугах, вежливо заявляя: «Нет кредита»*. [* Русская старина. 1909. Янв. С. 85—87.]

Утверждение новой программы и ее финансирование легло на плечи вице-адмирала И. А. Шестакова, избранного великим князем Алексеем Александровичем на должность управляющего Морским министерством. А. А. Пещуров получил менее весомую, но самостоятельную должность — главного командира Черноморского флота и портов Черного моря. Ему было суждено сыграть видную роль в возрождении там морской мощи.

В апреле 1882 г. И. А. Шестаков, убедив главного начальника флота в опасности промедления с усилением морской мощи страны, доложил Александру III проект 20-летнего плана строительства флота, составленный в ходе работы особого совещания. 11 апреля царь одобрил проект «в подробностях», но вопрос об изыскании 242 млн руб. на его осуществление предложил обсудить на заседании особой комиссии с участием министра финансов. 13 мая И. А. Шестакову при поддержке великого князя Алексея Александровича удалось преодолеть возражения членов особой комиссии К. П. Победоносцева и Н. X. Бунге, по обыкновению сетовавшего на «горестное положение финансов»*. [* РГАВМФ. Ф. 26. Оп. I. Д. I, Л. 37—37 об.] Результатом заседания стало решение о выполнении 20-летнего плана Морского министерства и об установлении «нормального» морского бюджета в 36 млн руб. В основу новой кораблестроительной программы были положены соображения оперативно-стратегического характера и штатная численность корабельного состава к 1903 г. Первоочередной задачей признавалось возрождение Черноморского флота, который в случае войны должен был высадить десантный корпус на берегах Босфора. Балтийский флот следовало довести «до первенствующего значения с флотами других держав»* с задачей не уступать, а возможно и превосходить военно-морские силы Германии. [* РГАВМФ. Ф. 417. Оп. I. Д. 689. Л. 18.] Балтийский флот сохранял значение резерва для Дальнего Востока, где в мирное время решили ограничиться обороной побережья при сложившейся практике содержания там эскадры или отряда крейсеров. Ядро флотов на Балтике и на Черном море (табл. 11) по плану составляли мореходные броненосцы — броненосные корабли, дополнявшиеся броненосцами прибрежной обороны, крейсерами, канонерскими лодками и миноносцами.

Очевидно, что 20-летний план предусматривал создание сбалансированного флота «открытого моря», в котором броненосцы «прибрежной обороны» не получали дальнейшего развития. Постройка новых броненосных кораблей была строго запланирована по отдельным верфям: 21 единицу предстояло построить в России и три — за границей. Предполагалось, что балтийские броненосцы будут водоизмещением по 8400 т, мощностью машин 7 тыс. л. с., с четырьмя 305-мм и четырьмя 254-мм орудиями, черноморские — по 8500 т, 6 тыс. л. с., с четырьмя 305-мм орудиями каждый, но с более мощной броневой защитой.

При всех достоинствах программы 1883—1902 гг. в ней недостаточно учитывалось устаревание кораблей и перспективы их совершенствования, что вызывало неизбежный рост стоимости постройки. Особенно консервативной она оказывалась по отношению к легким носителям минного оружия, в считанные годы прошедшим развитие от прибрежных минных катеров до мореходных миноносцев. Это отчасти объяснялось тем, что план «усиления флота» составлялся администрацией А. А. Пещурова на основе расчетов С. С. Лесовского, сделанных еще в конце 70-х годов, когда миноносцы были по существу, опытными кораблями.

Таблица 11. План «Усиления флота» 1883—1902 гг.

Отметив быстрое развитие германского минного флота, И. А. Шестаков уже в марте 1885 г. подал Александру III записку о пересмотре 20-летней программы*. [* РГАВМФ. Ф. 417. Оп. I. Д. 67. Л. 14- 15 об.] Созванное по инициативе управляющего Морским министерством особое совещание 28 марта 1885 г. одобрило все его предложения, увеличив морской бюджет до 40 млн руб. на период с 1886 по 1895 год. Добившись своей цели, И. А. Шестаков заявил, что в это десятилетие «все ближайшие потребности нашего флота будут удовлетворены» и тогда можно предполагать сокращение бюджета, исключив из 20-летнего плана шесть балтийских и два черноморских броненосца. В дополнение к плану совещание утвердило немедленную постройку 56 миноносцев, десяти контрминоносок (минных крейсеров), шести канонерских лодок и одного бронепалубного крейсера новейшего типа. Предполагалось продолжить и плановое сооружение броненосцев — девять на Балтике и шесть на Черном море.

Выбором типов броненосцев, как и других кораблей, адмирал И. А. Шестаков занимался лично, обычно привлекая к обсуждению этого важнейшего вопроса корабельных инженеров, флагманов и командиров кораблей.

В реформе высшего управления флотом в 1884—1887 гг. он провел принципы строгой централизации хозяйственных функций и отделения их от технических и оперативных. Решение всех финансовых вопросов заказа кораблей, техники и оружия, береговых сооружений, различных видов снабжения сосредотачивалось в Главном управлении кораблестроения и снабжения (ГУКиС). Начальник ГУКиС получил большую самостоятельность в рамках статей бюджета и утвержденных генерал-адмиралом или управляющим министерством решений. МТК. сохранил значение «главного идеолога» технической политики Морского ведомства, но все вопросы ассигнований должен был проводить через ГУКиС, а служебное положение начальника этого управления оказалось даже несколько выше положения председателя комитета.

Важное место в системе управления флотом занял восстановленный Главный морской штаб (ГМШ). На него возложили руководство плаванием и комплектование кораблей офицерами и матросами. Военно-морской ученый отдел ГМШ собирал сведения об иностранных флотах, планировал снаряжение кораблей и эскадр, вел учет их плавания и должен был заниматься стратегическими и тактическими вопросами использования сил флота в войне. Логично предположить, что именно требования ГМШ могли стать основой заданий на проектирование. Однако на практике оперативные функции штаба растворились в огромном объеме текущей работы небольшого по составу военно-морского ученого отдела.

Адмирал Н. М. Чихачев

Опасность такого положения дел в то время, к сожалению, не осознавалась высшим руководством Морского ведомства. Только вице- адмирал И. Ф. Лихачев, демонстративно вышедший в отставку, в 1888 г. выступил с блестящим трудом «Служба генерального штаба во флоте», где обосновал необходимость выделения чисто оперативных функций ГМШ в особую стратегическую часть. Но для реализации идей просвещенного моряка потребовалось пержить трагедию флота в русско-японской войне 1904— 1905 гг.

В системе созданного И. А. Шестаковым центрального управления деятельность ГМШ по вопросам строительства н боевого применения флота почти полностью зависела от личности начальника штаба. Первым начальником ГМШ стал вице-адмирал Н. М. Чихачев. Он был убежденным сторонником первоочередного развития Балтийского флота и базирования его лучших кораблей в незамерзающей Либаве. Не уступая в упрямстве и настойчивости И. А. Шестакову, он умел ценить мнения подчиненных и отстаивать свою точку зрения в верхах. К началу русско-японской войны из-за расхождения с морской политикой Николая II он оказался не у дел, сохранив положение «патриарха» в списках адмиралов российского флота.

В обстановке крайне неустойчивых взглядов на приоритетность развития корабельного состава среди старших флагманов, командиров и корабельных инженеров, характерной для 80-х годов XIX в., Н. М. Чихачев последовательно выступал за строительство броненосцев и усиление минного флота, считая возможным даже пожертвовать крейсерами. В этом он несколько расходился с самим И. А. Шестаковым.

При создании первых броненосцев 20-летнего плана по прямому указанию И. А. Шестакова* в основу заданий на проектирование положили различные требования к кораблям для Балтики и для Черного моря. [* РГАВМФ. Ф, 421. Оп. 1. Д. 747. Л. 1-2.]

Главными для черноморского броненосца стали мощная броневая защита и сильное вооружение при ограниченной дальности плавания. На основе опыта «Петра Великого» были созданы три крупных броненосца типа «Екатерина II» (1883— 1889 гг.). Океанский броненосец для Балтики в отличие от черноморского с большим запасом угля и полной парусностью тяготел к традициям 70-х годов. В качестве прототипа для его проектирования И. А. Шестаков, учитывая почти единодушное мнение расширенного заседания МТК (10 июня 1882 г.), избрал строившийся английский броненосец «Имперьюз». В результате в 1883—1887 гг. был построен сравнительно слабый «Адмирал Нахимов», который поспешили отнести к броненосным крейсерам.

В октябре 1882 г. управляющий Морским министерством решил создать сильный броненосец для Балтики, умеренного водоизмещения и «мелкосидящий», подобный германским кораблям этого класса. Отметив несовершенство иностранных прототипов, МТК выработал программу строительных и боевых элементов, положенных в основу проектирования и строительства в 1885— 1891 гг. броненосцев «Император Александр И» и «Император Николай I».

Дальнейшие поиски рационального сочетания элементов вооружения и защиты сопровождались стремлением удешевить постройку, т, е. уменьшить размеры корабля. И все же полная стоимость броненосца «Император Александр II» превысила 8 млн руб., а «Екатерины 11»—10 млн руб.* при первоначальных расчетах по 20-летнему плану 7,7 и 7,5 млн руб. соответственно. [* Отчет по Морскому ведомству за 1884—1889 гг. СПб,, 1891, С, 87 88.]

Стремление к экономии привело к появлению сравнительно «скромных» заданий на проектирование броненосцев с артиллерией калибром всего 229 мм. Один такой корабль («Гангут») заложили для Балтийского флота и два для Черноморского. Правда, в ходе постройки проект претерпел изменения, связанные с усилением вооружения (табл. 12), но и «Гангут» и «Двенадцать апостолов»* по тактико-техническим элементам значительно уступали своим сверстникам в английском и французском флотах. [* Постройку однотипного броненосного корабля водоизмещением 8076 т для Черноморского флота пришлось отменить из-за несостоятельности подрядчика.]

При всем различии проектов российские броненосцы 80-х годов имели и общие характерные черты, обусловленные достигнутым уровнем развития оперативно-тактических взглядов и техники кораблестроения. Все они были мореходными кораблями, пригодными для океанского плавания. Скорость полного хода до 15—16 уз сочеталась с преимущественно носовым расположением артиллерии и усиленным таранным форштевнем. Главное вооружение из 305-мм орудий дополняли 229-мм, 152-мм, а также скорострельные 37-мм и 47-мм пушки Гочкиса и минные аппараты. Для орудий главного калибра были созданы барбетные установки с гидравлическими приводами вертикального и горизонтального наведения, подъема снарядов, зарядов и заряжания. Дальность стрельбы орудий с нарезами прогрессивной крутизны при длине ствола, увеличенной до 30—35 калибров, превысила 50 кбт.

Таблица 12. Характеристики броненосцев, спроектированных в 1880-х годах

В постройке корпусов сталь окончательно вытеснила железо, вместо железной брони начали применять сталежелезную, так называемую «компаундную». Горизонтальные паровые машины сменились более рациональными — с вертикальным расположением цилиндров. Неотъемлемой принадлежностью каждого крупного корабля стали паровые динамо-машины, электрическое освещение и искусственная вентиляция.

В решении вопросов выбора типов кораблей кроме высших руководителей Морского ведомства в 80-е годы активно участвовали адмиралы А. А. Попов, А. А. Пещуров, Н. Н. Андреев, Н. В. Копытов, С, П. Шварц, К. П. Пилкин, В. Г. Басаргин, командиры кораблей В. П. Верховской, С. О. Макаров, Н. Н. Ло-мен, К. К. Де-Ливрон, корабельные инженеры А. А. Свистовский, Н. А. Самойлов, Н. А. Субботин, Э. Е. Гуляев, А. Е. Леонтьев, Н. К. Глазырин, Н. Е. Кутейников. Среди корабельных инженеров, трудами которых создавались проекты броненосцев, видное место принадлежит Э. Е. Гуляеву.

В 1888 г. после смерти адмирала И. А. Шестакова на пост управляющего Морским министерством был назначен Н. М. Чихачев.

Новый управляющий обратил внимание на появление в Англии сравнительно низкобортных, но сильных броненосцев с надежной защитной средней части корпуса тремя рядами броневых плит: нижним и верхним бортовыми поясами и казематом 152-мм орудий. Оконечности этих кораблей защищались покатой (карапасной) броневой палубой. Аналогичным образом был спроектирован и построен в 1889—1894 гг. балтийский броненосный корабль «Наварин» водоизмещением 10206т. Его 305-мм орудия размещались в оконечностях корпуса в закрытых вращающихся башнях с гидравлическим приводом. Несколько ранее по предложению корабельного инженера Н. Е. Кутейникова подобной башней оборудовали вместо барбетной установки броненосец «Император Николай I». Проект «Наварина» послужил основой для создания в 1891 —1897 гг. черноморского броненосца «Три Святителя», водоизмещением более 13 тыс. т.

Однако и Н. М. Чихачев остался верен соображениям «экономии средств», что определило его интерес к броненосцам малого водоизмещения для специфических условий Дальнего Востока и Балтийского моря. Так, в августе 1889 г. он положил начало разработке проекта броненосного корабля для Балтики, обратив внимание МТК на совмещение сильного вооружения и высокой (17 уз) скорости при водоизмещении менее 5 тыс. т в проекте греческого броненосца «Гидра» (сведения об этом корабле, строившемся во Франции, Николай Матвеевич почерпнул из «Морского сборника»).

Работа над проектом балтийского броненосца малого водоизмещения велась в кораблестроительном отделении МТК более двух. Несколько созданных при этом вариантов сравнивались с германскими и шведскими броненосцами. Решение же о начале постройки будущих «Адмирала Сенявина» и «Адмирала Ушакова» задерживалось из-за неопределенной ситуации с кораблестроительной программой.

7 мая 1890 г. Н. М. Чихачев представил генерал-адмиралу для доклада царю подробную записку* с обоснованием необходимости вернуться к 20-летнему плану в отношении количества броненосцев и ускорить их строительство. [* РГАВМФ. Ф. 417. Оп. I. Д. 689. Л. 40—41 об.] Упрекая покойного И. А. Шестакова в увлечении минными судами, Н. М. Чихачев указывал на усиление германского флота и пополнение его, как и флотов ведущих морских держав, большим количеством броненосцев. Запрашивая дополнительные ассигнования в размере 61,5 млн руб., управляющий министерством рекомендовал в ближайшее пятилетие (1891 —1895 гг.) построить в Петербурге шесть броненосных кораблей типа «Наварин», четыре — типа «Гангут», три броненосных крейсера типа «Рюрик», три броненосные канонерские лодки типа «Грозящий» и 50 миноносцев водоизмещением по 120 т.

Экономный Александр III, заслушав доклад брата, генерал-адмирала, согласился с поистине ценными предложениями Н. М. Чихачева, но окончательное решение отложил до обсуждения специальной комиссией и особым совещанием с участием министра финансов. Председательство на совещании великого князя Алексея Александровича и предварительная подготовка мнений его членов Н. М. Чихачевым обеспечили утверждение царем 24 ноября 1890 г, всех предложений Морского министерства.

Однако выполнить этот разумный замысел оказалось весьма сложно. Ограниченное количество стапелей и слабые производственные возможности С.-Петербургского порта не позволили сократить срок постройки. Кроме того, проекты разрабатывались на основе лучших прототипов с учетом технического прогресса, что привело к увеличению размеров, а следовательно, и стоимости кораблей. Уже в начале 1891 г. выяснилось, что броненосцы 1 класса типа «Наварин» (по заданию — это увеличенный и усиленный «Император Александр II») получаются водоизмещением 10960 т и стоимостью свыше 9 млн руб. Проектное водоизмещение улучшенного броненосца 2 класса типа «Гангут» оказалось 8880 т.

Ассигнованных денег явно не хватало на все 10 запланированных броненосцев. И тут в Морском министерстве вспомнили о проекте сравнительно дешевого прибрежного броненосца для Балтики. После срочной доработки в июле 1891 г. проект корабля водоизмещением всего 4100 т был одобрен генерал-адмиралом, распорядившимся по готовности стапелей начать постройку сразу двух единиц. Так в российском флоте возродились прибрежные броненосцы, не предусмотренные 20-летним планом 1883—1902 гг.

Фактическое выполнение «ускоренной» программы 1890 г. в отношении больших броненосных кораблей выглядело следующим образом:

Следовательно, вместо запланированных 13 больших кораблей администрацией Н. М. Чихачева было заказано десять. Фактически Балтийский флот удалось усилить восемью кораблями, постройка которых затянулась до 1899 г. Строительство одного броненосца типа «Сисой Великий» и одного крейсера типа «Рюрик» отменили на подготовительной стадии.

Проектирование прибрежного броненосца

Итак, в августе 1889 г. вице-адмирал Н. М. Чихачев, имевший похвальную привычку читать «Морской сборник», на странице 36 морской хроники восьмого номера журнала обнаружил описание греческого броненосца «Гидра», построенного Луарским судостроительным обществом во Франции. Вооруженный тремя 270-мм и пятью 150-мм орудиями и защищенный 300-мм броневым поясом, броненосец «Гидра» должен был развивать скорость до 17 уз при нормальном водоизмещении всего 4810 т. Последнее обстоятельство особенно заинтересовало управляющего министерством, и он через начальника ГМШ приказал доложить, «насколько „Гидра" заслуживает внимания, чтобы у нас построить подобный броненосец»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1066- Л. I 2]

21 августа приказание поступило в МТК, а уже через неделю старший судостроитель Э. Е. Гуляев представил не только критический отзыв о «Гидре»*, но и чертеж с расчетами броненосца аналогичного водоизмещения. [* Всего во Франции для греческого флота построили три однотипных броненосца - «Гидра», «Псара», «Слеце».] Главным недостатком спроектированного французскими инженерами корабля Э. Е. Гуляев справедливо посчитал малую ширину броневого пояса (1,2 м), который всего на 8 см возвышался над поверхностью воды. Полагая принцип бронирования «ниже ватерлинии» крайне неправильным и заведомо ведущими к катастрофам, Эраст Евгеньевич категорически не рекомендовал к постройке такой «неброненосный броненосец», как «Гидра». В предложенном им варианте корабля водоизмещением 4808 т ширина броневого пояса составила более 2,3 м с погружением в воду на 1,2 м. Э. Е. Гуляев ограничился скоростью 15 уз, а главное вооружение — четыре 229-мм орудия — расположил попарно в двух башнях, благодаря чему все орудия могли участвовать в бортовом залпе (на «Гидре» — два 270-мм орудия). Чертеж и расчеты показывали, что при том же водоизмещении и осадке можно было спроектировать и построить гораздо лучше защищенный броненосец.

В начале сентября в чертежной кораблестроительного отделения МТК под руководством Э. Е. Гуляева был сделан эскиз броненосца водоизмещением всего 4000 т и скоростью 14 уз. При уменьшении толщины главного броневого пояса с 305 до 229 мм на нем сохранили мощное вооружение из четырех 229-мм орудий длиной 35 калибров. 9 сентября 1889 г. оба варианта — водоизмещением 4808 и 4000 т — в сравнении с китайскими кораблями типов «Тинг-Юань»* и «Кинг-Юань»** и отечественным «Гангутом» были предложены Г. М. Чихачеву. [* Спущен на воду в Германии в 1881 г., водоизмещение 7430т, скорость 14,5 уз, вооружение - четыре 305-мм и два 152-мм орудия. ** Германской постройки (1887 г.), водоизмещение 2850 т, скорость 16,5 уз, вооружение — два 210-мм и два 152-мм орудия.] Обрадованный возможностью построить сильный броненосный корабль такой «выгодной» (4000 т) величины, управляющий министерством согласился с соображениями Э. Е. Гуляева и рекомендовал продолжить разработку вариантов броненосцев «для китайских вод» и для Балтики. При этом балтийский корабль должен был выдерживать сравнение с германскими и шведскими «малыми» броненосцами типов «Зигфрид» и «Гета». Главное вооружение броненосцев предполагали дополнить новыми 120-мм скорострельными пушками системы Армстронга, избранными в 1889 г. для вооружения крейсеров Добровольного флота.

В октябре в МТК под руководством Э. Е. Гуляева сделали эскизы броненосца океанского плавания «для китайских вод» и четырех вариантов сравнительно низкобортных броненосных кораблей, предназначенных для плавания в Балтийском море (табл. 13).

В начале 1890 г. от особого дальневосточного проекта «малого» броненосца отказались, а для подробной разработки балтийского проекта оставили измененный вариант №1. 1 мая 1890 г. Э. Е. Гуляев подписал «Предварительные соображения об элементах и расчете статей грузов нового двухбашейного броненосца для Балтийского моря в 4250 тонн»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1066. Л. 11 — 12.] Главные элементы броненосца характеризовались следующими данными:

Длина между перпендикулярами, м....... 87,7

Ширина полная, м............. 15,9

Осадка средняя, м............... 5,65

Статьи нагрузки в процентах от водоизмещения составили:

Таблица 13. Основные тактико-технические элементы броненосцев по эскизным проработкам МТК 1889 г.

Характерным для этого варианта проекта было частичное бронирование по ватерлинии с добавлением «нижнего каземата»— второго броневого пояса (аналогия «Наварину»). В то же время вместо башенных предусматривались барбетные установки артиллерии главного калибра с преимуществом носового огня перед кормовым. Оригинальным был предложенный Э. Е. Гуляевым 3 %-й запас водоизмещения — в прежних проектах он составлял 1 % и имел формальное значение. В отличие от броненосцев «оборонительного флота» 60-х годов высота надводного борта была доведена до 3 м (результаты реализации утвердившегося в 80-х годах принципа частичного бронирования). В выборе главных механизмов Э. Е. Гуляев опирался на иностранные образцы вертикальных паровых машин двойного расширения.

Разработка проекта была приостановлена в связи с занятостью МТК мореходными броненосцами, которые предполагалось построить в текущее пятилетие. К «прибрежному броненосцу» вернулись лишь весной 1891 г., когда были определены размеры и стоимость будущих «Полтавы» и «Сисоя Великого». Э. Е. Гуляев возглавил доработку проекта — составление эскизного чертежа и «окончательных соображений» об элементах и статьях грузов двухбашенного броненосца для Балтийского моря в 4100 т водоизмещения. От второго броневого пояса отказались в пользу вооружения: оно включало четыре 229-мм орудия (по два в каждой башне) и четыре 120-мм орудия в надстройке на верхней палубе. Максимальная скорость составила 15 уз.

9 июня 1891 г. проект был одобрен на расширенном заседании МТК и представлен управляющему Морским министерством. Н. М. Чихачев наложил резолюцию: «Согласен и прошу представить в субботу эскиз броненосца Его Высочеству генерал-адмиралу, но желательно, ввиду хода германских броненосцев 16 уз., нашему броненосцу в 4100 т прибавить 1 уз. ходу на счет брони»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1066. Л. 13 18.] 13 июня с проектом ознакомился великий князь Алексей Александрович. Он разрешил приступить к разработке подробных чертежей, но с непременной установкой 152-мм скорострельных орудий. Такие орудия системы Кане в мае 1891 г. только приняли на вооружение кораблей флота.

В июле 1891 г. было решено построить два прибрежных броненосца, в связи с чем для составления подробных чертежей в помощь чертежному кораблестроительному отделу МТК привлекли чертежников с Балтийского завода и из С.-Петербургского порта. Так, Балтийский завод прислал в МТК Балакина и Зверева, которые вместе с чертежником Алексеевым, оторванным от «строения» в Новом Адмиралтействе броненосца в 8880 т («Сисой Великий»), два месяца трудились в кораблестроительном отделе под руководством Э. Е. Гуляева. 17 августа Гуляеву поручили и наблюдение за изготовлением в модельной мастерской Морского музея «половинчатой» модели броненосца в 4100 в масштабе «1/4 за фут» (1:48)*. [* Там же. Д. 1197. Л, 136.]

14 октября на заседании МТК под председательством вице-адмирала К. П. Пилкина (председатель комитета) были рассмотрены подробные чертежи и спецификации. В заседании участвовали недавний председатель Комиссии морских артиллерийских опытов вице-адмирал Я. И. Купреянов, главный инспектор кораблестроения Н. А. Самойлов, главный инспектор механической части Н. Г. Нозиков, помощники главного инспектора морской артиллерии полковник И. И. Кремков и капитан А. Ф. Бринк, старшие судостроители Н. К. Глазырин и Э. Е. Гуляев, капитаны 2 ранга В. К. Витгефт и А. А. Вирениус.

Представленные Э. Е. Гуляевым материалы проекта включали ведомость главных размерений и грузов, расчет продольной нагрузки, спецификацию корпуса и девять подробных чертежей: теоретический, сечение по мидель-шпангоуту, продольный разрез, палуба спардека, верхняя, жилая и нижняя палубы, трюм и наружный вид. Главные элементы проекта приведены ниже.

Заседание МТК одобрило проект. 16 октября Н. М. Чихачев согласился с мнением комитета, а через четыре дня представил материалы проекта генерал-адмиралу. Указав на необходимость увеличить боекомплект 152-мм орудий со 125 до 200 патронов на орудие и отказаться от мин заграждения, великий князь Алексей Александрович утвердил проект и распорядился препроводить его в ГУКиС для оформления нарядов на постройку.

Однако до завершения работы над проектом было еще далеко. Причем изменения, которые он претерпел, касались уточнения отнюдь не деталей, что неизбежно при составлении «практических» чертежей, а главных характеристик механической установки и артиллерийского вооружения. Стремление ускорить постройку кораблей программы 1890 г. и получить новейшие образцы паровых машин без излишних расходов на поощрение отечественных механических заводов привело адмирала Н. М. Чихачева к решению обратиться к известным иностранным фирмам. По его приказанию МТК в лице председателя вице-адмирала К. П. Пилки-на и главного инспектора механической части Н. Г. Нозикова 8 ноября 1891 г. через ГУКиС направил условия для проектирования механизмов английским заводам «Моделей, сыновья и Фильд» и «Хамфрис Теннант и К°». В них оговаривались размеры машинного и котельного отделений, масса главных механизмов с водой в котлах (625 т), рабочее давление пара (9,1 атм) и масса отдельного вспомогательного котла (25 т). Заводам предлагалось вместить в рамки условий машины максимально возможной модности*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 3. Д. 132. Л. 1—2.]

Броненосец водоизмещением 4126 т, проект, 1893 г.

Английские фирмы отозвались довольно быстро — уже в начале января 1892 г. МТК рассмотрел представленные спецификации механизмов мощностью 5 тыс. л. с. Для головного броненосца, постройка которого предполагалась в Новом Адмиралтействе, избрали проект завода «Хамфрис Теннант и К°», и 13 марта с ним был заключен соответствующий контракт. Для второго броненосца Н. М. Чихачев, пренебрегая интересами Балтийского завода, который мог изготовить механизмы самостоятельно, и желательной однотипностью будущих кораблей, приказал заказать машины и котлы «по конкуренции» между Модслеем и германскими фирмами «Вулкан» и «Шихау»*. [* Там же. Д. 146. Л. 7 — 8.] Эти фирмы вскоре получили аналогичные условия на проектирование.

В апреле МТК рассмотрел пять предложенных вариантов: один от «Вулкана» и по два от «Шихау» и «Модслея». Во втором варианте «Шихау» гарантировалась мощностью 6 тыс. л. с., но при рабочем давлении пара 10,5 атм, В остальном проекты, как и принятый уже вариант Хамфриса, имели много общего. При этом предусматривалась система машин с тройным расширением пара, подаваемого от четырех двойных огнетрубных котлов. Мощность 5 тыс. л. с. выгодно отличалась от первоначального проекта механического отделения МТК (4250 л. с.) и позволяла обеспечить 16-узловую скорость.

Вице-адмирал С. О. Макаров

В начале мая по рекомендации комитета управляющий министерством, исходя из минимальной стоимости механизмов фирмы «Моделей, сыновья и Фильд», решил судьбу заказа в пользу этой фирмы. Вспомогательный котел предстояло изготовить Балтийскому заводу.

Таким образом, на изначально однотипных броненосцах в ходе проектирования были предусмотрены механизмы различных систем, что заранее определило различия внутреннего устройства а позднее — и внешнего вида кораблей. Настала очередь вмешаться в проектирование артиллеристам.

Осенью 1891 г. в артиллерийское отделение МТК пришли новые руководители: председателем Комиссии морских артиллерийских опытов вице-адмирал Я. И. Купреянова был назначен контр-адмирал К. К. Де-Ливрон, а исполняющим должность главного инспектора морской артиллерии стал контр-адмирал С. О. Макаров, сменивший вице-адмирала Н. И. Казнакова.

В начале 1892 г. совместная работа артиллерийского отделения МТК и Главного артиллерийского управления (ГАУ) Военного ведомства привела к решению о принятии единого образца 254-мм орудия на вооружение кораблей и приморских крепостей. При этом ГАУ отказалось от внедрения собственного нового 229-мм орудия, а флот — от планов разработки аналогичной пушки с длиной ствола в 45 калибров, которой собирались вооружить «прибрежные» броненосцы вместо первоначально предположенной 35-калиберной. Мотивы этого решения сводились к следующему: 254-мм орудие имело большое преимущество над 229-мм в отношении действенности огня, допуская ручное заряжание и управление, недостижимое при больших калибрах; более равномерная градация калибров 203, 254 и 305 мм вместо существующей 203, 229 и 305 мм представляла удобство при «назначении на данное судно соответствующей ему артиллерии»*. [* Отчет о занятиях МТК по артиллерии за 1892 г. СПб., 1894. С. 7—8.]

Учитывая данные обстоятельства, совместным заседанием артиллерийского и кораблестроительного отделения МТК 26 мая 1892 г. под председательством С. О. Макарова было предложено заменить на броненосцах водоизмещением 4126 т четыре 229-мм орудия на четыре 254-мм длиной в 45 калибров, разместив их в тех же башнях при сохранении принятого боекомплекта (по 50 снарядов на ствол). Н. М. Чихачев не замедлил утвердить это предложение, допустив перегрузку в 246 пудов (39,3 т) на каждый корабль.

Легкость, с какой МТК согласился на серьезное усиление вооружения сравнительно небольших броненосцев без изменения теоретического чертежа, по которому уже велись подготовительные работы, отчасти объясняется излишним оптимизмом артиллеристов. Они считали возможным создать относительно легкое и мощное орудие на основе вновь принятого способа скрепления ствола цилиндрическими кольцами. Проект такого орудия калибром 254 мм в то время разрабатывал подполковник А. Ф. Бринк.

14 июля 1892 г. артиллерийское отделение МТК рассмотрело два представленных А. Ф. Бринком проекта 254-мм орудий. В одном из проектов предусматривалось скрепление ствола пятью, а в другом четырьмя слоями колец. Оба проекта, рассчитанные на высокий предел упругости стали во внутренней трубе (3300 атм), с учетом перспективы внедрения бездымного пороха позволяли достигнуть начальной скорости 763 м/с для снаряда массой 192,5 кг. Соблазнившись высокой пробивной способностью (685-мм стальная плита у дула) и малой массой орудия (22,8 т), комитет с учетом мнения ГАУ выбрал вариант с четырьмя слоями колец. При этом вместо ранее принятых клиновых замков было решено проектировать поршневой по системе Кане, недавно внедренный в проекте нового 305-мм орудия длиной в 40 калибров.

Унификация вооружения неожиданно обернулась изменением массы снаряда: в ГАУ предпочитали относительно тяжелый снаряд, а С. О, Макаров и его помощники — относительно легкий. Обменявшись мнениями, артиллеристы приняли соломоново решение, утвердив чертеж снаряда промежуточного размера массой 225,5 кг*. [* Единственный образец снаряда артиллерии российского флота, практически не уступавший по массе однокалиберным английским и японским снарядом того времени.] Кроме того, пришлось отказаться от барбетных установок и ручного вращения орудийных стволов (принятых по образцу «Адмирала Нахимова») в пользу более удобных и надежных — в закрытых и уравновешенных башнях с гидравлическим приводом. Все это увеличивало перегрузку броненосца до 100т. Рассмотрение представленных проектов башенных установок в МТК в марте 1893 г. выявило также превышение заданной массы на 50 т для каждой башни.

16 марта 1893 г. МТК рекомендовал для снижения 200-тонной перегрузки пожертвовать толщиной бортовой брони, предлагая применять закаленные плиты по системе Гарвея, Их установка при задуманном сокращении на 10 % толщины могла даже повысить сопротивляемость броневой защиты.

Н. М. Чихачев, однако, приказал сохранить прежнюю толщину брони, продумав возможности замены 152-мм орудий Кане на 120-мм той же системы. МТК, как и следовало ожидать, не нашел препятствий для установки 120-мм орудия, поскольку предполагалось сокращение массы вооружения на 37,3 т. Утвержденное управляющим министерством это решение сообщили в ГУКиС и в управление С.-Петербургского порта. Как и предыдущие изменения, оно вызвало значительную корректировку проекта уже строившихся кораблей. Громадная работа по составлению подробных практических чертежей с учетом многочисленных «добавлений и улучшений» ложилась на плечи корабельных инженеров С.-Петербургского порта, отвечавших за постройку кораблей,— строителей и наблюдающих за постройкой.

Первым строителем броненосного корабля водоизмещением 4126 т в Новом Адмиралтействе был старший помощник судостроителя М. К. Яковлев, которого вскоре сменил младший судостроитель П. П. Михайлов. Наблюдающим за постройкой броненосца на Балтийском заводе 20 декабря 1891 г. был назначен старший помощник судостроителя Д. В. Скворцов.

Д. В. Скворцов и П. П. Михайлов в период постройки броненосцев под общим руководством главного корабельного инженера С.-Петербургского порта Н. А. Субботина воплощали в чертежи и металл первоначальный проект Э. Е. Гуляева, ежемесячно обраставший новыми деталями не только на основе решений МТК, но и других инстанций. Сложность решаемых ими задач усугублялась и невозможность отступления от принятых главных размерений и теоретического чертежа. Его несовершенство выяснилось в 1894 г. при испытании восьми моделей броненосца в только что построенном опытовом бассейне. Обводы последней модели позволяли повысить скорость на 0,5 уз по сравнению с проектной*. [* Гирс И. В. Первый русский опытовый бассейн. Л., Судостроение, 1968. С. 56.] Но изменить что-либо было уже поздно: корпус броненосца «Адмирал Ушаков» достраивался на плаву.

Балтийский завод строит корабль

Предварительное распоряжение управляющего министерством о постройке двух броненосцев водоизмещением 4100т Балтийский завод и С.-Петербургский порт получили в начале августа 1891 г. с условием приступить к этой работе немедленно после спуска на воду канонерских лодок «Отважный» и «Гремящий». Во второй половине октября одобренные МТК чертежи и спецификации через ГУКиС направили «к строению» кораблей для начала подготовительных работ.

К началу 1892 г. Балтийский судостроительный и механический завод был одним из крупнейших и наиболее технически оснащенных промышленных предприятий столицы, уступая по численности рабочих (более 2500 чел.) только Путиловскому заводу. Официально со 2 октября 1885 г. он находился в ведении так называемой «ликвидационной комиссии», назначенной для передачи дел от акционеров в казну, и имел хозяйственную самостоятельность. Немалая заслуга в хорошей постановке производства принадлежала управляющему заводом М. И. Кази.

Балтийский завод строил не только корпуса, но и паровые машины и котлы. В 1891 г. на стапелях находились броненосный крейсер «Рюрик» (крупнейший в мире корабль этого класса) и броненосная канонерская лодка «Отважный» типа «Грозящий». Корпус «Отважного» возводили в деревянном эллинге, построенном по контракту 1880 г. подрядчиком Савосиным. Это был первый эллинг на заводе, оборудованный мостовым краном. В нем, как и в мастерских (с 1879 г.), имелось электрическое освещение.

Успешная работа завода во многом зависела от кадров квалифицированных мастеровых, составлявших около 50 % общего числа занятых в производстве. Для их подготовки с 1880 г. при заводе действовала техническая школа. Средняя поденная плата одного мастерового составляла 1 руб. 05 коп. при 10-часовом рабочем дне. Квалифицированные рабочие зарабатывали по 450 руб. в год — в среднем по 1 руб. 56 коп. в день (в 1891 г. 288 рабочих дней). Для сравнения можно привести соответствующие цифры для известных французских орудийных, броневых и механических заводов Шнейдера и К° в Крезо. Французский квалифицированный мастеровой того времени получал от 1 руб. 50 коп. до 1 руб. 68 коп. (4—4,5 франка) в день.

Заказ на постройку броненосца водоизмещением 4126т Балтийский завод фактически получил лишь в январе 1892 г. После рассмотрения представленной ГУКиС документации М. И. Казн взялся построить корабль по цене 285 руб. за тонну водоизмещения (всего на сумму 1 млн 175,91 тыс. руб.), за исключением башенных установок, дейдвудных труб, устройства ватер-клозетов, умывальников и ванной в машинном отделении, боевой мачты, парового отопления и минного вооружения. 13 марта 1892 г. завод получил первый платеж — ассигнование в 300 тыс. руб. Наблюдавший за постройкой Д. В. Скворцов включился в разработку подробных практических чертежей. Первоначальную разбивку частей корпуса вели на изготовленной в масштабе 1:48 полумодели корабля. Параллельно с работами на плазе (разбивка в натуральную величину) составлялись ведомости поставки стали, которую заказали Путиловскому заводу.

Быстрая подготовка стапеля в деревянном эллинге после спуска на воду «Отважного» позволила уже 16 июня 1892 г. приступить к сборке корпуса. На стапель-блоках установили первую деталь

вертикального киля, которая вскоре была продолжена в нос и в корму и стала обрастать поперечными элементами набора — шпангоутами. 18 июня председатель МТК вице-адмирал К. П. Пилкин и главный инспектор кораблестроения Н. А. Самойлов одобрили представленный Д. В. Скворцовым чертеж расположения броненосца на стапель-блоках и его предложение о переносе мостового крана. Учитывая ограниченные размеры эллинга, МТК принял решение сместить набор к наружной стенке, чтобы форштевень не выступал наружу. «Адмирал Ушаков» был последним кораблем, построенным в деревянном эллинге. После его спуска на воду эллинг разобрали.

В июле того же года начались работы и в малом каменном эллинге Нового Адмиралтейства, где строился однотипный броненосец. Разбивку его корпуса на плазе с февраля вел М. К. Яковлев. В соответствии с приказом по Морскому ведомству от 1 февраля 1892 г. о новой классификации кораблей российского флота прежние броненосные корабли водоизмещением 4126 т стали официально называться броненосцами береговой обороны. По сложившейся традиции право выбора названий двух новых кораблей было предоставлено Александру III. В докладе по ГМШ от 24 августа 1892 г., подписанным генерал-адмиралом, императору представили пять возможных вариантов: «Адмирал Лефорт», «Граф Орлов-Чесменский», «Адмирал Кроун», «Адмирал Ушаков» и «Адмирал Сенявин». Александр III выбрал два последних названия. Так впервые в истории флота имя адмирала Ф. Ф. Ушакова было присвоено кораблю — им стал броненосец, строившийся на Балтийском заводе.

Решением Адмиралтейств-совета от 9 декабря 1892 г. броненосцы береговой обороны «Адмирал Ушаков» и «Адмирал Сенявин» причислили к 1 рангу судов флота*. [* РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 863. Л, 46.] Вскоре после этого ветеранов оборонительного флота — корабли типов «Адмирал Лазарев», «Адмирал Спиридов», а также обе поповки перевели из 1-го ранга во 2-й. Приказом управляющего Морским министерством с 29 декабря 1892 г. комплектование команды «Адмирала Сенявина» было возложено на 2-й, а «Адмирала Ушакова» — на 11-й флотские экипажи Балтийского флота.

Официальную закладку «Адмирала Ушакова» по предложению главного командира С.-Петербургского порта решили провести одновременно со спуском на воду крейсера «Рюрик» — 22 октября 1892 г. Все хлопоты по приготовлению к торжествам — начиная с пригласительных билетов и сооружения императорской палатки и кончая построением на Неве салютующих кораблей-яхт «Александрия», «Марево», «Стрела» и пароходов «Нева» и «Онега» — были возложены на ГМШ, портовую контору и Балтийский завод*. [* Мельников Р, М «Рюрик» был первым. Л., Судостроение, 1989. С. 38—39.]

Пунктуальный М. И. Кази за неделю до закладки затребовал «от казны» для церемонии кормовой флаг и гюйс, 600 флагов расцвечивания для украшения деревянного эллинга, 550 аршин красного и 600 аршин серого сукна, не забыв упомянуть также блюдо для закладной доски, кисть и молоток. Закладка состоялась строго по плану, с прибытием Александра III и императрицы Марии Федоровны, в 11 ч 15 мин (за 15 мин до спуска «Рюрика»). Серебряная закладная доска была положена в вертикальном киле на 41-м шпангоуте.

На лицевой стороне доски размерами 125X97 мм помещался гравированный силуэт броненосца (аналогичный чертежу 1893 г.) и ниже надпись: «Броненосецъ береговой обороны «Адмиралъ Ушаковъ». Заложенъ в С.-Петербурге на Балтийском заводе 22-го Октября 1892 г. в присутствии: Ихъ Императорскихъ Величествъ Государя Императора и Государыни Императрицы»; на оборотной стороне: «Генералъ Адмиралъ Его Императорское Высочество Алексей Александровичъ Управляющий Морскимъ Министерствомъ Адмиралъ Чихачевъ И. Д. Командир С.-Петербургского Порта Контръ-Адмиралъ Верховской Главный Инспекторъ Кораблестроения Самойловъ Главный Корабельный инженеръ С.-Петербургского Порта Старший Судостроитель Субботинъ Наблюдающий Кораб. Инж. Ст. Суд. Скворцовъ»*. [* Каталог закладных и памятных досок кораблей и сооружений отечественного Военно-Морского Флота, хранящихся н Центральном Военно-морском музее. Л„ ЦВММ, 1974. С. 207.] (Три экземпляра аналогичных закладных досок, изготовленных для частных лиц н учреждений, сейчас хранятся в фондах Центрального военно-морского музея в Петербурге).

Закладка «Адмирала Сенявина» состоялась позднее, 8 апреля 1893 г., в более скромной обстановке: старшим из присутствовавших был генерал-адмирал. Тем не менее в официальных документах того времени оба корабля именовались броненосцами типа «Адмирал Сенявин», очевидно, исходя из первенства Нового Адмиралтейства на начальном этапе работ. Аналогичное положение сложилось и с тремя эскадренными броненосцами по 10960 т, заложенными в один день — 7 мая 1892 г. Их относили к типу «Полтава».

Организация постройки «Адмирала Ушакова» на заводе представляла собой сложный процесс. В ней участвовали портовые и центральные управления Морского ведомства и многочисленные контрагенты. Разработанные наблюдающим за постройкой Д. В. Скворцовым практические чертежи через главного корабельного инженера и главного командира С.-Петербургского порта представлялись на утверждение МТК, откуда поступали на Балтийский завод и (или) в ГУКиС, заключавший контракты, оформлявший наряды на постановку механизмов и устройств от

контрагентов. Завод сохранял самостоятельность в организации корпусных и части сборочных работ, а также в заказе инструментов и материалов для их производства.

Отлаженный М. И. Кази технологический механизм, квалификация мастеров, указателей и рабочих позволили добиться сравнительно быстрого продвижения работ: в среднем каждый месяц корпус «прибавлял» по 73 т стали. К началу 1893 г. завершилась настилка второго дна, а ветки шпангоутов «выросли» до высоты верхней палубы. В мае начались испытания междудонных отделений на водонепроницаемость. По их результатам можно было оценить качество клепки и чеканки и в конечном счете гарантировать безопасность корабля на воде.

Важное значение имело своевременное утверждение практических чертежей, особенно тех, которые увязывали изготовленные на заводе элементы корпуса с деталями и оборудованием, поставляемыми контрагентами. Так, чертежи кронштейнов и гребных валов М. К. Яковлев и Д. В. Скворцов через Н. А. Субботина представили в МТК еще 4 апреля 1892 г. Это позволило своевременно приступить к проектированию и изготовлению главных и вспомогательных механизмов на иностранных заводах. 26 июня 1892 г. МТК утвердил чертежи ахтерштевня с рулевой рамой и форштевня, идентичных для обоих броненосцев.

Стальные штевни, рулевую раму и два кронштейна для «Адмирала Ушакова» были заказаны на заводе фирмы «Стил Компани оф Скотлэнд». К лету 1893 г. фирма доставила готовые изделия в С.-Петербург, где 18 июня их освидетельствовала комиссия по испытанию и приему металлов в присутствии Н. А. Субботина и Д. В. Скворцова. Отметив удовлетворительное качество работ, комиссия обнаружила раковины в одном из кронштейнов, которые изготовители обязались устранить. В августе кронштейны были установлены на место. Ответственными работами по их установке так же, как и установкой фор-и ахтерштевня, руководил М. И. Казн. Летом 1893 г. на должности управляющего его сменил старший судостроитель К. К. Ратник.

В кораблестроительном отделении МТК экспертизу чертежей обоих броненосцев осуществляли старшие судостроители Н. К. Глазырин и Н. Е. Кутейников. Ряд систем и устройств «Адмирала Ушакова» был спроектирован строителями «Адмирала Сенявина» М. К. Яковлевым, а потом П. П. Михайловым. Так, в сентябре 1892 г. Н. А. Субботин направил в МТК составленные П, П. Михайловым чертежи и расчеты румпелей и рулевого устройства с паровым приводом по системе французской фирмы «Стопфер де Дюкло» и рекомендовал принять ее для обоих кораблей. 9 ноября МТК препроводил утвержденные с некоторыми изменениями чертежи командиру С.-Петербургского порта для исполнения. М. И. Кази возражал против французской системы, утверждая, что она хорошо проявила себя лишь на малых

кораблях. Н, Е. Кутейников, ссылаясь на положительный опыт эксплуатации приводов Дюкло на крейсерах «Князь Пожарский», «Герцог Эдинбургский», «Генерал-адмирал» и на броненосце «Император Николай I», считал ее вполне пригодной для броненосцев береговой обороны водоизмещением 4126 т, не исключая, впрочем, и заказа рулевого привода для «Адмирала Ушакова» по итогам конкурса разных заводов.

В итоге Адмиралтейские Ижорские заводы выполнили свой вариант привода для «Адмирала Сенявина», а для «Адмирала Ушакова» рулевая машина была изготовлена фирмой «Стопфер де Дюкло». Забегая вперед, можно отметить, что оба рулевых устройства оказались не лишенными конструктивных недостатков и производственных дефектов, что доставило морякам много неприятностей.

На сроки окончательной готовности корабля большое влияние оказали хозяйственный «диктат» ГУКиС, непосредственно не связанного с постройкой, но обеспечивающего ее поставками «от казны». Так, в 1892 г. для «Адмирала Ушакова» ГУКиС заказало на Адмиралтейских Ижорских заводах только два становых якоря Мартина, якорные цепи и камбуз. Наряд на бортовую и траверзную броню ижорцы получили лишь 30 июля 1893 г., когда броненосец уже был близок к спуску на воду. В октябре 1893 г. — феврале 1894 г. Адмиралтейским Ижорским заводам были заказаны водолазный аппарат, броневые болты, брандспойты системы Доунтона, паровые машины для катеров и, наконец, запасные якорь Мартина и цепной канат к нему*. [* ЦГИАСПб. Ф. 1349. Оп. 1. Д. 5712. Л. 20, 47.] Это же казенное предприятие поставляло для «Адмирала Ушакова» шпили с паровыми машинами, приводы, битенги и стопора, крамболы и фишбалки, шлюпбалки и водоотливную систему. Трубы этой системы были поставлены только к январю 1894 г.

Запоздалый заказ водоотливной системы, брони и болтов влиял на готовность броненосца к выходу в море. Эта готовность, естественно, зависела и от монтажа главных и вспомогательных механизмов. По решению управляющего министерством их заказали вполне надежному контрагенту — английской фирме «Моделей, сыновья и Фильд». В это время, вопреки решению Александра II «строить флот дома и из отечественных материалов», Морское министерство под разными предлогами разместило в Англии целый ряд крупных заказов. Право заключать контракты и осуществлять общее наблюдение за их выполнением было предоставлено российскому морскому агенту в Великобритании капитану 1 ранга З. П. Рожественскому.

Контр-адмирал З. П. Рожественский

20 июля 1892 г. З. П. Рожественский и Уолтер Моделей подписали контракт на изготовление «двух паровых машин тройного расширения с котлами, винтами и вспомогательными механизмами для броненосца в 4126 т»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Огт. 3. Д. 146. Л. 56—77.] В контракте подробно оговаривалось качество материалов, масса механизмов (630 т), рабочее давление пара (9,1 атм), мощность (5 тыс. л. с.), сроки поставок, порядок испытаний и платежей. Фирна обязалась доставить механизмы в С.-Петербург до закрытия навигации 1893 г. и установить их на корабль. Валы, дейдвудные трубы, кингстоны забортной арматуры необходимо было поставить на Балтийский завод не позднее 15 июня 1893 г. Окончательную сборку механизмов планировалось завершить до 15 июня 1894 г. В случае неготовности корабля заботу о сохранении машин и котлов принимало на себя российское правительство.

Предстояло провести 12-часовые непрерывные испытания механизмов на полную мощность (5 тыс. л. с.) с естественной тягой (открытыми входами в кочегарки). При этом скорость корабля на испытаниях не оговаривалась.

Общая сумма заказа составляла 60 тыс. ф. ст. (около 568 тыс. руб.). Ее выплачивали по мере продвижения работ. Штрафы на фирму могли быть наложены за превышение массы (более 642,6 т), недоразвитие требуемой мощности (4600—5000 л. с.) и просрочку поставок. К контракту прилагалась подробная спецификация.

Фирма «Моделей, сыновья и Фильд» быстро взялась за дело. Чертежи расположения гребных валов поступили от 3. П. Рожественского в Морское министерство уже 28 июля 1892 г. Для непосредственного наблюдения за изготовлением машин и котлов по ходатайству МТК в октябре 1892 г. в Англию командировали помощника старшего инженера-механика 10-го флотского экипажа А. И. Францкевича.

Ему пришлось наблюдать за изготовлением механизмов, штевней и других изделий одновременно для четырех броненосцев: «Адмирал Ушаков», «Полтава», «Три Святителя» и «Севастополь». Руководил наблюдающими в Англии по механической части старший инженер-механик Ф. Я. Поречкин, назначенный в помощь 3. П. Рожественскому. К середине ноября завод Модслея в Лондоне изготовил шатуны и закончил обработку цилиндров. В марте 1893 г. при гидравлической пробе наблюдающие обнаружили течь холодильника одной из будущих машин «Адмирала Ушакова» и потребовали его переделки. В целом же А. И. Францкевич вынес из опыта работы с англичанами хорошее впечатление от «постановки машиностроения» и выполнения предъявляемых условий: «Здесь есть чему поучиться,— докладывал он.— Специализация во всяком деле позволяет идти вперед»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 3. Д. 146. Л. 196—197.] Одновременно он отметил консерватизм английских машиностроителей, которые не могли похвастаться новыми идеями, не торопились вводить водотрубные котлы, хотя уже располагали технической документацией Бельвиля.

Справедливости ради следует упомянуть дотошность приемщиков российского Морского ведомства, требовавших точного выполнения всех пунктов подробной спецификации. По воспоминаниям будущего начальника Адмиралтейских Ижорских заводов И. Н. Воскресенского, наблюдавшего в 1892—1894 гг. за изготовлением механизмов «Петропавловска», английские фирмы часто должны были устранять ничтожные недостатки и малейшие отклонения от спецификаций. Строгая приемка стояла н на страже качества, в ущерб которому фирмы порой стремились к упрощениям в пределах договорных условий. Характерной чертой для английских заводов была быстрота сборки машин, которая обеспечивалась высокой точностью изготовления деталей. На большинстве русских предприятий процесс сборки затягивался из-за того, что требовалась длительная ручная пригонка по месту.

Машины для «Адмирала Ушакова» были собраны на заводе-изготовителе в июне-августе 1893 г., а в октябре в разобранном и упакованном виде уже отправлены в Петербург. В это же время Балтийскому заводу за 23 тыс. руб. заказали вспомогательный котел, от изготовления которого отказался Моделей. Вскоре после посещения завода Бельвиля во Франции вернулся в Россию н А. И. Францкевич, ставший старшим судовым механиком броненосца.

Строительство «Адмирала Ушакова» на стапеле деревянного эллинга уже приближалось к спуску на воду, а целый ряд вопросов его конструкции и внешнего архитектурного облика еще не был окончательно решен. Одобрив предложение Балтийского завода о замене деревянных каютных переборок стальными, МТК медлил с утверждением чертежей расположения кают, лазарета и аптеки, представленных Д, В. Скворцовым еще в марте 1893 г. Просторная кают-компания и офицерские каюты на 22 места (с иллюминаторами) превосходили требования ГМШ (17 офицеров, 3 содержателя и священник), а расположение их, по мнению Н. Е. Кутейникова и Н. А. Субботина, было более удобным, чем в проекте П. П. Михайлова для «Адмирала Сенявина». Вариант Д. В. Скворцова приняли для обоих броненосцев, но чертежи (с вносимыми в них изменениями) все лето «циркулировали» между Балтийским заводом, главным портовым корабельным инженером и МТК.

До конца 1893 г. не удалось окончательно решить, каким должно быть устройство водоотливной системы, а также определить размещение и конструкцию мачт броненосца. Согласно первоначальному проекту на корабле предусматривалась одна мачта с боевым марсом. Ее чертеж в мае 1893 г. разработал Д. В. Скворцов. Он предложил поставить мачту на крыше боевой рубки, при этом суммарная масса всего сооружения составляла 57 т — на 3 т меньше предусмотренной МТК*. [* Отчет о занятиях МТК по артиллерии за 1893 г. СПб., 1900. С. 22.] В январе 1894 г. артиллерийское отделение решило вооружить марсы всех броненосцев десятью 37-мм орудиями, что было отражено в проекте Д. В. Скворцова в соответствии с типовым чертежом. Однако утверждение его затянулось до марта 1894 г., когда на броненосцах береговой обороны решили иметь уже по две мачты. После очередной корректировки чертежей в апреле балтийцы приступили к изготовлению мачт «Адмирала Ушакова»; мачты для «Адмирала Сенявина» по наряду ГУКиС поставлял Кронштадтский пароходный завод.

Н. М. Чихачев почти ежемесячно контролировал постройку кораблей в Новом Адмиралтействе и на Балтийском заводе, иногда посещал верфи и генерал-адмирал. Из броненосцев программы 1890 г. только «Адмирал Ушаков» радовал Морское ведомство быстрым продвижением работ. Для отчета перед императором решили провести по высшему разряду спуск броненосца на воду, запланированный Балтийским заводом на конец октября 1893 г.

По докладу Н. А. Субботина от 6 октября на «Адмирале Ушакове» до спуска на воду оставалось закончить обшивку кормового подзора, стальную настилку кормового карапаса, крепление боковых килей, деревянную настилку носовой части верхней палубы и спардека, установку шпиля, якорных клюзов и скосов для уборки якорей, бортовых иллюминаторов, руля и румпеля, швартовных кнехтов и кипов, поставить три поперечные переборки выше жилой палубы, стальные комингсы, кингстон затопления погребов боезапаса, левый гребной вал и винт. Кроме этого необходимо было завершить окраску корпуса в черный цвет, нанести марки углубления и закрепить кормовое украшение — двуглавого орла и надписи «Адмиралъ Ушаковъ».

Следовало завершить н подготовку спускового устройства, чертеж которого Д. В. Скворцов составил еще в мае 1893 г. Для спуска на воду броненосца Балтийский завод потребовал из Гребного порта полозья, оставшиеся от мореходной лодки «Отважный». 23 октября комиссия из корабельных инженеров порта под председательством Н. А. Субботина в присутствии исполняющего должность главного инспектора кораблестроения Н. Е. Кутейникова провели освидетельствование работ по корпусу и спусковому устройству «Адмирала Ушакова». В акте комиссии отмечалось:

«1. Работы по корпусу, а также установке и укреплению на месте дельных вещей произведены правильно, чисто и прочно, согласно спецификации и указаний в той степени, которая необходима для спуска броненосца на воду.

2. Пробы водонепроницаемости междудонных и всех к наружному борту прилегающих отделений окончены.

3. Спусковое устройство со всеми подкреплениями корпуса для спуска исполнено согласно утвержденному чертежу прочно, правильно... Распорок в тех частях полозьев, которые уже не приходятся против боковых внутренних килей, не положено на том основании, что вся средняя часть полозьев, лежащая под боковыми килями, составляет 120 фут, а следовательно, ... при давлении в момент спуска в 1,4 тонн/фут полозьев, в устройстве таких распорок комиссия надобности не находит.

На основании всего вышеизложенного спуск броненосца на воду комиссия считает обеспеченным в его благонадежности»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Л. 1066. Л. 173—173 об.]

В подготовительных мероприятиях и в очистке трюмов за особую плату участвовало 103 унтер-офицера и матроса экипажа корабля, которым командовал капитан 1 ранга А. В. Невражин. 25 октября 1893 г. начальник ГМШ провел репетицию встречи императора и всего церемониала с участием почетного караула от Гвардейского экипажа «со знаменем и хором музыки».

В назначенный торжественный день, в среду 27 октября, с флагами расцвечивания наготове на Неве расположились по диспозиции яхта «Александрия», пароходы «Онега», «Нева» и «Могучий». В десяти саженях от берега вдоль стенки Балтийского завода поставили недостроенный крейсер «Рюрик». Флаги готовились и в порту напротив завода — над большим деревянным эллингом Галерного острова. Утром к эллингу прибыли на катере от Нового Адмиралтейства Александр III с императрицей. На церемонию собрались высшие чины Морского ведомства во главе с генерал-адмиралом и Н. М. Чихачевым, представители Военного министерства и гвардии, военные и морские агенты иностранных государств. Все были в виц-мундирах при орденах и лентах, но в пальто...

Наступил самый ответственный момент. В 11 ч 50 мин «Адмирал Ушаков» благополучно был спущен на воду. Задержанный своевременно отданными якорями броненосец остановился недалеко от нового крейсера «Рюрик». Начав свой путь на одном заводе, эти два корабля и завершили его в Японском море, погибнув после сопротивления превосходящим силам противника. В момент выхода корпуса «Адмирала Ушакова» из

эллинга над ним взвились андреевский флаг, гюйс, флаг генерал-адмирала и императорский штандарт, все корабли расцветились флагами, над Невой прогремел салют в 31 залп. На палубе броненосца выстроился почетный караул с оркестром отряда флотских экипажей в С.-Петербурге. Среди восьми офицеров в этот знаменательный день на борту был и лейтенант А. М. Чижов, будущий начальник С.-Петербургского торгового порта.

После спуска на воду броненосец углубился носом на 1.85 м и кормой на 2,78 м с дифферентом 0,93 м, при этом «перегиби и течи не оказалось». Спусковая масса корпуса составила около 1200 т. На проведение спуска завод израсходовал 11 223 руб. 65 коп.* [* Отчет Балтийского судостроительного и механического общества за 1893 г. СПб., 1894. С. 21.]

Относительно малая спусковая масса объяснялась незавершенностью многих внутренних работ и большинства контр агентских поставок. Сразу после швартовки броненосца к заводской стенке на нем начались погрузка и монтаж главных и вспомогательных механизмов, доставленных Модслеем. Сборкой машин и котлов руководил английский механик Стоун под контролем представителя фирмы в Петербурге инженера Молво. Вопросы, касающиеся корпусных работ в машинных и котельных отделениях, а также монтажа и сборки вспомогательного котла, приводов различных систем и устройств, согласовывали с англичанами инженеры Балтийского завода А. Н. Зотов и С. А. Калинин при общем руководстве Д. В. Скворцова и контроле А. И. Францкевича.

В декабре 1893 г, на броненосце были установлены и укреплены машинные и котельные фундаменты, упорные подшипники, поставлены колонны под цилиндры машин. В январе-феврале английские механики закончили монтаж арматуры котлов и с помощью Балтийского завода установили на месте две дымовые трубы. Высота их достигала 14,6 м от кожуха до верхнего среза, что способствовало хорошей тяге при естественной вентиляции котельных отделений. Каждая труба была укреплена восемью проволочными штагами на уровне 11,4 м. Однако новый командир «Адмирала Ушакова» капитан I ранга А. Н. Паренаго сомневался в прочности таких дымовых труб. В рапорте от 23 августе 1894 г. он потребовал укрепить каждую трубу четырьмя дополнительными штагами с талрепами на высоте 5,5 м от кожуха, чтобы не допустить перелома труб во время качки. Несмотря на сопротивление инженера Молво, не считавшего, естественно, трубы чрезмерно высокими, предложение командира признали обоснованными. В сентябре МТК, учитывая сильное давление труб (массой около 10 т) на дымоходы, рекомедовал «поддержать вес» пятью угольниками («косынками»), приклепанными к палубному кожуху. Эти же угольники использовались в качестве дополнительных креплений, что позволило отказаться от новых штагов.

Лейтенант А. М. Чижов

К концу апреля 1894 г. сборка главных и вспомогательных механизмов завершилась. Оставалось установить лишь два вентилятора в машинном отделении. Специалисты фирмы Модслея приступили к изоляции паровых труб, обшивке деревом паровых цилиндров, а также к монтажу машинных и кочегарных площадок, паропроводов к вспомогательным механизмам и окраске.

28 июня развели пары во всех котлах, доведя давление пара до контрактного (9,1 атм), опробовали левую машину на малых оборотах в течение 1 ч и все вспомогательные механизмы. 1 июля пробу главных машин на швартовах повторили. Обе машины «хорошо и плавно» отработали 1,5 ч с частотой вращения до 60 об/мин при пустоте в холодильниках 66—74 см (26—29 дюймов).

Броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков»

Зимой 1893—1894 гг. Балтийский завод изготовил и вспомогательный котел, который 26 апреля был испытан в котельном цехе под давление 14,4 атм. Работы по установке котла на корабле завершились в августе 1894 г., но монтаж дымохода и паропроводов затянулся до осени, что отчасти объяснялось необходимостью пригонки их «по месту» с уже установленными элементами главных механизмов.

Балтийский завод и Морское министерство рассчитывали провести ходовые испытания броненосца до окончания 1894 г. В сентябре завод закончил установку плит главного броневого пояса по ватерлинии, оборудовал провизионные погреба, шкиперские кладовые и цистерны питьевой воды, К этому времени были готовы швартовное, якорное и буксирное устройства, камбуз, водопровод и опреснители, портовые ставни, люки для погрузки угля, главные сходные трапы (и один забортный), командирское помещение, кают-компания, восемь офицерских кают, командные рундуки, паровое отопление и шлюпбалки для четырех кормовых шлюпок. Однако на корабле еще не было ни артиллерийского, ни минного вооружения; из рангоута была поставлена всего одна «сухая» грот-мачта, изготовленная Балтийским заводом. Не было и ходовых мостиков. Правда, их можно было заменить временными, да и испытания корабельных механизмов без вооружения уже прочно вошли в практику отечественного флота. Выход броненосца «Адмирал Ушаков» в море в 1894 г, все же не состоялся из-за неготовности водоотливной системы, а также рулевого устройства и шпилей.

Рулевая машина и оба шпиля уже были установлены на место, но к ним не успели подвести паровые трубы. Главная же магистральная труба водоотливной системы оказалась лишь частично погруженной в корпус, но еще далеко не готовой к действию, как и вся система в целом. Таким образом, несмотря на выполнение условий заводами-строителями по изготовлению корпуса и главных механизмов, выход корабля на испытания задерживался на неопределенный срок.

Одна из причин этого — несвоевременное согласование и утверждение чертежей в МТК. Скромных штатов технического комитета явно не хватало для выполнения объема работ, связанных с созданием одновременно шести различных типов броненосцев, не считая кораблей других классов. Так, чертежи водоотливной системы были представлены в МТК Балтийским заводом через главного портового корабельного инженера 22 июня 1893 г. Их разработке предшествовало согласование взаимного расположения труб и водоотливных турбин с главными машинами и котлами. МТК молчал более пяти месяцев. 3 января 1894 г. К. К. Ратник настоятельно просил ускорить утверждение чертежей, но Н, К. Глазырин препроводил их в контору С.-Петербургского порта только 8 февраля.

Опоздание было заложено и в поставках брони, зависевших не только от сроков утверждения чертежей, но и от поисков исполнителей заказов в ГУКиС. Адмиралтейские Ижорские заводы к осени 1894 г. с трудом изготовили для «Адмирала Ушакова» плиты главного броневого пояса, носового и кормового траверзов. Невозможность своевременной поставки этими заводами башенной брони заставила ГУКиС обратиться к Обуховскому заводу, взявшемуся изготовить 16 плит неподвижных оснований башен (барбетов) к февралю 1895 г. Заказ был выполнен лишь к осени.

Франко-русский завод только к концу января 1895 г, обстрогал изготовленную обуховцами броню гласисов дымоходов и машинных люков. Наконец, 8 броневых плит вращающихся частей башен были заказаны Южно-Вифлиемскому заводу в США по контракту от 16 декабря 1894 г., предусматривавшему также изготовление большой партии (1155 т) плит для броненосцев «Петропавловск» и «Севастополь»*. [* РГАВМФ. Ф. 427. Оп. 1. Д. 168. Л. 186—221.] Окончательное решение об изготовлении в США 224 т башенной 178-мм брони с болтами для двух броненосцев береговой обороны приняли в январе 1895 г., а попали в Петербург они только к началу следующего года.

Главной же причиной, из-за которой задержались сроки готовности «Адмирала Ушакова», стало опоздание главного вооружения: 254-мм орудий и башенных установок, принятых от заводов спустя почти два года после изготовления корпуса и механизмов. Первоначально артиллерийское отделение МТК. утвердило чертеж такого орудия массой всего 22,4 т с расчетом на начальную скорость 763 м/с при массе снаряда 192,5 кг. Уже в 1892 г. восемь 254-мм орудий для броненосцев береговой обороны были заказаны на Обуховском заводе. В ноябре 1892 г. по согласованию с Военным ведомством массу снаряда увеличивали до 225,5 кг, в июне 1893 г. перспективы применения бездымных порохов побудили морских артиллеристов к достижению небывалой начальной скорости—914 м/с.

Испытания первых пяти орудий состоялись в Комиссии морских артиллерийских опытов на Охтинском поле летом 1895 г. Всего из орудий произвели 70 боевых выстрелов и 12 выстрелов уменьшенным (половинным) зарядом. Несмотря на применение бурого (дымного) пороха при начальной скорости всего 685 м/с*, испытания выявили низкую прочность чрезмерно «облегченных» орудий, что потребовало их переделки. [* Там же. Ф. 421. Оп. 2. Д. 934. Л. 118—119.] Работы затянулись до 1897 г., когда орудия, наконец, попали на корабль. При этом 19 июля 1897 г. Обуховскому заводу было предписано передать с броненосца в собственность морской батареи Охтинского поля одно орудие, имевшее «выедания» в канале, а вместо него установить другое орудие, ранее предназначавшееся для следующего однотипного корабля *. [* ЦГИАСПб. Ф. 1267. Оп. 17. Д. 891. Л. 1.]

Задержка в изготовлении орудий сказалась и на создании гидравлических башенных установок. На броненосцах постройки 60—70-х годов башни орудий главного калибра имели механический (паровой) привод только для горизонтального наведения. Вертикальное наведение и заряжение орудия осуществлялось вручную с помощью специальных приспособлений. Увеличение калибра орудий и массы снарядов при этом неизбежно вело к замедлению действия артиллерии и к возрастанию нагрузок на обслуживающий ее личный состав. С введением в 80-х годах так называемых «длинных орудий» с нарезами прогрессивной крутизны эти отрицательные качества установки стали особенно заметны.

Уровень развития техники того времени уже позволял полностью механизировать процесс наведения и заряжания, используя гидравлические механизмы с «вододействующими» машинками. Правда, на первом крупном корабле 20-летнего плана «Адмирал Нахимов» пытались применить ручное вращение орудийных платформ, но оно себя не оправдало и впоследствии было дополнено электрическим приводом. Естественно, что для 305-мм орудия длиной ствола 30 и 35 калибров требовалось механизировать процесс управления.

Первые гидравлические установки в отечественном флоте получил черноморский эскадренный броненосец «Чесма». Это были установки так называемого барбетного типа, когда стол с установленными на нем орудийными станками вращался внутри неподвижной вертикальной брони барбета. Из-за сложности конструкции и несовершенства подачи была низкой скорость заряжания, и время от залпа до полной готовности к следующему составляло 14 мин 14 с. На «Екатерине II» эту скорость при фиксированном положении заряжания удалось снизить до 6 мин 45 с. В последующих барбетных установках она составляла уже от 4 мин 12 с до 2 мин 13 с. Чтобы защитить механизмы и прислугу сверху, начали применять куполообразное бронирование прикрытия, вращавшееся вместе с орудийным столом.

На броненосце «Император Николай I» (спущен на воду в 1889 г.) 305-мм орудия впервые установили в закрытой башне, вращающейся на катках по погону, на уровне верхней палубы. Аналогичные башни получил и броненосец «Наварин» (1891 г. ). Скорость заряжания на этих кораблях составляла 2 мин 32 с и 3 мин 04 с соответственно. При этом орудия, станки и прислуга надежно защищались вертикальной башенной броней. Серьезным недостатком первых гидравлических установок была их неуравновешенность, обусловленная перевесом выступающих за пределы барбетов или башен дульных частей орудий. Для наведения требовались значительные усилия, едва ли посильные при переходе на резервное — ручное управление. Поворот установок на борт вызывал крен корабля, особенно ощутимый на черноморских кораблях типа «Екатерина II», носовые барбеты на которых были удалены от диаметральной плоскости.

По первоначальному проекту на броненосцах водоизмещением 4126 т предполагались барбетные установки. В 1892 г. артиллерийское отделение МТК, учитывая увеличение калибра орудий с 229 до 254 мм, накопленный опыт в создании башен, а также требования лучшей защиты, остановилось на закрытых вращающихся башнях с крышей в форме усеченного конуса. Заказать установки решили по конкурсу среди отечественных и иностранных заводов.

В условиях на проектирование, подписанных 24 ноября 1892 г. С. О. Макаровым, К. К. Де Ливроном, И. И. Кремковым и А. Ф. Бринком оговаривались максимальная масса каждой установки без брони (90 т), требования обеспечить вращение башни вручную при крене до 8° и центральное заряжание, а также скорость вращения гидравлическим приводом и углы наведения. На практике условие возможности ручного вращения означало уравновешенность башни. Максимальный угол возвышения орудий был задан 15°, снижения 5°. От угла возвышения зависела и дальность стрельбы. Здесь МТК пошел несколько дальше англичан и французов. На английских броненосцах угол возвышения орудий главного калибра составлял 13,5°, на французский — «Жорегибери» 10° и «Шарль Мартель» 14°. Правда, в германском флоте уже в 90-х годах установки несколько меньших калибров имели угол возвышения до 25°.

На предложение Морского министерства о конкурсе откликнулись английские заводы Уитворта и Армстронга, французские Форж э' Шантье де ля Медитерране, Кайля и Батиньоля, а из русских — Путиловский и Металлический. В марте 1893 г. предложенные ими проекты рассматривались в МТК. В большинстве проектов было превышено задание по массе. Первое место занял проект завода Уитворта, второе — вариант Путиловского завода с гидравлическим приводом (второй вариант предусматривал электрический привод, но оказался на предпоследнем месте)*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 2. Д. 825. Л. 57-58 об.] Н. М. Чихачев, согласившись с предложением МТК ориентироваться на объявленную заводами цену заказа, представил право выбора ГУКиС.

Главное управление выбрало Путиловский завод, с которым 30 июля 1893 г. и был заключен контракт на сумму 310 тыс. руб. за обе установки со сроком сдачи в собранном виде не позднее 12 апреля 1894 г.* [* Отчет о занятиях МТК по артиллерии за 1893 г. СПб., 1900. С. 196—209.] На наладку и испытания установок на броненосце отводилось 15 дней, масса каждой ограничивалась до 100,4 т.

Несмотря на пожар в модельных мастерских осенью 1893 г., Путиловский завод в целом справился с заданием, хотя ему пришлось выполнять требования МТК о повышении начальной скорости полета снаряда до 914 м/с и об увеличении высоты цилиндрической части броневого прикрытия (в марте 1894 г. от «конических» крыш башен отказались). Гораздо сложнее оказалось согласовать установки с неготовыми орудиями и со строившимся корпусом броненосца. В результате изменений в конструкциях параллельно создававшихся орудий и станков Путиловскому заводу пришлось осенью 1894 г. устранять обнаруженный «перевес на дуло». Балтийский завод тем временем за дополнительную плату вырубал часть палубной брони для помещения оснований установок, не совпадающих с первоначальным проектом. Соответственно отодвинулись до февраля 1895 г. и работы по подкреплению палубы.

Многочисленные изменения в конструкции установок, корпуса и бронирования привели к тому, что Путиловский завод запросил об отсрочке сдачи систем на заводе до 1 марта 1895 г. Детали установок доставили на Балтийский завод летом 1895 г., тогда же на Охтинском поле испытали вместе с орудиями и пробный станок, предназначавшийся для «Адмирала Сенявина». Монтаж поворотных столов на «Адмирале Ушакове» путиловцы начали в июне 1895 г., полную сборку установок с броней удалось в основном завершить только в 1896 г. К 1 марта 1897 г. в кормовой башне были поставлены орудия, наладка же установок в сборе с пушками носовой башни затянулась до сентября.

К этому времени корпус, главные машины и котлы броненосца были приняты в казну. Ввод в строй водоотливной системы и паропроводов рулевой машины позволил провести ходовые испытания еще в сентябре 1895 г.

Строительство броненосцев «Адмирал Сенявин» и «Генерал-адмирал Апраксин» в Новом Адмиралтействе

Орудия главного калибра для однотипного корабля «Адмирал Сенявин» изготавливались Обуховским заводом в первую очередь, их установили раньше, чем 254-мм пушки «Адмирала Ушакова». Однако броненосец «Адмирал Сенявин» значительно отстал от броненосца Балтийского завода по готовности корпуса, систем и механизмов, хотя подготовительные работы в Новом Адмиралтействе начались в самом начале 1892 г. Причины отставания заключались главным образом в порочной системе казенного судостроения, образованной взаимодействием верфей, заводов, управления С.-Петербургского порта и центральных учреждений Морского министерства. В основе системы, тяготевшей к временам деревянного кораблестроения, лежали экономия денежных средств, строгая бумажная отчетность строителя, не свободного даже в ничтожных расходах без санкции порта, бюрократическая волокита бесконечных согласований в различных инстанциях при нехватке инженерно-технических кадров, слабом оборудовании мастерских, сезонности и низкой квалификации мастеровых, получавших ничтожную плату.

Заработок указателей и десятников Нового Адмиралтейства примерно соответствовал заработку квалифицированных рабочих Балтийского завода. Мастеровые же получали от 40 до 90 коп. в день, лишь немногим из них ежедневно начисляли свыше одного рубля, но не более 1 руб 30 коп.* [* РГАВМФ. Ф. 921. Оп. 3. Д. 803. Л. 80—487.] Большую часть мастеровых составляли крестьяне различных губерний России, приехавшие в столицу на заработки. Из более чем 1200 рядовых строителей «Адмирала Сенявина» в 1893—1894 гг. лишь единицы проработали на корабле около года. При низкой зарплате создать постоянный контингент квалифицированных рабочих было невозможно.

Строитель «Адмирала Сенявина» М. К. Яковлев, приступив 9 июля 1892 г. к сборочным работам на стапеле малого эллинга, докладывал о нехватке станков для одновременной обработки металла своего корабля и строившейся в большом эллинге «Полтавы». Пришлось работать и в ночное время. Три партии стали, заказанные ГУКиС Адмиралтейским Ижорским заводам, в начале 1893 г. были забракованы портовой комиссией и МТК, в связи с чем их возвратили и привлекли Александровский сталелитейный завод.

В таких условиях, естественно, нельзя было ожидать хорошего продвижения работ: в среднем ежемесячно (за первые 9 месяцев постройки 1892—1893 гг.) на стапель выставлялось по 58 т стали против 73 т на «Адмирале Ушакове». Это не помешало Н. М. Чихачеву 18 ноября 1892 г. распорядиться о том, чтобы броненосец «Адмирал Сенявин» был готов к спуску на воду летом 1893 г. Главный корабельный инженер С.-Петербургского порта Н. С. Субботин счел необходимым сделать менее оптимистический прогноз: при самых благоприятных условиях спуск мог состояться не ранее поздней осени. Но создать благоприятные условия ни он, ни строитель корабля были не в силах.

Тем не менее высшее руководство верило в возможности порта одновременно и быстро строить четыре больших и один малый броненосец. На что оно рассчитывало? Оказывается, на «распорядительность и предусмотрительность в этом деле» нового строителя «Адмирала Сенявина» П. П. Михайлова. Казалось, что достаточно всех организовать и расставить по местам, отдать нужные распоряжения, тщательно проверить их исполнение, и успех будет обеспечен. Сторонником «распорядительного» стиля руководства и строгой экономии государственных средств был и отвечавший за ход кораблестроительных работ в порту его главный командир вице-адмирал В. П. Верховской.

По инициативе Н. М. Чихачева и по распоряжению В. П. Вер-ховского в июне 1892 г. Н. А. Субботин составил перспективный план - «Таблицу сроков» постройки броненосцев, в которой подробно, по месяцам, расписывались все поставки с указанием контрагентов и порядка утверждения чертежей. Изучив сей документ, председатель МТК вице-адмирал К. П. Пилкин, бывший шеф В. П. Верховского по минному делу, глубокомысленно заметил: «Таблица хороша, но сроки будут обеспечены не только при своевременном представлении чертежей на утверждение, но и в зависимости от средств С.-Петербургского порта...»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. I. Д. 1111. Л. 26—36.]

Независимый от «строения» выбор контрагентов ГУКиС привел к тому, что форштевень, ахтерштевень и рулевая рама броненосца, изготовленные заводом Уитворта в Англии, поступили в Новое Адмиралтейство только в начале 1894 г. и из-за обнаруженных раковин в отливках прошли длительный путь освидетельствования и приемки. «Приложил руку» к быстроте постройки «Адмирала Сенявина» и МТК: направленные 10 мая 1893 г. Н. А. Субботиным на утверждение чертежи водоотливной системы провели в комитете пять с лишним месяцев. После этого они более двух месяцев циркулировали между строителем, портовой конторой и ГУКиС до сообщения в Главное управление о ценах, заявленных заводами на изготовление системы.

Не имевший квалифицированных помощников П. П. Михайлов метался между чертежной и стапелем, тщетно пытаясь организовать должное наблюдение за качеством работ. «Наградой» ему 18 октября 1893 г. стал строгий выговор от главного командира порта. Главным поводом для взыскания В. П. Верховской посчитал своевременное «недонесение» о затруднениях в постройке, сорвавших намеченный Н. М. Чихачевым спуск на воду.

Желая смягчить впечатление от строгого выговора, Н. А. Субботин мужественно встал на защиту своего подчиненного. Он напомнил главному командиру о запланированном в «Таблице сроков» спуске «Адмирала Сенявина» весной 1894 г. и признал свою вину в том, что отсутствовал письменный доклад при достаточной информированности В. П. Верховского о действительном положении дел. По мнению главного корабельного инженера, для ускорения работ следовало увеличить мощность мастерских Нового Адмиралтейства, количество хорошо оплачиваемых мастеров и указателей, а также создать «кадр» постоянных рабочих. В заключение своего доклада Н. А. Субботин отметил важность сохранения «морального духа» строителя, расстроенного взысканием.

Броненосец «Адмирал Сенявин»

Вряд ли строгий выговор прибавил П. П. Михайлову «распорядительности», во всяком случае после его объявления темпы постройки заметно не увеличились. К 14 января 1894 г. на «Адмирале Сенявине», официально заложенном в сравнительно скромной обстановке (в присутствии генерал-адмирала) 8 апреля 1893 г., провели испытания на водонепроницаемость всего 20 отделений из намеченных 43. Торжественный спуск корабля на воду состоялся 10 августа 1894 г.* [* Молодцов С. В. Броненосцы береговой обороны типа «Адмирал Сенявин»//Судостроение. 1985. № 12. С. 36—39.]

Опоздание спуска на воду задержало и установку котлов и машин, своевременно (осенью 1893 г.) доставленных в С.-Петербург изготовившей их английской фирмой «Хамфрис Теннант и К°». Иной подход фирмы к обеспечению тяги в котлах, по сравнению с установкой Модслея для «Адмирала Ушакова», обусловил меньшую высоту дымовых труб броненосца. Разница в их высоте и стала основным внешним отличительным признаком практически однотипных кораблей. «Адмирал Сенявин» смог пройти ходовые испытания осенью 1896 г., при этом на нем осталась масса недоделок, хотя С.-Петербургский порт оценивал степень готовности броненосца (на 1 января 1896 г.) на 93,64 % от полной*. [* РГАВМФ. Ф. 921. Оп. 2. Д. 869. Л. 10.] Даже к апрелю 1897 г., когда в башнях были установлены все четыре орудия главного калибра, перечень неоконченных работ включал 28 пунктов, в том числе отсутствие рам элеваторов 120-мм патронов, кранов затопления в крюйт-камерах, досок с номерами шпангоутов и т. п. Дополняла картину незавершенность окраски корабля, местами покрытого только грунтом.

Броненосец «Генерал-адмирал Апраксин»

Вслед за «Адмиралом Сенявиным» С.-Петербургский порт построил в Новом Адмиралтействе третий однотипный броненосец — «Генерал-адмирал Апраксин». Решение о начале его строительства было принято Н. М. Чихачевым в декабре 1893 г. одновременно с согласием на заказ главных и вспомогательных механизмов Франко-русскому заводу (бывший завод Берда) в Петербурге. Общая сумма контракта на поставку механизмов с «запасными вещами» и вспомогательным котлом, заключенного 20 июня 1894 г., составила 923590 руб.* [* Там же. Ф. 421. Оп. 3. Д. 193. Л. 35—47.] Завод изготовлял машины и котлы по чертежам Модслея, поэтому в документах новый броненосец именовался кораблем типа «Адмирал Ушаков». Подготовительные работы по корпусу начались в феврале 1894 г., а 12 октября на стапель эллинга, освобожденного после спуска «Сисоя Великого», выставили первые пуды металла. Строителем «Генерал-адмирала Апраксина», официально заложенного 20 мая 1895 г., назначили Д. В, Скворцова, освобожденного к тому времени от обязанностей наблюдающего на Балтийском заводе.

В конце февраля 1895 г. Д. В. Скворцов представил записку о необходимости радикальной разгрузки нового броненосца. Для этого он предложил уменьшить толщину бортовой и траверзной брони на 25,4 мм, а также заменить башенные установки упрощенными барбетными со сферическими крышами.

Фактические изменения первоначального проекта свелись к установке закаленных (гарвеированных) плит бортового пояса с уменьшением максимальной толщины до 216 мм и башен главного калибра с электрическим приводом. Переход к электрическим башенным установкам следует признать заслугой артиллеристов МТК во главе с С. О. Макаровым. Прогрессивное значение имели также требование артиллеристов обеспечить небывалый ранее угол возвышения орудий в 35° и контрактную скорость заряжания 1,5 мин. Во избежание перегрузки (масса электрических установок превышала массу гидравлических более чем на 100 т) в кормовой башне решили поставить одно 254-мм орудие вместо двух. Одноорудийная кормовая башня и легкое прикрытие для 47-мм орудий на мостиках стали главными внешними отличиями «Генерал-адмирала Апраксина» от «Адмирала Ушакова». Дымовые трубы броненосцев были одинаковой высоты.

К началу 1896 г. Д. В. Скворцов довел готовность «Апраксина» до 54,5 %. Спуск корабля на воду состоялся 30 апреля 1896 г., а первый выход на пробу машин — осенью 1897 г. Однако ходовые испытания завершились лишь год спустя. Усовершенствованные по сравнению с прототипом 254-мм орудия испытывались летом 1899 г.

Устройство броненосца «Адмирал Ушаков»

Корпус и общее расположение. По архитектуре корпуса, расположению вооружения, систем, устройств и внутренних помещений, по бронированию 4126-тонный «Адмирал Ушаков» напоминал уменьшенную копию крупнейшего корабля своего времени — эскадренного броненосца.

Набор корпуса состоял из литых стальных штевней, горизонтального и вертикального килей, продольных стрингеров, шпангоутов, палубных бимсов, полубимсов, карлингсов и стрингеров. Прямой в надводной части форштевень имел отверстие для носового минного аппарата, а под водой — выступающий вперед таран. Носовая часть корпуса в районе тарана подкреплялась дополнительными вертикальными и горизонтальными связями. Ахтерштевень, тоже с отверстием для минного аппарата, отливался вместе с рулевыми петлями и подпятником.

Горизонтальный киль был сформирован из двух склепанных между собой стальных листов суммарной толщиной 30 мм. Вертикальный киль высотой 91,5 см и толщиной 11 мм крепился к нему стальными угольниками. Шесть днищевых стрингеров и водонепроницаемые шпангоуты (№ 15, 19, 24, 29, 33, 37, 42, 46, 50, 53 и 59) образовывали отсеки (клетки) междудонного пространства. Шпангоуты были выполнены из 8-мм стальных листов, расстояние между ними (шпация) составляло 1,22 м, позади броневого пояса 0,61 м, в оконечностях 0,91 м.

Броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков», наружный вид (а) и теоретический чертеж (б)

Внутреннее дно толщиной 6,4 мм простиралось в длину от 15-го до 59-го шпангоутов и ограничивалось по ширине переборками коридоров за броней. Листы внутреннего дна скреплялись вгладь на пазовых и стыковых планках заклепками впотай. В каждое междудонное отделение вели две горловины с водонепроницаемыми крышками. Листы наружной обшивки (длиной 4,9—7,3 м и толщиной 13—14 мм) соединялись двойным рядом заклепок по пазам край на край, а по стыкам — на планках, положенных с внутренней стороны.

Пазы и стыки снаружи были прочеканены для обеспечения полной водонепроницаемости. Двухслойная (22 мм) обшивка позади брони угольниками соединялась с 14-мм броневым шельфом и подкреплялась тремя продольными стрингерами. На протяжении половины длины корпуса были установлены два стильных боковых киля, внутреннюю часть которых заполняли составом из пробки и смолы.

Главные водонепроницаемые поперечные переборки толщиной 8 мм ниже броневой палубы подкреплялись 254-мм стальными «ребрами», что составляло важное отличие «Адмирала Ушакова» от предварительной спецификации и от «Адмирала Сенявина», где для этой цели применили 76-мм угольники. Выше броневой палубы толщина переборок уменьшилась до 6,4 мм, из таких же листов были выполнены продольные водонепроницаемые переборки угольных ям и бортовых коридоров.

Бимсы верхней палубы были изготовлены из полос тавробимсовой стали (203х127x9,5 мм) и соединялись с бортом заварными кницами. Стрингеры ее собирались из стальных листов размерами 6,1X1,07 м при толщине 9,5—11 мм. Поверх 6,4-мм стальной настилки верхней палубы были уложены 88-мм сосновые доски, скрепленные со сталью оцинкованными болтами на гайках, утопленных в палубу и заделанных деревянными пробками на белилах. Под 120-мм орудиями и под цепями якорного устройства укладывались тиковые доски. Пазы и стыки верхней палубы были тщательно проконопачены и залиты смолой.

В средней части корпуса на 2,4 м от верхней палубы возвышалась надстройка (спардек) длиной 42,6 м, с обшивкой из 9,5-мм стальных листов. Поверх бимсов спардека укладывались 5-мм стальные листы и 64-мм сосновые доски. Толщина стальной палубы над 120-мм орудиями увеличивалась до 13 мм, по углам спардека, в местах возможного воздействия орудийных газов, сделали двойную бортовую обшивку.

Над спардеком возвышались мачты, дымовые и вентиляционные трубы, боевая и штурманская рубки, коечные сетки, мостики с настилкой из 88-мм сосновых досок, световые люки, катера и шлюпки. Там же были флажная и малярные каюты, две цистерны пресной воды для умывания и ватер-клозет*. [* Боголюбов Н. Ф. Броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» в санитарно-гигиеническом отношении» //Медицинские прибавления к Морскому сборнику. 1898. №6. С. 342 -353]

На верхней палубе в носовой части размещались якорное устройство и вентиляционные трубы командного гальюна. На баке отводилось и место для курения с кадкой и фитилем. Перед носовой башней на 0,76 м возвышался дугоообразный волноотвод (волнорез). В спардеке были поставлены столярный станок, стол для писарей, командные рундуки по бортам, четыре небольших рундука для такелажа, динамо-машина № 5, а у кожухов машинных и кочегарных отделений — пирамиды для винтовок и палашей. Здесь же помещались и два камбуза — офицерский и команды, в районе камбузов верхнюю палубу покрывали бетонные плитки. По левому борту спардека оборудовали походную (разборную) церковь. На юте кроме световых и сходных люков имелись кнехты и киповые планки, шлюпбалки для быстрого спуска на воду спасательных шлюпок н два забортных трапа: левый — парадный, из красного дерева с «медным прибором», и правый — дубовый, скрепленный оцинкованным железом.

Жилая палуба разделялась водонепроницаемыми переборками на шесть отделений при высоте междупалубного пространства 2,4 м. В носовом отделении был установлен минный аппарат, а по бортам помещались два командных гальюна с 10 штульцами. Во втором отделении вокруг барбета носовой башни для матросов устроили «шкапчнки», где хранились фуражки, полотенца и ложки. По бортам располагались командные рундуки, впереди барбета — два паровых шпиля, а позади — изолированные аптека и лазарет на три койки. Помещения аптеки и лазарета освещались палубными иллюминаторами. Палуба второго отделения была покрыта линолеумом (первого — деревом и свинцом). Естественное освещение создавалось за счет 12 бортовых иллюминаторов.

Третье отделение, длиной 34,7 м, состояло из двух бортовых коридоров, ограниченных кожухами машинных и кочегарных отделений, а с другой стороны — переборками кают и бортовых угольных ям. Только установки минных аппаратов получили выход к наружному борту. В этом отделении помещались командные рундуки и умывальники (на 24 места), а также вспомогательный котел, два опреснителя системы Роберта Круга производительностью по 25 ведер в час каждый и главный пожарный насос. В носовой части левого борта были выгорожены ванная и ватерклозет для лазарета*. [* Боголюбов Н Ф Указ. соч. .№ 7. С. 1 -23.]

Четвертое (офицерское) отделение жилой палубы частично занимал барбет кормовой башни. Кроме кают и сходных люков в нем был оборудован офицерский буфет. Палуба в каютах покрывалась клеенкой.

В пятом отделении размещались кают-кампания и две каюты — ревизора и старшего офицера, в шестом — апартаменты командира корабля.

В носовой части корпуса, ниже жилой палубы, находился так называемый «водяной трюм» с шестью цистернами общей емкостью 900 ведер пресной воды. Выполненные из стали цистерны изнутри покрывались известью, а снаружи — белой масляной краской; они были всегда закрыты. Из «водяного трюма» можно было попасть в ахтерлюк — помещение мокрой провизии, где хранились водка, солонина и масло. Понятно, что это помещение всегда было под замком. Под аптекой располагалась шкиперская каюта, смежная с носовым подбашенным отделением, где были установлены и две паровые динамо-машины (№ 1 и 2). Рядом имелись отдельное помещение аккумуляторной каюты, патронные погреба, разделанные носовым коридором, малярная каюта и отделение, предназначавшееся проектом для сфероконических мин. В конце носового коридора был оборудован второй ахтерлюк для хранения соли, уксуса, мыла, табака и квашеной капусты (любопытное сочетание).

Далее в корму помещались первое и второе кочегарные и машинное отделения, а по бортам — угольные ямы. Под офицерским отделением, в кормовом подбашенном, были установлены две паровые динамо-машины (№ 3 и 4) и главная электростанция. Там же имелись аккумуляторы, парусная и минная каюты, хранилище для сухой провизии (лука, крупы, чая, сахара и т. п. ), а ближе к корме — два обширных помещения рулевого отделения с патронными погребами и двумя карцерами. Ниже их проходили водонепроницаемые коридоры главных гребных валов. Под кают-компанией по правому борту размещались сухарное отделение, по левому — запасной артиллерийский арсенал. В самой корме, ниже командирского помещения, осталось месту только для провизионного погреба командира и тросового отделения.

Броненосец «Адмирал Ушаков» по принятым для Балтики правилам был выкрашен снаружи черной масляной краской, которой покрывались борта корпуса и спардека. Башни, мостики, рубки, шлюпки, мачты и вентиляционные трубы красили в белый цвет, дымовые трубы — в бледно-желтый с широкой черной каймой наверху. Вороненные стволы орудий не окрашивались.

Бронирование. Главный броневой пояс по ватерлинии имел длину 53 м и высоту 2,1 м с погружением в воду на 1,2 м. Пояс состоял из 30 стальных броневых плит, которые на протяжении кочегарных и машинного отделений имели толщину 254 мм с утонением к нижней кромке до 127 мм. Ближе к носу и корме

Броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков»: а — продольный разрез; б — вид сверху

Барбеты башен образовывались восемью 152-мм плитами каждый. Сами башни были забронированы 178-мм плитами (по четыре плиты на башню), крыши их состояли из 38-мч броневых листов на 13-мм стальной рубашке. Наконец, боевая рубка защищалась двумя изогнутыми соответствующим образом 178-мм плитами. При этом рубка крепилась прямо к палубному настилу спардека и не имела бронированной трубы для проводов или иного прочного основания. Масса брони башен и рубки составляла около 205 т.

Главные машины и котлы. На броненосце имелись две вертикальные паровые машины тройного расширения и четыре огнетрубных котла. Проектная мощность машин по 2500 л. с. при частоте вращения вала 127 об/мин. Они имели по три цилиндра (высокого, среднего и низкого давления) диаметром 787, 1172, 1723 мм соответственно при ходе поршня 839 мм*. [* РГАВМФ. Ф. 921. Оп. 6. Д. 5. Л. 402 472-473.] Машины вращали два бронзовых гребных винта диаметром по 3,96 м. Масса машин, валов и винтов достигала 238 т.

Четыре двухконечных цилиндрических котла (диаметром 3,96 м и длиной 5,48 м) помещались по два в двух кочегарных отделениях. Котлы имели 24 волнистые стальные топки системы Фокса и 2176 стальных дымогарных трубок. Рабочее давление пара составляло 9,1 атм, общая площадь колосниковой решетки 45,6 м², полная нагревательная поверхность 1272 м*. [* Там же. Ф. 421, Оп. 3. Д. 146. Л. 78-85.] Котлы, дымовые и паровые трубы с оборудованием кочегарок весили 272 т.

Для питания котлов водой (масса ее в котлах достигала 114т) в машинном отделении была установлена двухцилиндровая паровая помпа Вортингтона. Там же имелись два воздушных насоса диаметром по 711 мм, две центробежные циркуляционные помпы диаметром 991 мм производительностью по 600 т воды в час (300 об/мин), два главных холодильника с латунными трубками для конденсации отработавшего пара, вспомогательный холодильник, цистерны питательной воды, два опреснителя производительностью 30 т пресной воды в сутки и 76-мм ручная помпа. Две паровые помпы системы Вортингтона, помещенные в машинном отделении, применялись для откачки воды из трюмов и для питания пожарной магистрали.

Уголь хранился в десяти угольных ямах общим объемом около 510 м³, вмещавших до 400 т. Нормальный запас топлива считался 214 т. По расчетам полный запас угля обеспечивал 10-суточное плавание 10-узловым ходом (2400 миль), или 3-суточное при скорости 14 уз (около 1000 миль). Для погрузки угля в верхней палубе внутри спардека имелись горловины, к которым уголь доставляли в тачках или в мешках.

Артиллерийское вооружение. Артиллерия броненосца состояла из четырех 254-мм, четырех 120-мм, шести 47-мм, шести 37-мм пятиствольных и двенадцати 37-мм одноствольных орудий, а также двух 64-мм десантных пушек системы Барановского.

254-мм орудия (длина канала 10983 мм, 68 нарезов, масса поршневого затвора системы Кане 401,1 кг) были размещены попарно в башнях с гидравлическим приводом. Рабочей жидкостью служила вода. Станки орудий размещались на вращающемся столе с центральной трубой. К столу крепился металлический остов башни, служивший для крепления вертикальной брони и крыши. Каждый станок снабжался гидравлическим компрессором и воздушным накатником (давление 45 атм). Вертикальное наведение орудий осуществлялось с помощью гидравлического привода или вручную. Для горизонтального наведения служил трехцилиндровый гидравлический двигатель, который вращал две шестерни, входящие в зацепление с неподвижным зубчатым погоном, прикрепленным к фундаментному кольцу. При ручном вращении привод отключался, и шестерни приводились в действие четырьмя рукоятками изнутри башни. Скорость поворота башни гидравликой составляла 180° в минуту.

Гидравлическое заряжание орудий призводилось при угле возвышения 7,5°*. [* Яцыно И. А. Курс морской артиллерии. СПб., 1901. Ч. 2. С. 254—259.] Снаряды и полузаряды из бомбового погреба и крюйт-камер поднимались гидравлическими кранами в подбашенном отделение, погружались в питатели и выталкивались в зарядники, поднимавшиеся наверх гидравлическими полиспастами при помощи проволочных тросов. Из зарядника в башне снаряд досылался в орудие гидравлическим телескопически прибойником, автоматически возвращавшимся назад. Затем зарядник поднимался выше, в следующие два положения, становясь поочередно обоими полузарядами против орудия. При досылке полузарядов до места тележка зарядника спускалась вниз, где ее нагружали для очередного выстрела. Скорость заряжания, полученная при испытаниях броненосца, составляла 1 выстрел в 1 мин 47 с*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 3. Д. 454. Л. 20—21. На «Адмирале Сенявине» скорость заряжания составляла 1 выстрел в 2 мин.]

Для ручного заряжания предназначались две лебедки и ручной прибойник, которым работали при горизонтальном положении орудий. Наведение производилось по башенному прицелу, банились орудия при помощи брандспойта. Входом в башню, не имевшую дверей, служил специальный люк в крыше. Горизонтальное наведение (угол обстрела 270°) фиксировались механическими ограничителями. Такие же ограничители были установлены и по углу снижения орудий (—5°). Для предохранения от попадания воды внутрь барбета пространство между вращающейся башней и верхней палубой прикрывалось парусиновым мамеринцем.

Максимальный угол возвышения составлял 15°, начальная скорость 685 м/с, снаряд имел массу 225,5 кг, дальность стрельбы достигала 63 кбт. Масса каждой установки без брони и орудий составила 103,9 т, самого орудия с замком - 22,5 т.

Башенная установка 254-мм орудий броненосцев "Адмирал Сенявин" и "Адмирал Ушаков"

Для хранения снарядов в носу и в корме было оборудовано по два бомбовых погреба, полузаряды в медных футлярах хранились в носовой и кормовой крюйт-камерах. Крюйт-камеры изнутри обшивались двумя слоями дерева, их суммарный объем превышал 40 м³. Однако первоначальное задание по количеству боеприпасов (по 50 снарядов на ствол) в сочетании с теснотой подбашенных отделений привели к тому, что на корабле не помещался полный комплект снарядов, предусмотренный табелем 1892 г. (табл. 14).

Таблица 14. Комплект боезапаса броненосца «Адмирал Ушаков»

Кроме того, количество снарядов не соответствовало количеству полных зарядов. Поэтому в 1894 г. постановлением МТК было решено картечь и другие недостающие снаряды хранить в кранцах при орудиях.

Стальные бронебойные и фугасные 254-мм снаряды снаряжались пироксилином. Масса разрывного заряда составляла 1,3 % от массы бронебойного и 2,9 % от массы фугасного снаряда. По количеству и качеству взрывчатого вещества (6,7 кг) 254-мм фугасный снаряд был самым мощным в отечественной морской артиллерии (305-мм снаряды снаряжались 6 кг бездымного пороха). Решением МТК от 6 ноября 1901 г. устаревшие и непрочные чугунные снаряды подлежали изъятию из боекомплектов с заменой на стальные, однако это решение было реализовано только в ходе русско-японской войны 1904—1905 гг.

120-мм патронные скорострельные пушки с длиной ствола 45 калибра системы Кане размещались по углам спардека на верхней палубе. Станок без щита с центральным штырем обеспечивал угол возвышения 20°, что соответствовало дальности стрельбы 54 кбт. Масса одного орудия с установкой и принадлежностью достигала 9,05 т, масса ствола 3,0 т и снаряда 20,4 кг при начальной скорости 823 м/с. Техническая скорострельность составляла 6—8 выстрелов в минуту. Подача унитарных 120-мм патронов из патронных погребов производилась элеваторами с электрическим приводом.

Шесть 47-мм скорострельных пушек Гочкиса размещались следующим образом: по бортам в средней части спардека на верхней палубе, на среднем мостике и в командирском помещении в жилой палубе. Они стреляли снарядами массой 1,5 кг при начальной скорости 701 м/с. Масса установки с принадлежностью 0,95 т.

Пятиствольные 37-мм пушки Гочкиса размещались на мостиках (масса установки 0,34 т), десять одноствольных легких (масса ствола 30 кг) 37-мм орудий на вертлюжных установках стояли на боевом марсе фок-мачты броненосца, два таких же орудия служили для вооружения шлюпок. Снаряд весил всего 0,5 кг.

64-мм скорострельные десантные пушки Барановского не имели корабельных установок, а хранились вместе с колесными лафетами. Они применялись в судовом десанте и снабжались боекомплектом в 1250 патронов.

Минное вооружение. На броненосце имелось четыре 381-мм минных аппарата, два метательных минных аппарата на паровых катерах, комплект мин и принадлежностей, а также противоминные бортовые сети и прожекторы.

В носовом и кормовом отделениях жилой палубы помещалось по одному бронзовому выдвижному поворотному минному аппарату, еще два бронзовых надводных аппарата в бортовых шарнирах располагались в третьем отделении. Два воздушных насоса для мин Уайтхеда были установлены в носовом надбашенном отделении. Там же, под защитой брони, хранились и сами мины (из расчета но две на каждый аппарат). 381-мм мина Уайтхеда образца 1889 г. массой 429,4 кг развивала скорость 24,75 уз на дистанции 550 м (около 3 кбт). Масса боевого заряда составляла 81,8 кг. Четыре метательные мины для стальных катерных аппаратов хранились в средней части жилой палубы, закрепленные у кожухов второго кочегарного отделения.

Противоминные сети системы Булливана из стального проволочного троса хранились на специальных полках по бортам и устанавливались с помощью бортовых шестов, откидываемых на шарнирах.

На площадках фок- и грот-мачт было установлено по одному прожектору (боевому фонарю) диаметром 61 см.

Электрооборудование. На броненосце имелось пять паровых динамо-машин постоянного тока (каждая по 150 А, 100 В) одна из них располагалась на верхней палубе в спардеке, остальные под защитой брони в носовом и кормовом подбашенных отделениях. Каждая из машин предназначалась для питания определенных потребителей; лебедок элеваторов 120-мм орудий, палубною освещения, боевых фонарей, системы вентиляции. Одна динамо-машина оставалась в резерве. Распределение электроэнергии осуществлялось с главной электростанции в кормовом подбашенном отделении.

Системы и устройства. Основой водоотливной системы сложила проложенная поверх второго дна по всему кораблю магистральная труба диаметром 457 мм в середине корпуса, а в носу и корме по 406 мм. Отростки от трубы проводились во все междудонные отделения и отсеки ниже броневой палубы. Для откачки воды служили шесть турбин с приводами от трехцилиндровых паровых машин системы Бродерхуда поминальной производительностью 250 т/ч каждая и два паровых эжектора системы Фридмана. Турбины располагались непосредственно у трубы, а машины Бродерхуда — на нижней палубе, через которую вниз проходили длинные приводные валы. Дополнялись водоотливные средства четырьмя помпами системы «Стоун и К°».

Броненосец «Генерал-адмирал Апраксин»: а—сечение по носовой башне; б- сечение по миделю

Броненосец «Генерал-адмирал Апраксин»: в — сечение по кормовой башне; г — сечение по 45-му шпангоуту

Главная пожарная магистраль питалась насосами системы Шанд-Месона, а ее отростки снабжались брезентовыми и резиновыми рукавами.

Система вентиляции кочегарных и машинного отделений включала пять мощных вдувных вентиляторов. Машинное отделение вентилировалось через горловину в полной грот-мачте, а кочегарные - - через четыре вентиляционные трубы, выведенные наверх в районе мостика. Суммарная производительность вентиляторов в кочегарках достигала 18400 м³/мин.

Система общесудовой вентиляции состояла из магистральных вентиляционных труб, проложенных под верхней палубой, с отростками в вентилируемые помещения диаметром 76 и 152 мм. Работу ее обеспечивали 18 вдувных (9200 м³/ч) и шесть вытяжных (5000 м'/ч) электрических вентиляторов. Двойная вентиляция предусматривалась в крюйт-камерах, бомбовых погребах, ахтер-люках, аккумуляторных каютах и т. и. В жилых помещениях ограничились только вдувной вентиляцией. Впоследствии эффективность системы повышали установкой переносных вентиляторов.

Управление рулем обеспечивалось паровой рулевой машиной системы «Стопфер Люкдо» с приводом к трем штурвалам, один из которых (основной) был установлен в боевой рубке, два — на правом и левом крыльях мостика. Золотники рулевой машины соединялись с тягами штурвалов бесконечными цепями Галля. Сильное вытягивание цепей впоследствии привело к их замене стальными штуртросами. Ручной штурвал с тремя деревянными колесами помещался в рулевом отделении.

Два шпиля приводились в действие специальной паровой машиной. Броненосец имел два становых и запасной якоря системы Мартина массой по 3,18 т при длине якорь-цепей 200 и 150 саженей соответственно.

Для питания паром вспомогательных механизмов при стоянке корабля в порту служил вспомогательный цилиндрический котел, установленный в жилой палубе.

На рострах спардека помещались два паровых катера системы «Крейтона» (длина 10,4 м, скорость 9 уз), вооруженных метательными минами, 16-весельный барказ, 14-весельный рабочий и два 12-весельных легких катера. Спуск на воду паровых катеров осуществлялся грузовой стрелой, укрепленной на грот-мачте. На поворотных шлюпбалках в кормовой части верхней палубы имелись два 6-весельных яла и два 6-весельных вельбота.

Средства навигации и связи. Технические средства кораблевождения ограничивались шестью магнитными компасами, механическим и ручным лагами, секстанами и хронометрами. Главный носовой компас располагался над боевой рубкой на специальной деревянной площадке с медным леерным ограждением, главный кормовой — на высокой площадке позади кормовой трубы, путевой — впереди боевой рубки в ограждении из съемных деревянных щитов (импровизированная ходовая рубка). Боевой компас был установлен впереди штурвала в боевой рубке, еще один — у штурвала на левом мостике, а последний — в рулевом отделении.

Внутрикорабельная связь обеспечивалась 20 телефонами системы Колбасьева (по два на мостике и в боевой рубке, по одному в башнях, каютах командира и старшего офицера, у динамо-машин, минных аппаратов), 16 колоколами громкого боя и 16 медными переговорными трубами.

Средства связи с другими кораблями включали флаги военно-морского свода сигналов и ручной семафор. Позднее к ним добавились механический семафор, сигнальные цветные фонари системы Табулевича, а с 1905 г. радиотелеграф.

Экипаж и его размещение. По штату 1897 г. экипаж корабля насчитывал 20 чинов офицерского звания и 385 нижних чинов. В числе первых значились: командир, старший офицер, ревизор, минный офицер, два артиллерийских офицера (старший и младший), два штурманских офицера (старший и младший), два вахтенных начальника, вахтенный офицер, старший инженер-механик, два его помощника, младший инженер-механик, судовой врач, шкипер, артиллерийский и машинный содержатели (четыре последних-чиновники) и судовой священник.

Командирское помещение состояло из гостиной, где стояли минный аппарат и 47-мм пушки, кабинета, спальни, ванной комнаты с санузлом. Помимо электричества помещение освещалось через десять иллюминаторов диаметром по 457 мм и световой люк в верхней палубе.

Старший офицер, ревизор, старший инженер-механик и священник размещались в отдельных каютах, остальные офицеры как в одноместных, так и в двухместных, Всего в третьем, четвертом и пятом отделениях жилой палубы имелось 13 офицерских кают объемом от 9 до 15 м³ при высоте 2,4 м. Ванная и ватер-клозет были размещены в третьем отделении. Каюты были обставлены мебелью красного дерева (шкафы, полки для книг, письменные столы), оборудованы мраморными умывальниками. В кают-компании стояло пианино, мягкие кресла и книжный шкаф.

В отдельной каюте жил и старший боцман корабля, четырехместная каюта в средней части третьего отделения была отведена для нижних чинов кондукторского звания.

Унтер-офицеры и матросы размещались на подвесных койках в спардеке (158 чел.), во втором отделении жилой палубы (84 чел.) и в коридорах третьего отделения (83 чел.). На каждого приходилось от 3 до 8 м³ свободного пространства. Для приема пищи использовались подвесные столы, для хранения матросских чемоданов — деревянные рундуки по бортам.

Часть матросов (60 чел.) фактически жила на боевых постах. Если на борту броненосца находились сверхштатные люди, например, ученики-комендоры в 1898—1904 гг., то команда размещалась в весьма стесненных условиях. На корабле отсутствовала баня, не предусмотренная МТК якобы из-за специфического предназначения броненосца. Недостатком оборудования жилых помещений было и ничтожное количество скамеек. Серьезное внимание удобству нижних чинов Морское министерство стало уделять только в начале XX в., когда создавались корабли нового поколения.

Испытания броненосца «Адмирал Ушаков» и однотипных кораблей

9 августа 1895 г. броненосец «Адмирал Ушаков» у стенки Балтийского завода поднял флаг, гюйс и вымпел, начав свою первую кампанию для ходовых испытаний. На корабле под командованием капитана 1 ранга А. П. Шестакова находились семь офицеров, два кондуктора, 24 унтер-офицера и 264 матроса.

Осенью 1895 г. адмирал Н. М. Чихачев рассчитывал провести испытания механизмов сразу нескольких новых кораблей — броненосцев «Наварин», «Адмирал Ушаков», крейсера 1 ранга «Рюрик», а также миноносцев. Для этого по примеру прошлых лет создали комиссию под председательством контр-адмирала К. К. Де Ливрона. 15 августа он поднял на «Адмирале Ушакова» свой флаг. Вскоре в Петербург из Англии прибыли машинисты фирмы «Моделей, сыновья и Фильд». 31 августа в 9 ч утра «Адмирал Ушаков» отошел от стенки Балтийского завода и под своими машинами Морским каналом перешел в Кронштадт. Накануне этого первого выхода в море А. П. Шестаков заболел, и кораблем управлял сам К. К. Де Ливрон*. [* РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1439. Л. 2- 33.]

После окраски в доке подводной части корпуса и погрузки 150т «кардифа хорошего качества» броненосец перешел на Малый Кронштадтский рейд, откуда утром 6 сентября снялся с якоря для заводской пробы. Главные механизмы обслуживали судовые кочегары и машинисты при участии немногочисленных английских указателей- В 9 ч корабль развил полный ход, который держали в течение 8 ч 15 мин, совершив вначале четыре пробега на мерной миле. Старший судовой механик А. И. Францкевич убедился в исправности и плавной работе машин. Котлы хорошо держали пар давлением 7,7—8,4 атм. Вентиляторы кочегарных отделений работали на полную мощность, но все входы в кочегарки оставались открытыми. Температура у котлов достигала 24-28° при температуре наружного воздуха 9,5°. Частота вращения в среднем составляла 120 об/мин при пустоте в холодильнике 70 см. Вибрация кормовой части оказалась ничтожной: на столе в командирском помещении можно было «писать без затруднений»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Он. 3. Д. 146. Л. 334-335.]

Средняя скорость из четырех пробегов на мерной миле составила 14,93 уз, при суммарной мощности машин 4945 л. с. и шаге винтов 4,65 м. Водоизмещение корабля при выходе в море было близким к проектному (4113 т), недостающее вооружение и снабжение отчасти компенсировали приемом воды в отделении двойного дна. Однако уже тогда очевидной стала значительная строительная перегрузка броненосца. По мнению комиссии, при углублении на ровный киль «Адмирал Ушаков» слишком зарывался носом, для полного успеха испытаний следовало создать небольшой дифферент на корму и изменить шаг винтов.

На пробе отметили также неисправность клапанов регистра низкого давления и сильное нагревание штока поршня цилиндра высокого давления левой машины. Для ревизии механизмов и изменения шага винтов «Адмирал Ушаков» 8 сентября вошел в гавань Кронштадта и временно окончил кампанию.

Выход в море на официальные 12-часовые испытания полным ходом состоялся 20 сентября 1895 г. При «отменном угле», водоизмещении в начале плавания 4020 т (дифферент 0,4 м на корму) суммарная мощность машин значительно превысила контрактную, составив 5770 л. с. при частоте вращения валов 127 об/мин. Броненосец держал полный ход в течение 11,5 ч, по осредненным результатам четырех пробегов на мерной миле скорость составила 16,1 уз. Главные и вспомогательные механизмы работали исправно, таким образом, фирма «Моделей, сыновья и Фильд» полностью выполнила контрактные обязательства.

Очевидно, что при оптимальных обводах корпуса можно было получить и более высокую скорость. Изменить обводы «Адмирала Ушакова», естественно, уже не представлялось возможным, зато сравнение результатов фактической пробы с полученными на моделях в опытовом бассейне могло послужить бесценным материалом для проектирования других броненосцев. Поэтому и вызывает недоумение ограниченность программы проведенных испытаний. Еще в марте 1895 г. оставшийся за главного инспектора

кораблестроения Н. Е. Кутейников настаивал на проведении прогрессивных испытаний «Адмирала Ушакова» в присутствии заведующего опытовым бассейном или его помощника. Испытания на различных скоростях позволили провести сравнение с результатами испытания модели в бассейне, определить переводные коэффициенты, а также суточный расход угля и дальность плавания. Подробная программа испытаний механизмов для «Наварина», «Адмирала Ушакова», «Адмирала Сенявина» и «Рюрика» 28 августа 1895 г. была доложена Н. М. Чихачеву председателем МТК К. П. Пилкиным и главным инспектором механической части Н. Г. Нозиковым.

Но прогрессивные испытания броненосца в 1895 г. так и не состоялись. 14 октября он окончил кампанию, оставшись на зиму в Кронштадте, где в условиях оторванности от заводов продолжались работы по «окончательной отделке» и монтажу башен главного калибра. К началу кампании 1896 г. эти работы значительно продвинулись вперед, но возможность получения с Обуховского завода орудий оставалась проблематичной. Это обстоятельство, однако, не поколебало оптимизма вступившего в управление министерством начальника ГУКиС вице-адмирала П. П. Тыртова, который в июне приказал осенью отправить «Адмирала Ушакова» в заграничное плавание вместе с броненосцем «Сисой Великий» и крейсером «Россия».

Выполнение обширной программы испытательных плаваний возложили на помощника начальника ГМШ контр-адмирала Ф. К. Авелана. Все новые корабли впервые былы сведены в отдельный отряд судов Балтийского моря, назначенных для испытаний. 1 июня 1896 г. Ф. К. Авелан поднял флаг на броненосце «Сисой Великий». В июле, учитывая обещание Обуховского завода поставить 254-мм орудия в первую очередь для «Адмирала Сенявина», в Средиземном море вместе с «Сисоем Великим» собрались отправить именно этот броненосец береговой обороны, хотя он еще не ходил на пробу машин. «Адмирала Ушакова» же, наконец, в числе других кораблей решили подвергнуть прогрессивным ходовым испытаниям, о чем МТК напоминал еще в самом начале кампании. 27 июня корпус броненосца был освидетельствован в Петровском доке комиссией главного корабельного инженера Кронштадтского порта и признан годным в 29-летней службе.

Беспокойство комиссии вызвала обнаруженная сквозная трещина в третьем поясе наружной обшивки правого борта в 17 м от ахтерштевня. Срочно заделанная Балтийским заводом трещина, по мнению Д. В. Скворцова, могла возникнуть от чрезмерного давления кормовых копыльев на обшивку при спуске броненосца на воду. Комиссия также отметила неточную стыковку с обшивкой двух последних броневых плит главного пояса, вызванных отступлением от заданной формы на Адмиралтейских Ижорских заводах.

Из кораблей отдельного отряда в летние месяцы успешно испытывались только «Сисой Великий» и минный крейсер «Абрек», готовность остальных затягивалось до осени. К этому времени Ф. К. Авелана, принявшего должность начальника ГМШ, сменил контр-адмирал В. П. Мессер. Под его руководством «Сисой Великий» окончил испытания и был приготовлен к походу в Средиземное море, интенсивно испытывались и другие корабли отряда. Старшим флаг-офицером штаба командующего отрядом плавал лейтенант Н. Н. Хлодовский, талантливый теоретик тактики нашего флота. 31 августа 1904 г. в должности старшего офицера крейсера «Рюрик» Н. Н. Хлодовский погиб в неравном бою с японскими крейсерами.

«Адмирал Ушаков», назанченный в двухмесячное плавание для прогрессивных испытаний, начал кампанию 22 августе 1896 г. и через семь дней вышел на рейд. На борту броненосца под командованием А. П. Шестакова находилось 14 офицеров, 2 кондуктора, 43 унтер-офицера и 244 рядовых в основном из состава 11 флотского экипажа. Все еще без орудий главного калибра и без боезапаса броненосец сидел в воде на 15 см глубже, чем предусмотрено по проекту (водоизмещение 4282 т). На испытаниях суточный расход угля на полном ходу определился в 125 т, что при скорости 14 уз обеспечивало дальность плавания 1072 мили.

Плавание броненосца в 1896 г. невольно затянулось: он участвовал в работах по снятию с мели нового крейсера «Россия». Только 17 ноября «Адмирал Ушаков» вошел в гавань, окончив кампанию через 12 дней. Актом приемочной комиссии от 17 ноября 1896 г. корпус броненосца был принят в казну. Через месяц комиссия приняла в казну в «имущественном отношении» палубные механизмы и водоотливную систему. В числе «механизмов» значились вспомогательный котел, рулевая и шпилевая машины, пожарный насос Шанд— Месона, 6 машин Бродерхуда, водоопреснители Круга и помпы Стоуна*. [* РГАВМФ. Ф. 427. Он. 1. Д. 1П. Л. 230.]

22 декабря В. П. Мессер представил управляющему министерством вице-адмиралу П. П. Тыртову записку с анализом состояния кораблей отряда и предложениями по улучшению судостроения. Упомянув «недостаточную разработанность проектов» в начале постройки и потерю времени на согласование проектных решений, от отметил значительную перегрузку с дифферентом на нос как «Сисоя Великого», так и «Адмирала Сенявина».

На «Адмирале Сенявине» в ходе испытаний пришлось переносить в корму питательную цистерну котлов и запасной якорь вместе с канатом. В. П. Мессер предлагал освободить строителя от «расчетов» (проектирования), увеличить зарплату казенным мастеровым до уровня частных заводов, обеспечив их столовыми, пенсиями и лечебницами, избегать заказывать одни и те же предметы разным контрагентам и не заменять в ходе постройки командира, старшего офицера и офицеров-специалистов. Он считал целесообразным предоставить командиру, строителю н старшим специалистам права в решении на месте второстепенных вопросов без привлечения МТК, а корабельных инженеров посылать в ознакомительные плавания.

В разъяснениях по поводу предложений В. П. Мессера новый начальник ГУКиС В. П. Верховской обнаружил не менее здравое понимание проблемы. Правда, он опустил болезненный для себя вопрос заработков мастеровых, признав важность подготовки и хорошей оплаты мастеров и указателей. Справедливо отметив вред от вмешательства корабельных офицеров в ход постройки, начальник ГУКиС посчитал полезным назначение наблюдающим опытного адмирала, решающего мелочи на местах, и сослался на Англию, где экипаж получал от верфи целиком готовый корабль.

Резюме вице-адмирала П. П. Тыртова достаточно красноречиво характеризует отношение доцусимского руководства Морским ведомством ко всякого рода преобразованиям: «Согласен — в Англии хорошо, но тогда надо сломать всю существующую более 100 лет систему портовых порядков; даже большей частью не узнаваемых, до того они являются несогласными с действительным судовым устройством». Так или иначе, но первые, робкие шаги по преобразованию казенного судостроения были сделаны только в 1900 г.

В кампании же 1897 г. испытания «Адмирала Ушакова» и «Адмирала Сенявина» были продолжены в отдельном отряде под командованием контр-адмирала В. П. Мессера. При этом артиллерию второго корабля испытали в период с 22 июня по 3 июля, а «Адмирал Ушаков» все лето простоял в Кронштадте для окончательной сборки и наладки 254-мм башен. Испытать их удалось только к 19 сентября. При стрельбе из носовых орудий нависающая над башней импровизированная ходовая рубка получила повреждения («все зеркальные стекла разлетелись вдребезги»), что по тем временам было обычным явлением. П. П. Тыртов по журналу МТК от 16 декабря 1897 г. признал башенные установки «Адмирала Сенявина» и «Адмирала Ушакова» удовлетворительными «по исполнении мелких переделок и исправлений»*. [* РГАВМФ. Ф. 427. Оп. 1. Д. 111. Л. 447—451.] Было признано необходимым установить приборы управления огнем, испытать приспособления для ручного заряжания и вентиляцию крюйт-камер и бомбовых погребов.

23 сентября 1897 г. на «Адмирале Ушакове» провели испытание на прочность переборок наполнением воды второго кочегарного отделения (396,2 т). При этом обнаружилось просачивание воды в нижней части переборок в местах крепления механизмов и временной заделки отверстий для переборочных дверей. За

2 ч 2 мин в переднюю кочегарку через междудонное пространство попало около 15 т, а в машинное отделение 10 т воды. В верхних частях переборок не обнаружили «ни одной слезы». По мнению старшего судового механика Л. И. Францкевича, это были блестящие результаты. Однако водоотливная система оказалась несостоятельной: все шесть ее турбин откачивали воду из кочегарки в течение 50 мин с фактической производительностью по 79,2 т/ч, расчетная же составляла 250 т/ч. Очевидно, что огромные длина и диаметр трубы с многочисленными клапанами и отростками снижали КПД турбин водоотливной системы. А. И. Францкевич обоснованно полагал, что турбины, поставленные каждая в своем отделении, дадут лучшие результаты. Именно такое размещение водоотливных средств и было вскоре принято для всех кораблей флота. Магистральная труба стала достоянием прошлою, отметив, впрочем, важный этап в обеспечении непотопляемости, важнейшем вопросе, который к концу XIX в. еще не получил правильного разрешения.

О неблагополучии в этом плане кораблей типа «Адмирал Сенявин» свидетельствует и рапорт вице-адмирала С. О. Макарова, поданный им П. П. Тыртову по ознакомлении с броненосцами 3 июня 1898 г. Отметив «чрезвычайно благоприятное» общее впечатление, «производимое этими судами», Степан Осипович доложил, что «водоотливная система и распределение водонепроницаемых переборок как в целом, так и в деталях» неудовлетворительны.

Действительно, доведение главных переборок кочегарных и машинного отделения только до жилой палубы и низкая эффективность водоотливной системы могли привести к опасным последствиям, что уже доказала гибель броненосца «Гангут» в кампании 1897 г. Адмирал предложил ввести должность инспектора по непотопляемости, который должен был проектировать водоотливные системы судов, следить за их установкой и присутствовать на пробах переборок. С. О. Макаров отметил и серьезные недочеты в конструкции переборок и качестве их подгонки на «Адмирале Сенявине». Плохое качество постройки кораблей средствами С.-Петербургского порта в отчете за 1897 г. в очередной раз достаточно резко обрисовал В. П. Мессер. Данные его отчета были использованы корабельным инженером А. И. Токаревским для подготовки критической статьи «Искалеченные броненосцы», напечатанной в 1898 г. в журнале «Русское судоходство». Однако для того чтобы поколебать монополию ГУКиС и 100-летние порядки, как известно, понадобилась не только критика в печати, но и цусимское поражение.

«Адмирал Сенявин» прошел официальную пробу машин 18 октября 1896 г. (табл. 15). После испытания артиллерии на нем еще продолжалась окончательная отделка, не завершенная даже к кампании 1898 г. Таким образом, Балтийский завод показал гораздо лучшие результаты по скорости, а также по качеству постройки (табл. 16).

Таблица 15. Результаты ходовых испытаний броненосцев типа «Адмирал Сенявин»

Таблица 16. Сроки постройки и перегрузка броненосцев типа «Адмирал Сенявин»

Испытания «Генерал-адмирала Апраксина» по механизмам завершились официальной пробой 20 октября 1898 г., а по артиллерии и минному оружию — 4 октября 1899 г. Машины этого броненосца испытывались в течение 7 ч полного хода.

Обращает на себя внимание тот факт, что Балтийский завод совместно с фирмой «Моделей, сыновья и Фильд» выполнил и свои обязательства по постройке за 39,5 месяцев, что являлось неплохим результатом для того времени. Однако вступление в строй «Адмирала Ушакова» из-за неготовности орудий и башенных установок задержалось еще на два года.

Строительная перегрузка «Адмирала Ушакова» и однотипных кораблей была вызвана слишком приблизительным подсчетом весов при проектировании, отсутствием необходимого запаса водоизмещения, а также различными «улучшениями и добавлениями» первоначальных проектных решений. Она складывалась из перегрузки по артиллерийскому (130т) и минному (17 т) вооружениям а также по корпусу, устройствам и системам (321 т). Для «Адмирала Сенявина» (на конец 1897 г.) последняя статья нагрузки оказалась почти на 80 т больше, что прямо связано с более низкой дисциплиной весов и качеством работ на стапеле Нового Адмиралтейства. После завершения всех работ «Адмирал Сенявин» оказался примерно на 140 т тяжелее «Адмирала Ушакова». Меньшая строительная перегрузка «Генерал-адмирала Апраксина» объясняется уменьшением массы бронирования и некоторым сокращением вооружения в свете опыта постройки двух первых кораблей (табл. 17).

Таблица 17. Состав нагрузки

Стоимость постройки корпуса и вспомогательного котла «Адмирала Ушакова» Балтийским заводом составила 1 млн 460,6 тыс. руб., с главными и вспомогательными механизмами — 2 млн 28,6 тыс. руб. Полную стоимость корабля выяснить не удалось. Известно, что «Адмирал Сенявин» обошелся казне в 4 млн 339,3 тыс. руб., включая вооружение, боезапас и снабжение. Эта сумма оказалась почти на 5 млн руб. меньше полной стоимости эскадренного броненосца «Петропавловск» и на 2,7 млн руб. превысила стоимость постройки броненосной мореходной канонерской лодки «Храбрый».

Сравнение кораблей типа «Адмирал Сенявин» с иностранными броненосцами

Корабли типа «Адмирал Сенявин» строились для специфических условий Балтийского морского театра, поэтому в первую очередь их необходимо сравнивать с кораблями такого же класса, имевшимися в Дании, Швеции и Германии. Датские броненосцы береговой обороны типа «Херлуф Тролле» (1899 г., водоизмещение 3470 т) и шведские типа «Оден» (1896 г., водоизмещение 3350 т) значительно уступала «Адмиралу Сенявину» в мощности вооружения, имея но два башенных орудия калибром 240 и 250 мм соответственно. 250-мм орудия шведских броненосцев длиной в 42 калибра стреляли снарядами массой 204 кг при начальной скорости 730 м/с*. [* Военные флоты 1904 г. СПб., 1904. С. 140—141.] При равноценных толщинах бронирования с русскими кораблями достоинством датских и шведских броненосцев являлось наличие бронированного каземата. Скорость на испытаниях кораблей типа «Херлуф Тролле» не превысила 16 уз, а на кораблях типа «Оден» достигала 16,5 16,8 уз.

Развитие класса броненосцев береговой обороны в Швеции (корабли типа «Эран», 1901 —1903 гг.) при незначительном росте водоизмещения (до 3650 т) выразилось в увеличении скорости до 17 уз и в переходе к скорострельным орудиям калибра 210 и 150 мм. При этом оба 210-мм и все шесть 150-мм размещались в бронированных башнях. Преимуществом 210-мм калибра являлась высокая скорость стрельбы (до двух выстрелов в минуту), но мощность его при массе снаряда всего 140 кг значительно уступала 254-мм орудиям русских броненосцев.

Шведские частные верфи Гетеборга и Мальме строили броненосцы береговой обороны за 46—59 месяцев. 59 месяцев строился и «Херлуф Тролле» казенным адмиралтейством в Копенгагене. Известно, что более крупные французские броненосцы типа «Вальми» (6500 т) строились в 1889—1897 гг. частными фирмами Франции за 56—61 месяц, а государственной верфью в Лориане 87 месяцев*. [* Дмитриев Н. И., Колпычев В. В. Судостроительные заводы и судостроение и России и за границей. СПб., 1909. С. 108—156, 218—222, 242—241]

Германские казенные и частные заводы создавали броненосные корабли водоизмещением 3500 т гораздо быстрее, особенно при серийной постройке. Так, по 30—40 месяцев строились шесть броненосцев береговой обороны типа «Зигфрид» (1888—1894 гг.) и два типа «Оден» (1892—1896 гг.), отличавшиеся от предыдущих неполным броневым поясом по ватерлинии. Именно на «Зигфрид» и ориентировался МТК, выбирая в свое время элементы для броненосцев типа «Адмирал Сенявин». Несомненно, что русским кораблестроителям удалось выбрать более рациональные обводы корпуса и расположение главной артиллерии. При мощности машин 5022 л. с. «Зигфрид» на испытаниях развил всего 14,9 уз*. [* Groner E. Die deutschen Kriegsschiffe, 1815—1945. Band 1, Munchen, 1970. S. 65-66.] Из трех его 240-мм орудий, помещенных в одноорудийных барбетных установках, в бортовом залпе участвовали всего два (две установки помещались по бортам в носовой части корпуса). Некоторым преимуществом кораблей типа «Зигфрид» перед «Адмиралом Сенявиным» были возвышенный полубак и полный броневой пояс, защищавший борт по ватерлинии от форштевня до ахтерштевня. 240-мм крупловские орудия имели длину всего 35 калибров, зато угол возвышения их достигал 25°, а дальность стрельбы 12,5 км (77,6 кбт)*. [* Schiffstunde SMS «Hilderbrand». Berlin, 1903.]

Чтобы увеличить дальность плавания и улучшить общее расположение, в 1898—1904 гг. германские кораблестроители существенно модернизировали все 8 броненосцев береговой обороны. Специальная вставка в середину корпуса удлинила его с 79 до 86,1 м, при этом нормальное водоизмещение возросло до 4225 т.

Примером более крупного и удачно спроектированного, по сравнению с германскими, броненосца береговой обороны является «Монарх» (табл. 18), детище главного кораблестроителя австро-венгерского флота З. Поппера. По этому типу верфи в Поле и Триесте в 1893—1898 гг. в сроки от 46 до 54 месяцев построили 3 корабля — «Монарх», «Вин» и «Будапешт». Уделив 10 % проектного водоизмещения* на вооружение, австрийский инженер создал хорошо защищенный и быстроходный броненосец. [* Warship International. 197.5. N 1. P 45—55, 89.]

Тактические преимущества «Монарха» по сравнению с кораблями типа «Адмирал Сенявин» заключались помимо превосходства в скорости в дальнобойности и скорострельности орудий главного калибра, в наличии некоторой защиты цитадели сверх главного броневого пояса (2-й пояс) и средней артиллерии. При сравнении броненосцев, конечно, надо иметь в виду, что до 1905 г. во всех флотах не было достаточно точных дальномеров для дистанций свыше 30—40 кбт. Проектировались все эти корабли в расчете на сопротивление настильному огню с короткой дистанции, о чем говорит незначительная толщина палубного бронирования. Кроме того, «Монарх» был крупнее и создавался несколько позже «Адмирала Сенявина», когда завоевали полное признание бездымный порох и закаленная броня.

З. Попперу удалось избежать перегрузки — распространенной «болезни» кораблестроения того времени. «Монарх» проектировался с запасом и в нормальном грузу принимал 200 т угля. Нормальное водоизмещение германских кораблей типа «Зигфрид» составило 3741 т, на 241 т больше проектного.

Таблица 18. Сравнение броненосцев береговой обороны российского, германского н австро-венгерского флотов

В истории мирового кораблестроения конца XIX — начала XX вв. есть примеры создания и небольших башенных броненосцев с осадкой порядка 4 м. К ним относятся построенные в Англии для Аргентины корабли типа «Либертад» (1890 г) и бразильские броненосцы французской постройки «Деодоро» и «Флориано» (1898—1899 гг.). «Либертад» при водоизмещении всего 2336 т был вооружен двумя 240-мм и четырьмя 120-мм орудиями. Два 234-мм и четыре 120-мм орудия имел и 3162-тонный «Деодоро». Скорость кораблей этих типов составляла 12—14 уз.

Малую осадку (5,5 м) задавали для своих броненосцев и голландцы, вынужденные считаться с мелководьем вблизи своего берега Северного моря. Их корабль водоизмещением 4950т «Конигин Регентес» (1900 г.) был вооружен двумя 240-мм, четырьмя 150-мм и восемью 75-мм орудиями. Он явно уступал русским броненосцам в мощности артиллерии при равной скорости, зато имел 680-тонный нормальный запас угля и дальность плавания свыше 4000 миль. Это качество имело большое значение при возможном использовании корабля в водах Голландской Индии (Индонезии).

Все рассмотренные броненосцы береговой обороны были мореходными кораблями, это отражало закономерное и повсеместное отступление от «мониторной» схемы 60-х годов с ее сплошь бронированным низким бортом, опасным при плавании в свежую погоду. Исключением стали лишь американские низкобортные (около 0,8 м) броненосцы типа «Арканзас», достроенные на рубеже XIX — XX вв. и вооруженные двумя 305-мм орудиями в башне. При осадке всего 3,8 м и водоизмещении 3235 т они развивали скорость около 12 уз. Возвращение к мониторной схеме было явным архаизмом, и корабли такого типа, непригодные для плавания в открытом море, в дальнейшем получили развитие только на реках и озерах.

Оригинальным вариантом корабля ограниченных размеров для боя с сильным противником в своих водах стали японские бронепалубные крейсера типа «Ицукусима» (1889—1891 гг.), построенные по проекту французского кораблестроителя М. Берте-на.

В проекте М. Бертен совместил вооружение единственным крупным (320-мм) орудием в барбетной установке с защитой в виде броневой палубы со скосами (38 мм), усиленной углем и целлюлозой в бортовых отсеках. Дополняли вооружение 11 —12 120-мм скорострельных пушек. Скорость при естественной тяге составила около 15,5 уз, водоизмещение 4278 т, осадка 6,4 м. Корабли типа «Ицукусима» оказались неудачными в тактическом отношении: огромное орудие при низкой скорострельности в свежую погоду теряло и меткость, а сам корабль был слишком тихоходным и уязвимым под огнем противника.

Оценивая корабли типа «Адмирал Сенявин», нельзя не затронуть стратегических соображений. По замыслу руководства Морского ведомства они должны были наряду с эскадренными броненосцами составить основу российского флота на Балтике. В пределах этого моря, как показывает сравнение тактических элементов, броненосцы типа «Адмирал Сенявин» могли с определенным преимуществом вести одиночный бой с любым броненосцем береговой обороны флотов Германии или Швеции. При 16-узловой скорости они могли участвовать и в эскадренном сражении совместно с кораблями типов «Полтава» и «Император Александр II», а небольшая осадка облегчала безопасное плавание по шхерным фарватерам и у берегов Моонзунда. При поддержке береговых батарей и возможности укрыться в своем порту для исправления повреждений корабли типа «Адмирал Сенявин» могли отражать нападение более крупных броненосцев, вооружение которых (четыре орудия калибром от 240 до 305 мм) не обеспечивало явных тактических преимуществ.

Таким образом, в случае военных действий на Балтийском море броненосцы типа «Адмирал Сенявин» оказывались вполне целесообразны, а некоторая перегрузка их артиллерией компенсировалась бы снижением количества угля и других запасов. В свете же внешней политики России конца XIX в. и создания Тихоокеанского флота строительство броненосцев береговой обороны было непозволительной роскошью.

Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. потребовались крупные броненосцы и быстроходные крейсера океанского плавания. В сложившейся обстановке каждой боевой единице придавалась особая ценность. В условиях войны броненосцам береговой обороны пришлось решать несвойственные им задачи, что не позволило в полной мере реализовать положительные качества, заложенные при проектировании и постройке.

Перспективы развития класса броненосцев береговой обороны

Пока для Батийского флота создавались броненосцы типа «Адмирал Сенявин», развитие событий на Дальнем Востоке потребовало сосредоточения там лучших кораблей российского флота. Этот вопрос обсуждался на особом совещании в марте 1895 г., посвященном очередной судостроительной программе, Однако под давлением Н. М. Чихачева совещание взяло за основу «сравнение наших сил с Германией»* и лишь отчасти учло потребности Тихоокеанского театра при выборе типов кораблей. [* РГАВМФ. Ф. 417. Оп. I. Д. 1728. Л. 1—3.] Так, по семилетней судостроительной программе в 1896— 1902 гг. предстояло построить пять эскадренных броненосцев с увеличенной дальностью плавания наряду с четырьмя броненосцами береговой обороны типа «Адмирал Сенявин» и тремя броненосными лодками типа «Грозящий».

27 декабря 1897 г. в связи с ожидаемым усилением японского флота и не без влияния Николая II, поставившего во главе министерства вице-адмирала П. П. Тыртова, совещание адмиралов высказалось за сосредоточение на Дальнем Востоке к лету 1903 г. флота из десяти эскадренных броненосцев с соответствующим количеством кораблей других классов. Утвержденная в феврале 1898 г. программа «для нужд Дальнего Востока» включала пять эскадренных броненосцев с 305-мм артиллерией и водоизмещением по 12700 т каждый.

В 1899 г. обе программы — 1895 и 1898 гг.— фактически были объединены в одну, с продлением сроков исполнения до 1905 г. При этом изменилось и ее содержание. На совещании 14 апреля 1899 г. под председательством управляющего министерством адмиралы И. М. Диков, и С. О. Макаров выступили против строительства сравнительно слабых броненосцев береговой обороны и тихоходных броненосных канонерских лодок. Свое мнение они обосновали тактическими требованиями к составу эскадры. К однотипности броненосцев склонялся и адмирал Н. И. Казнаков, а Е. И. Алексеев и В. П. Мессер вообще предложили ограничиться на Балтике минной обороной. Сомневаясь в успешности действий миноносцев без всякой поддержки броненосцами, П. П. Тыртов посчитал необходимым построить один корабль по улучшенному типу «Генерал-адмирала Апраксина», который вместе с существующими броненосцами береговой обороны мог бы составить отряд из четырех «однородных судов».

Совещание остановилось на предложении управляющего министерством, решив, «сообразуясь с деньгами», построить вместо трех остальных броненосцев береговой обороны один эскадренный «принятого типа»*. [* РГАВМФ. Ф. 417, Он. 1. Д. 2121, Л, 77 83] Мореходные броненосные канонерские лодки типа «Грозящий» заменялись «безбронными судами» (фактически небольшими крейсерами) вице-адмирала С. О. Макарова. Таким образом, флот «прибрежной обороны» на Балтике, предусмотренный программой 1895 г., был сокращен в пользу мореходных кораблей.

Вопрос проектирования нового броненосца береговой обороны заинтересовал вице-адмирала П. П. Тыртова еще в октябре 1897 г. По его приказанию МТК в лице временного председателя генерал-майора А. С. Кроткова и главного инспектора кораблестроения Н. Е. Кутейникова доложил историческую справку о создании кораблей типа «Адмирал Сенявин» и предложения по их совершенствованию. Последние сводились к устройству полубака (уменьшение «зарывания» носом), увеличению водоизмещения (уничтожение перегрузки) при прежних требованиях к вооружению и бронированию, установке водотрубных котлов Бельвиля и бортовых патронных погребов, а также смещению вперед носовой башни для удобства расположения рубок и мачт. МТК считал возможным ограничиться проектным запасом угля (214 т) с сохранением полной вместимости угольных ям в 390 т и мощностью механизмов 4800 л. с., достаточной для скорости 16 уз.

А. С. Кротков и Н. Е. Кутейников отметили, что последние броненосцы береговой обороны в иностранных флотах не имеют очевидных преимуществ перед «Апраксиным»: усилия кораблестроителей там сосредоточились на развитии броненосцев «гораздо большей величины». Желательным улучшением системы бронирования, по их мнению, являлось устройство скоса броневой палубы к нижней кромке бортовой брони (по примеру английского «Мажестика» и нашего «Пересвета»). Увеличение скорости до 17 уз, как на японском корабле «Мацусима» и греческом «Гидра», не сулило явных тактических преимуществ. Для броненосцев береговой обороны «неуязвимость и сильная артиллерия должны быть поставлены впереди достижения более высокой скорости хода»*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 1197. Л. 131-137.]

Вскоре после решения апрельского совещания 1899 г. проектированием нового корабля в развитие типа хорошо ему знакомого «Апраксина» занялся капитан 2 ранга великий князь Александр Михайлович. Анализ состояния артиллерии привел его к мысли о принятии единого максимально возможного калибра орудий наибольшей скорострельности (подобная идея впоследствии привела итальянцев и англичан к дредноутам). К началу XX в. таким калибром, по оценке Александра Михайловича, был калибр 203 мм, позволявший достигнуть как быстрого механического, так и ручного заряжания. Результатом такой оценки стали разработанные великим князем задания на проектирование эскадренного броненосца, броненосного крейсера и броненосца береговой обороны.

Воплотить задания в чертежи эскизных проектов взялся Д. В. Скворцов. Спроектированные им эскадренный броненосец и броненосный крейсер уже в 1899 г. были отклонены МТК*, а броненосец береговой обороны решили заказать в счет объединенной программы. [* МТК оказался прав, предпочитая сохранить 305-мм калибр на эскадренных броненосцах, зато совершенно напрасно отклонил броненосный крейсер, предвосхитивший корабли 1904—1907 гг. В войне 1904—1905 гг. российскому флоту не хватало именно таких крейсеров.] 25 августа 1899 г. П. П. Тыртов приказал начать его постройку в эллинге Галерного острова после спуска на воду крейсера «Диана». Интересно, что «отец» кораблей типа «Адмирал Сенявин» Э. Е. Гуляев в справке к заседанию МТК 8 ноября 1899 г. указал на строительство броненосцев береговой обороны только в «слабосильных третьеклассных морских государствах». «Большие суда способны к выполнению более широких военных предприятий, что особенно важно с развитием военно-морского могущества в дальних морях»,— отметил он*. [* РГАВМФ. Ф. 421. Оп, 1. Д. 1434. Л. 23—27.]

Однако эти обоснованные соображения не повлияли на решение МТК (и самого Э. Е. Гуляева). При выборе проекта комитет склонился к варианту, предложенному Александром Михайловичем, проект, одновременно разработанный Балтийским заводом, был отклонен. В декабре эскизные чертежи «броненосца около 5300 т водоизмещения», доложенные И. М. Диковым генерал-адмиралу, были одобрены.

Капитан 2 ранга великий князь Александр Михайлович

Не дожидаясь разработки «подробных чертежей», которые Д. В. Скворцов обещал, представить к 15 марта 1900 г., П. П. Тыртов уже 7 января приказал ГУКиС выдать наряд С.-Петербургскому порту на постройку броненосца береговой обороны в малом каменном эллинге Нового Адмиралтейства. По ходатайству порта новый корабль было решено строить в деревянном эллинге, отдав каменный эллинг «Дианы» под угольный транспорт. В марте ГУКиС ассигновало на работы 100 тыс. руб. Вскоре теоретический чертеж корабля передали «к строению», утверждение же «подробных чертежей» в заваленном «текучкой» МТКзатянулость до осени 1900 г.

Проект «броненосца береговой обороны водоизмещением 5985 т»* был полностью оригинальным и весьма продуманным в тактическом и конструктивном отношениях. [* РГАВМФ. Ф. 876. Оп. 30. Д. 391.] Основные элементы корабля по проекту были следующие:

Водоизмещение, т.......................5985

Длина по ватерлинии, м....................103,6

Ширина, м...........................18,0

Осадка средняя, м........................5,2

Скорость, уз, при мощности механизмов 7000 л. с...........16

Артиллерийское вооружение:

шесть 203-мм/45 орудий

восемь 75-мм/50 орудий

восемь 47-мм орудий

четыре 7,62-мм пулемета

Минные аппараты:

надводные (носовой, кормовой и траверзные) .......... 4

подводные .......................... 2

В основном варианте проекта машинно-котельной установки, разработанном Франко-русским заводом, предполагалось установить 12 котлов Бельвиля с экономайзерами (был вариант и с 16 котлами Никлосса). Полная масса машин и котлов с водой составила 875 т. Бронирование включало полный броневой пояс толщиной от 102 до 178 мм, 51-мм броневую палубу со скосами, 76-мм каземат для 75-мм орудий. Четыре орудийные башни главного калибра бронировались 152-мм плитами.

Броненосец береговой обороны водоизмещением 5985 т, проект 1900 г.: а — боковой вид; б — вид сверху

Однако этот корабль, который, вероятно, предполагалось назвать «Адмирал Бутаков», так и не был построен. 14 сентября 1900 г. П. П. Тыртов приказал временно отложить работы, а в дальнейшем средства с броненосца были обоснованы направлены на строительство более крупных кораблей программы 1898 г. К моменту прекращения работ Новое Адмиралтейство почти закончило разбивку на плазе, израсходовав 5419 руб. 61 коп.*. [* РГАВМФ. Ф, 921. Оп. 6. Д. 10. Л. 344.] Любопытно, что сведения о броненосце попали в отечественные и иностранные справочники, при этом в «Jane's Fighting Ships» (1902 г.) они оказались гораздо достовернее, чем в отечественном справочнике «Военные флоты» (издавался самим Александром Михайловичем).

К вопросу о постройке броненосцев береговой обороны вернулись в 1903—1904 гг. при обсуждении перспективных кораблестроительных программ. Однако проектирование броненосцев береговой бороны, предназначенных для Черного моря, отложили, а в дальнейшем вопрос об их постройке был снят русско-японской войной.

В первые десятилетия XX в. сравнительно мореходные броненосцы ограниченного водоизмещения получили развитие только в государствах, имевших небольшие флоты, опиравшиеся на сильные приморские укрепления. Так, в 1915 -1918 гг. в Швеции построили три корабля типа «Свериг» водоизмещением по 7600 т и главным вооружением из четырех 280-мм орудий.

Последние броненосцы береговой обороны — две единицы типа «Вейнямейнен» — в 1929—1932 гг. построили в Финляндии*. [* Броненосец «Ильмаринен» погиб, подорвавшись на советской мине 13 сентября 1941 г. «Вейнямейнен», редко выходивший в море во время войны, счастливо избежал уларов советской авиации, а после войны служил в ВМФ СССР под названием «Выборг». Он был исключен из состава флота в 50-е годы.] При водоизмещении 3900 т и главном вооружении из четырех 254-мм орудий (аналогия «Адмиралу Ушакову») они получили дизельные двигатели и сравнительно легкое (57-мм) бортовое бронирование. Скорость достигала 15,5 уз.

В годы первой мировой войны в России вернулись к идее мелкосидящего корабля с ограниченной мореходностью для действий на минно-артиллерийских позициях в Балтийском море. Основанием для этого послужили оперативно-тактические соображения в сочетании с возрождением мониторов в Англии, сравнительной дешевизной и быстротой их постройки. Сыграла свою роль и возможность утилизации 356-мм орудий и установок, создававшихся для линейных крейсеров типа «Измаил», готовность которых задерживалась обстоятельствами военного времени.

Монитор для Балтийского моря, проект 1916 г.: а — продольный разрез; б - вид сверху

Монитор для Балтийского моря, проект 1916 г.: в — трюм; г — сечение по мидель-шпангоуту

В октябре 1915 г. в Главном управлении кораблестроения (ГУК) рассматривались три варианта проекта монитора (броненосца береговой обороны), отличавшихся друг от друга лишь в деталях. Два из них предусматривали водоизмещение 7550 т при скорости 12 уз (три дизеля по 1000л. с.) и главным вооружении из трех 356-мм/52 орудий в башне и из восьми 152-мм — в казематах. Толщина броневого пояса по ватерлинии достигала 275 мм. Ни один из вариантов не был реализован: на постройку монитора не хватило ни средств, ни времени.

В 20-х годах Управление Военно-Морских Сил РККА (УВМС РККА) вновь обратилось к идее создания монитора для Балтики. Постройка одного такого корабля стоимостью 10 млн 850 тыс. руб. была утверждена во второй очереди шестилетней программы судостроения 1926 г. Эскизный проект монитора, вооруженного тремя 356-мм орудиями, к февралю 1927 г. разработали в Научно-техническом комитете УВМС РККА. Стремление обеспечить надежную защиту от огня 305-мм орудий привело к увеличению водоизмещения до 11 тыс. т. Целесообразность строительства единичного монитора у многих вызывала сомнения. В 1928 г. от этой идеи отказались из-за недостатка средств, направленных на модернизацию линейных кораблей. По решению РВС СССР от 30 мая 1931 г. имевшиеся 356-мм орудия использовали для создания береговых батарей.

Броненосцам прибрежного действия уже не нашлось места в последующих планах создания океанского флота, хотя последние и не исключали строительства крупных бронированных канонерских лодок для ограниченных и мелководных театров военных действий.