(Гангут ##12-бис, 15)
Крейсер «Витязь» принес славу отечественному флоту, став по сути первым океанографическим судном. Его имя, единственное из всех имен русских кораблей, увековечено в числе десяти самых знаменитых имен исследовательских судов мира на фронтоне Океанографического музея в Монако. Именно так были названы и два его преемника — советские научно-исследовательские суда, приумножившие заслуги крейсера в исследовании Мирового океана.
Недолгая, но славная жизнь «Витязя» завершилась трагической гибелью. Рассказом об этом событии редакция открывает новую рубрику сборника «О подробностях не сообщалось...».
Новый 1893 год «Витязь» встретил в Японии, на рейде порта Нагасаки. В феврале и марте он находился в плавании у берегов Китая, а затем снова возвратился в гостеприимный японский порт. В апреле командир крейсера получил приказ командующего эскадрой выполнить гидрографические работы у побережья Корейского полуострова.
Из вахтенного журнала крейсера «Витязь»: «апрель 8/20. 9 утра. Снялись с якоря и пошли в Гензан. 10/22. 10 ч 50 м. Стали на якорь в Гензане. 11/23. 6 утра. Снялись с якоря и пошли вдоль корейского берега к мысу Елкина».
Так начались работы экипажа по картографической съемке восточного побережья Корейского полуострова, основа которой была заложена русскими моряками шлюпа «Надежда» и фрегата «Паллада». На карту ложились уточненные линии берегов, выстраивались колонки цифр измеренных глубин. Для пополнения запасов пищи, воды, топлива и кратковременного отдыха дважды заходили во Владивосток.
Газета «Владивосток» № 17 за 1893 год: «21 апреля утром пришел с корейского берега крейсер I ранга "Витязь". Крейсер I ранга "Витязь" ушел 23 апреля с рассветом к корейским берегам».
Вряд ли кто тогда мог подумать, что это была последняя стоянка знаменитого корабля во Владивостоке.
Из вахтенного журнала крейсера «Витязь»: «23/5 мая. 5 ч 03 м. Снялись с якоря и пошли к берегам Кореи (к порту Шестакова). 24/6. 9 ч 16 м вечера. Стали на якорь у острова Ходо. 27/9. 9 ч 33 м утра. Снялись с якоря и пошли с промером. 6 ч 12 м. Стали на якорь под берегом севернее полуострова Нахимова».
К 28 апреля 1893 года моряки нанесли на карту участок побережья от мыса Анжу до полуострова Нахимова. По плану съемку надо было завершить в бухте Порт Лазарева, впервые правильно нанесенной на карту еще в 1854 году штурманами фрегата «Паллада».
Утро выдалось ясным. Ветер, задувший было накануне, стих. В 8 ч 5 мин утра «Витязь» снялся с якоря и начал «утюжить» море — делать промер вблизи полуострова Нахимова. Второй промерный галс закончили через три часа и, определившись по пеленгам, легли в дрейф, Командир крейсера отправил старшего штурмана лейтенанта Алексея Александровича Зурова на берег для проведения астрономических наблюдений. Выполненные гидрографические работы требовалось привязать к точно определенному астрономическому пункту.
Плановые работы были завершены. Командир корабля капитан 1 ранга Сергей Аполлинариевич Зарин приказал вахтенному офицеру лейтенанту Петру Яковлевичу Дрешеру проложить курс в бухту Порт Лазарева. Там, с другой стороны полуострова Нахимова, он собирался взять на борт штурмана после окончания им наблюдений.
В бухту вело три пролива. Ближайшим являлся Северный — между южным берегом полуострова Нахимова и островом Завалишина. Хотя в лоции и отмечалось, что он «узкий и затруднительный», командир и штурман, перед съездом на берег, выбрали именно его. Идти Средним или Южным проливом — значило потерять не менее двух— трех часов. Северный же пролив, при детальном изучении карты, кроме надводных камней к юго-востоку от мыса Десфосе, по мнению офицеров, других опасностей не имел. Приказав держать курс на середину острова Завалишина, командир внимательно следил за обстановкой. Подходя к створу островов Куприянова и Никольского, изменили курс, держа его на южную оконечность безымянного островка, лежащего у острова Завалишина.
Под четырьмя котлами крейсер шел со скоростью 8—9 уз. Но как только подошли к месту, где на карте были нанесены 5-саженные глубины, к юго-востоку от надводных камней, уменьшили ход до малого, чтобы лотовые могли более точно измерить глубину.
Поступивший от них доклад о глубинах 10 и 12 саженей успокоил Зарина. Последовали команды: «Полный вперед! Держать правее пять градусов!»
Курс проложили между островом Вишневского и небольшими островками под берегом полуострова Нахимова, имея опасные надводные камни по правому борту. Набирая скорость, крейсер шел уже ходом 6 уз. Часы показывали полдень, ярко светило в зените солнце.
Схема парусности крейсера «Витязь»
Из воспоминаний старшего врача 15-го флотского экипажа П.М. Губарева: «В 12 1/4 часа почувствовался довольно сильный толчок в кормовой части крейсера, а потом, только что офицеры, стоявшие на полуюте, успели сказать "Слава Богу, благополучно проскочили камень", как послышался в носовой части сильный удар, и крейсер плотно сел на камни».
После того, как «Витязь» прочертил кормой по камню и, накренившись немного, сошел на чистую воду, последовала команда остановить машину. Но инерция движения была велика, и корабль продолжал идти вперед. Спустя полминуты он ударился носом о подводный камень и остановился. В наступившей неожиданной тишине всех охватила растерянность.
— Полный назад! — прозвучала команда командира, первым сориентировавшегося в создавшейся ситуации.
— Полный назад! — вновь прокричал он в переговорную трубу, видя, что «Витязь» не двигается с места, и посчитав, что первая команда его в машинном отделении не услышана. Но корабль оставался недвижим...
Из вахтенного журнала крейсера «Витязь»: «20/10. О ч 15 м пополудни. Идя в Порт Лазарева, крейсер стал на камни в проливе между островом Завалишина и надводными скалами, лежащими к югу от мыса Десфосе».
Зарин приказал объявить водяную тревогу и вызвал на мостик старшего механика Т.Ф. Загуляева. Их совещание оказалось недолгим. Решили развести пары еще в трех котлах и подключить котел, служивший для опреснения воды, к четырем действующим. Пары подняли до предела, гребной винт бешено завертелся, но крейсер не сдвинулся с места.
При осмотре трюмов обнаружили повреждения в носовой части. Наружная обшивка в нескольких местах была вдавлена внутрь и разошлась так, что появилась течь.
Пустили в ход водоотливные средства, и вода в трюмах стала убывать. Это вселило надежду на возможность осушить их и заделать пробоины.
Машина работала на полные обороты. Еще и еще раз пытались сойти с камней. За кормой, в буруне от винта, всплывали со дна водоросли и поднимался ил. Корабль содрогался всем корпусом. Но усилия оказались тщетными: «Витязь» крепко сидел на камнях.
Командир приказал облегчить носовую оконечность корабля — тяжести из находившихся там помещений стали переносить в корму. Одновременно спустили шлюпку для промера глубин вокруг крейсера; под воду ушел водолаз для осмотра подводной части. Все работали быстро, с полной отдачей сил.
Штиль в любой момент мог смениться штормом. Хотя ветер по-прежнему был тихим, с севера накатывалась увеличивавшаяся зыбь. Раскачиваясь на ней, корабль стал сильнее биться о камни.
Для экстренной разгрузки крейсера потребовалось несколько барж. Для поиска их в Гензан на паровом катере направили ревизора «Витязя» лейтенанта Федора Николаевича Иванова. Он же по телеграфу должен был известить командира Владивостокского порта и командующего Тихоокеанской эскадрой о случившемся.
Результаты выполненного вокруг корабля промера показали, что «Витязь» сел на камень около 150 сажен (315 м) в поперечнике. С носа и кормы глубины были достаточными для безопасного плавания. Доклад водолаза оказался менее утешительным: корабль сидел на камне своей средней частью; имелась значительных размеров пробоина в левом борту, против пороховых погребов; камень, пробивший борт, вошел внутрь корпуса на глубину приблизительно от двух до пяти футов (0,6—1,5 м); правый борт повреждений не имел.
К четырем часам дня зыбь заметно увеличилась. Все ощутимее стали удары корабля о камни. Вслед за этим открылась течь в пороховых погребах. Немедленно приступили к выгрузке из них ящиков с порохом, а когда работать в крюйт-камере из-за поступавшей воды стало трудно, выгрузку прекратили и задраили люки.
Около девяти часов вечера вода появилась в носовой угольной яме. Спустя час для облегчения носовой оконечности отдали левый якорь, а запасной перенесли на шкафут. Потушили два передних котла и выкачали из них воду. Из ближайших к носу угольных ям стали выбрасывать уголь за борт.
Вечерние сумерки сменила ночная мгла. Работы продолжались при свете прожекторов. К полуночи полностью залило водой трюм № 5. Появилась новая пробоина, но уже с правого борта — под первым котлом.
Только в начале новых суток наконец-то удалось подвести парусиновый пластырь под новую пробоину. Течь прекратилась, и вода, которую откачивали из трюма, стала убывать. Об этом сразу же доложили командиру.
— Ну, слава Богу! Может быть, выкарабкаемся! — сказал Зарин в ответ на этот доклад и перекрестился.
«Витязь» на камнях в бухте Порт Лазарева
С момента посадки на подводный камень он практически все время находился на мостике, руководя действиями личного состава. Лишь несколько раз спускался в палубы, трюмы и котельные отделения, чтобы получить полное представление о состоянии корабля.
- Задраить все люки нижней палубы. Укрепить их распорками! — приказал он вахтенному офицеру. — Подвести второй парус!
Когда выполнили последнюю команду, вода стала убывать еще быстрее.
Спуск водолаза для осмотра затопленных внутренних помещений
29 апреля работы по спасению корабля не прекращались ни на минуту. В половине четвертого утра стали слышны удары под носовым котельным отделением. Вслед за этим в нем появилась течь. При осмотре обнаружили образовавшуюся в днищевой обшивке, под первым котлом, пробоину. Ее пытались заделать, чем могли, но вода прибывала так быстро, что пришлось погасить находившиеся в этом отделении два котла. Теперь под парами оставались только четыре котла в кормовом отделении, которые обеспечивали действия помп и работу машины малым задним ходом, смягчавшим удары о камни.
Между тем подведенные в качестве пластыря паруса изорвались между бортами корабля и камнями. Вода снова стала быстро прибывать, постепенно проникая в шкиперскую и в помещение опреснителей, дойдя до бимсов жилой палубы.
После завтрака командир созвал офицеров на совещание. Обращаясь к ним, Зарин сказал: «Я думаю, все понимают, что положение крейсера все ухудшается. Можно сказать, что на этот час оно уже критично. Надо принимать меры к спасению корабельного имущества. Лейтенант Иванов, по моим расчетам, уже дал телеграммы командующему эскадрой и командиру Владивостокского порта. Они должны прийти к нам на помощь. Но наше спасение зависит в первую очередь от нас самих. Каждый из вас отвечает за подчиненный личный состав и имущество. Спасать надо все, что можно спасти. За дело, господа офицеры!»
На воду спустили катера и шлюпки. В них на берег полуострова Нахимова у мыса Десфосе стали перевозить багаж команды. Одновременно выгружали снаряды из бомбовых погребов, выбрасывали уголь за борт, готовили к спуску рангоут.
В восемь часов утра спустили на борт марса-реи. К этому времени из Гензана прибыли нанятый лейтенантом Ивановым небольшой пароход и семь японских лодок. На них сразу же стали грузить тяжести для перевозки на берег.
А во Владивостоке на стол командиру порта капитану 1 ранга А.И. Кази легла телеграмма: «От командира крейсера I ранга "Витязь" капитана 1 ранга Зарина от 29 апреля из Гензана. "Витязь" стал на камни бухте Лазарева, у Завалишина, выгружаюсь, корпус поврежден, машина исправна. Зарин».
Командир порта тут же дал команду готовиться к выходу в море всем кораблям, стоявшим в бухте Золотой Рог, и сообщил о случившемся в Петербург.
Телеграмма капитана 1 ранга Кази от 29 апреля 1893 года из Владивостока: «Получил депешу Зарина, что "Витязь" сел на мель бухте Лазарева у Завалишина, корпус поврежден, машина исправна, с трудом выгружается, послал за баржами в Гензан. Немедленно отправляю "Забияку", "Бобр", "Алеут". Телеграфировал Иокогаму начальнику эскадры. Кази».
Тревожная весть быстро облетела Владивосток. Корабли спешно готовились к походу, и уже вечером канонерская лодка «Бобр» первой покинула Золотой Рог.
У корейских берегов погода портилась с каждым часом. Тяжелые тучи повисли над самой водой. Хотя ветер не покрепчал, зыбь усиливалась.
Из воспоминаний старшего врача 15-го флотского экипажа П.М. Губарева: «После полудня опять начались страшные удары крейсера о камни, так что прибыль воды все увеличивалась, несмотря на действие всех водоотливных средств. Около двух часов пополудни я доложил командиру, что больным в лазарете оставаться нельзя, т.к. вода по жилой палубе попадает в лазарет, больные с фельдшером и одним санитаром отправлены на берег... Так как больные были не тяжелые, то я приказал оставить часть перевязочных средств и сам с другим санитаром остался на крейсере, где на сильной зыби происходила погрузка разного имущества на баржи, а потому могли быть серьезные ранения...»
Вода появилась не только в жилой палубе, но и в других помещениях. Попытки вновь подвести пластыри хотя бы под самые большие пробоины оказались безуспешными. Ударами крейсера о камни подкильные концы перебивало, и они рвались, как нитки.
В шесть часов вечера из-за опасного положения корабля командир решил перевезти команду на берег. На борту осталось лишь минимальное число кочегаров и машинистов, необходимое для поддержания паров в котлах, обеспечения действия машин и водоотливных средств. На случай спешной эвакуации дежурили шлюпки с гребцами.
К этому времени вода стала заливать кормовое котельное отделение. Часть водоотливных средств из-за сильного крена на правый борт перестала работать. Когда вода подступила к топкам котлов правого борта, пары в них пришлось прекратить, чтобы избежать взрыва...
Из приговора Временного отделения Военно-морского суда Кронштадтского порта в Санкт-Петербурге по делу о постановке 28 апреля 1893 года на камни при входе в бухту Порт Лазарева и крушении крейсера 1 ранга «Витязь»: «...при сильно увеличившейся зыби крейсер несколько раз подряд ударило о камни, был слышен треск лопнувшей палубы, и вода показалась и в машине. Положение крейсера становилось беспомощным, тем более, что при быстром прибывании воды в кочегарке и машине в самом непродолжительном времени должно было прекратиться действие всех водоотливных средств. При размахах крейсера до 18° и ударах о камни страшной силы можно было постоянно ожидать падения мачт, срыва котлов и орудий с их укреплений, и командир решил покинуть крейсер. В 6 час 30 мин вечера все пары были прекращены, кингстоны закрыты, команда с койками посажена на гребные суда».
Экипаж «Витязя» подготавливает водоотливные средства
Из вахтенного журнала крейсера I ранга «Витязь»: «29 апреля 8 ч вечера. Вследствие опасного состояния крейсера команда, офицеры и командир оставили крейсер».
Эту последнюю запись в вахтенном журнале сделал временно исполнявший обязанности старшего офицера корабля лейтенант Михаил Петрович Васильев, тот самый Васильев, который семь лет спустя стал первым командиром легендарного ледокола «Ермак», а в 1904 году трагически погиб при катастрофе эскадренного броненосца «Петропавловск»...
Капитан 1 ранга С.А.Зарин лично спустил вымпел и последним оставил «Витязь», перейдя на вельбот.
Из воспоминаний старшего врача 15-го флотского экипажа П.М. Губарева: «Когда прибыли на берег, было уже темно, повсюду были навалены горы вещей, покрытые брезентом, многие вещи валялись ничем не прикрытые, найти что-либо сразу было невозможно. Берег оказался песчаным; ходить по нему было очень утомительно, кое-где были разложены костры — это команда в десантных котелках начала варить себе чай. При свете костров можно было заметить две палатки: в одной был поставлен денежный сундук и сложена провизия, а в другой помещались больные. Наскоро команда начала строить палатку для офицеров, куда с трудом поместились 10 человек, а остальные офицеры, как и большинство команды, спали не раздеваясь под открытым небом или, если кому удалось, прикрывались каким-нибудь березентом».
30 апреля в лагере проснулись с восходом солнца. Наскоро позавтракав, часть команды во главе с офицерами направилась на «Витязь», оставшиеся на берегу начали строить палатки. В их обязанность входила также разгрузка барж с грузами, прибывающими с крейсера.
Место для лагеря выбрали случайно, исходя только из того, чтобы он находился ближе к «Витязю» и зыбь не мешала бы приставать к берегу и выгружать вещи. Находился он на западном берегу полуострова Нахимова, в трех четвертях мили от мыса Десфосе, в небольшой бухточке, на песчаном холмистом берегу. В 50—60 шагах от уреза воды берег круто поднимался, защищая от западных ветров. Недалеко от лагеря нашли ручей с прозрачной и холодной водой. Из него брали воду для лагерных нужд, а потом и для кораблей эскадры.
Команда выгружала с «Витязя» мины, торпеды, легкую артиллерию; демонтировали и погрузили на баржи камбуз, хлебопекарную печь. Затем приступили к выгрузке 152-мм орудий.
Откачка воды из затопленных помещений «Витязя»
За ночь вода заполнила не только жилую палубу, но и оба котельных и машинное отделения, кают-компанию и дошла до верхней палубы крейсера. Сильная зыбь временами перекатывалась и через палубу. Поскольку при посадке на камни корабль получил крен на правый борт, на правых шканцах работали уже по колено в воде.
Телеграмма капитана 1 ранга Зарина от 30 апреля 1893 года: «Снять "Витязь" с камней не мог. Большою зыбью, свежим ветром жестоко било и ломало, нос до машины затопило, перевел команду на берег, продолжаю спасать имущество».
А во Владивостоке продолжалась подготовка кораблей к выходу в море для спасения «Витязя». Рано утром бухту Золотой Рог покинули крейсер «Забияка» и транспорт «Алеут». Спешно приводили в порядок, получали продовольствие и топливо команды только что начавших кампанию канонерской лодки «Сивуч» и транспорта «Якут».
О подробностях аварии и состоянии «Витязя» в штабе еще не знали, поэтому на корабли грузили все, что могло бы пригодиться при проведении спасательной операции.
На русской эскадре, находившейся в японских водах, жизнь шла своим чередом. Сведений о случившемся с «Витязем» там еще не имели. В час дня эскадра вошла в Сангарский пролив, а в половине девятого вечера стала на якорь на рейде порта Хакодате.
В это время в бухте Порт Лазарева шла напряженная работа. На шлюпки, катера и баржи выгружали имущество и боезапас. Вечером к «Витязю» подошли еще пять нанятых больших корейских лодок. Местные власти оказывали всю возможную помощь русским морякам. Для исключения неприятных инцидентов со стороны местных жителей, работавших на нанятых лодках, корейские власти выделили несколько полицейских и одного переводчика.
I мая команду разбудили в пять часов утра. Через час, после завтрака, первый катер с баржей на буксире отошел от берега к «Витязю».
Из рапорта начальника Эскадры Тихого океана контр-адмирала С.П.Тыртова: «...в 8 час. утра получил телеграмму от капитана 1 ранга Зарина, командира крейсера «Витязь», извещавшего, что крейсер стал на камни в Порте Лазарева, близ о-ва Завалишина и что корпус поврежден...
...В тот же день после 8 часов вечера снялся с якоря для следования в Порт Лазарева. На пути имел все время штиль, по временам находил туман, но не на продолжительное время».
Весь день с «Витязя» сгружали артиллерию. К 12 часам команду привезли на берег для обеда, где уже действовал снятый с корабля камбуз.
Во время обеда наблюдатели доложили командиру, что на горизонте замечены дымы нескольких кораблей. Это оказались «Забияка» и «Бобр».
В половине второго команду вновь отправили на «Витязь». Одновременно начали погрузку сваленного на берегу имущества на прибывшие корабли, команды которых включились в работу сразу же после постановки на якорь.
2 мая утром «Забияка» и «Бобр» подошли ближе к «Витязю». Вскоре в бухту вошли транспорты «Алеут», «Якут» и прибывший из Нагасаки пароход Добровольного флота «Россия». На него принялись перегружать 152-мм орудия.
Положение «Витязя» почти не изменилось. Вода по-прежнему не отпускала его из своих объятий. Зыбь перекатывалась через палубу, била корабль о камни.
Команда продолжала бороться за жизнь крейсера. Не оставлял мысли о его спасении и Зарин. Он послал телеграммы российским консулам в Шанхай и Иокогаму с запросом о наличии там спасательных и, в первую очередь, водоотливных средств.
Погода пока благоприятствовала русским морякам: не было сильного ветра, да и зыбь шла относительно небольшая. Но надеяться на то, что так продлится хотя бы еще несколько дней, не приходилось. Поэтому все спешили...
4 мая, с рассветом, в бухту вошел крейсер «Адмирал Корнилов» под флагом командующего Эскадрой Тихого океана контр-адмирала С.П.Тыртова. В восемь часов утра он стал на якорь у острова Вишневского. От борта корабля отвалил катер с командующим на борту и направился к «Витязю».
К этому времени с верхней палубы корабля сняли всю артиллерию и медные погоны орудий, торпедные аппараты, вентиляторы, якоря. Весь рангоут, кроме мачт, спустили на воду, разобрали переборки юта.
Выдержки из рапорта начальника Эскадры Тихого океана контр-адмирала С.П. Тыртова: «По осмотре моем крейсера I ранга "Витязь" он оказался затонувшим по верхнюю палубу, кроме носовой части жилой палубы, в которой на левой стороне воды немного; часть правого борта верхней палубы тоже под водою, и во время прилива и зыби по ней ходит бурун. Крейсер всем своим пузом лежит на каменьях, накренившись на правый борт на 7°».
После осмотра «Витязя» Тыртов направился в лагерь. Его состояние он признал удовлетворительным. Палатки, остовы которых сделали из бамбуковых стволов и обтянули брезентом, были просторными и чистыми. Строились палатки для камбуза команды и командирской столовой. Спасенное с крейсера имущество лежало, укрытое брезентом. Тут же в командирской палатке Тыртов написал свой первый доклад в Санкт-Петербург.
Телеграмма управляющему Морским министерством от контр-адмирала С.П. Тыртова от 4 мая 1893 года: «Прибыл утром. Спасение "Витязя" сомнительно без сильных отливных и подъемных средств, о которых телеграфирую Шанхай. Выгружают все возможное. Вчера пришел "Сивуч", но в нем надобности нет. Испрашиваю приказаний о следственной комиссии».
Команда «Витязя» приступила к разгрузке крейсера
Выгруженные на берег вещи адмирал приказал срочно отправить на судах во Владивосток. На «Россию» погрузили не только пушки главного калибра (кроме двух 152-мм орудий, переданных на транспорт «Алеут»), но и мелкую артиллерию.
Пока Тыртов находился в лагере, водолазный офицер крейсера «Адмирал Корнилов» мичман Хмелев произвел осмотр подводной части «Витязя». Офицер обнаружил большие пробоины, много искореженных шпангоутов, поломанных бимсов. Однако, по мнению Хмелева, кормовая оконечность получила незначительные повреждения, и поэтому имелась возможность ее осушить.
В семь часов вечера с «Витязя» свезли работавших там матросов и офицеров. От усталости они едва держались на ногах. Через час моряки уже крепко спали.
5 мая по заведенному распорядку в пять утра сыграли побудку. Затем — завтрак и начало работы. К обеду снялись с якоря пароход «Россия» и транспорт «Алеут». Они возвращались во Владивосток. На судах убыли батарейный командир «Витязя» лейтенант Михаил Иванович Голтов, а также пять комендоров для приведения артиллерии аварийного крейсера в порядок.
Телеграмма управляющему Морским министерством от контр-адмирала С.П. Тыртова: «Посылаю "Забияку" Владивосток за провизией для эскадры, простоит там три дня, на нем также часть спасенных вещей, ими же нагружу "Сивуч" и отпущу Владивосток, пока он не нужен. Артиллерия отправлена туда же на пароходе "Россия", "Корнилов" взял якоря, цепи, мины, "Бобр" и в особенности "Алеут" крайне полезны. Последний для сообщения с Гензаном, буксировки барж и как грузовое судно... Я снесся с Шанхаем и Нагасаки. Средства там есть (водоотливные.— Примеч. авт.). Раньше, чем решиться, выясняем подробности и приблизительную стоимость. Командиру Владивостокского порта также сообщил нужды, если у него что есть, может прислать с "Россией". Отливные средства "Силача", кажется, не на нем, а пересланы во Владивосток. Корейское правительство оказало большую услугу присылкой разгрузочных средств, офицеры и команда "Витязя" работают безукоризненно, размещены на берегу удовлетворительно, больных нет».
6 мая днем получили ответную телеграмму от российского консула в Шанхае о том, что там имеются водоотливные средства. Командующий эскадрой приказал сразу же направить в Шанхай офицера со сведениями о положении крейсера, а также для осмотра спасательных средств. Требовалось выяснить, можно ли на них рассчитывать и в состоянии ли они принести пользу при спасении «Витязя». Выбор пал на лейтенанта Ф.Н. Иванова. Свое заключение по спасательным средствам, а также условия подрядчиков он должен был сообщить телеграммой.
Береговой лагерь экипажа «Витязя»
Пришли сведения и из Нагасаки. Управление тамошнего сухого дока предложило свои услуги, обещая прислать помпы, выкачивающие до 650 т в час. Тыртов, хорошо знавший главного инженера этого дока, предложение принял, но попросил отправить более мощные помпы.
Все предыдущие дни команды кораблей, особенно «Витязя», работали без выходных — использовали хорошую погоду. В этот день, 6 мая, адмирал приказал дать отдых всем морякам, за исключением команды крейсера «Забияка», который должен был в течение дня уйти во Владивосток. На него грузили спасенное с «Витязя» имущество.
Сначала Тыртов хотел отправить «Забияку» за провизией во Владивосток, но, получив приказ управляющего Морским министерством подготовить его для крейсерства у Командорских островов, изменил свое решение. Командиру «Забияки» приказали остаться во Владивостоке, а за провизией стали готовить в поход канонерскую лодку «Бобр».
Начальнику эскадры и командиру «Витязя» было не до отдыха. Вначале Зарин подготовил телеграмму-доклад о состоянии дел, а затем они вместе посетили сидевший на камнях корабль.
Из рапорта начальника Эскадры Тихого океана контр-адмирала С.П. Тыртова: «Положение крейсера я находил очень опасным как по своему настоящему состоянию, а также и ввиду того, что место совершенно открыто и подвержено постоянной зыби, даже в отсутствие ветра. Имея сейчас же за кормой 4, 5, 6 и более сажен, крейсер во время зыби подвергался сильным ударам о дно.
Осмотр снаружи нашими водолазами говорил мало утешительного; величина пробоин была громадная. Я выписал из Нагасаки как рабочих, так и материалы. Отливными средствами предполагал прежде всего попробовать откачать воду из кормовых отделений, в которых не предполагалось больших пробоин. Но для спасения крейсера во всяком случае недостаточно было иметь только отливные средства, а нужны были и подъемные, которых частные компании не предлагали по неимению таковых».
К вечеру крейсер «Забияка» покинул бухту. Вместе с ним, возвращаясь в Петербург, убыл мичман с «Витязя» Петр Александрович Зеленой. В этот же день еще одного офицера крейсера, мичмана Оттона Оттоновича Рихтера, отчислили из состава экипажа корабля. Его назначили младшим флаг-офицером при начальнике эскадры.
Паровой катер у борта крейсера «Витязь»
Вопросы спасения «Витязя» обсуждались и в палатках команды, и в каютах прибывших на помощь кораблей, и, конечно же, между начальником эскадры и командиром крейсера. Мнение у всех оказалось единодушным: спасти крейсер можно только при помощи судоподъемных средств и при условии, что удастся заделать пробоины.
Начальник эскадры запросил Владивосток о возможности присылки к месту аварии «Витязя» двух понтонов от плавучего дока с необходимым количеством цепей. Командир порта телеграммой ответил, что понтоны он выслать может, только сомневается в возможности буксировки их до бухты Порт Лазарева. Несмотря на эти сомнения, для буксировки понтонов решили послать во Владивосток транспорт «Алеут».
В последующие дни, в ожидании прибытия спасательных средств, на «Витязь» ежедневно выделялись водолазы со всех судов эскадры. Все, что можно было демонтировать с корабля, поднималось на поверхность.
Погода в основном благоприятствовала работам: безветрие, в первой половине мая лишь несколько раз шел дождь. Правда, температура воздуха не поднималась выше 13— 14°, а ночами снижалась до 6—7°. В те дни, когда из-за сильной зыби работать на «Витязе» не представлялось возможным, команда строила палатки и убирала территорию лагеря.
Во Владивосток отправили за провизией «Бобра» и не участвовавшую в работах канонерскую лодку «Сивуч», которая из-за спешного выхода к месту аварии «не имела полного снабжения по всем частям».
Продолжали убывать из лагеря моряки «Витязя». Восьмого мая на «Сивуче» во Владивосток отправился лейтенант Гаубольд Гаубольдович Эйнзидель для приема имущества, спасенного с крейсера, а мичман Сергей Михайлович Михайлов-Рославлев — для продолжения службы в Сибирском флотском экипаже.
13 мая утром в Гензан пришел почтовый пароход из Нагасаки. Он привез четыре помпы, которые могли откачивать до 800 т воды в час, а также материалы, необходимые для заделки пробоин: лес, стальные листы, железо, цемент. Для разгрузки его туда направили транспорт «Алеут». После полудня на рейд прибыл пароход «Силач».
14 мая утром возвратился с провизией из Владивостока «Бобр». На нем же доставили шланги для водоотливных средств «Силача». Сразу же приступили к сборке и проверке помп. Вернулся из Гензана «Алеут» с помпами, материалами, а также с 68 японскими рабочими и двумя англичанами, которые должны были обеспечивать спасательные работы. Часть материалов и помпы сразу же выгрузили на «Витязь». Один из прибывших англичан, оказавшийся водолазом, осмотрел подводную часть крейсера и подтвердил сведения, которые сообщили водолазы с кораблей эскадры. Но к спасательным работам в этот день не приступили.
Пока у корейских берегов спасали имущество крейсера «Витязь», между Петербургом и Владивостоком шел обмен телеграммами по вопросу организации следственной комиссии. В столице, видимо, решили, что спасти корабль нельзя, а поэтому необходимо срочно начинать следствие и искать виновных. Подстегнула разбирательство и резолюция управляющего Морским министерством на телеграмме С П Тыртова: «Военно-морскому прокурору».
Созданную к 13 мая комиссию возглавил временно исполняющий должность председателя военно-морского суда капитан 1 ранга В.Ф. Брандт; членами стали капитаны 2 ранга Андреев, Баранов, Энквист, штабс-капитан Попов, лейтенант Бутаков. Наблюдать за процессуальной стороной следствия поручили прокурору военно-морского суда штабс-капитану В.Н. Алабышеву.
15 мая члены комиссии на канонерской лодке «Сивуч» вышли из Владивостока к месту аварии. Тем временем у корейских берегов продолжались работы по спасению крейсера.
Утром пароход «Силач» подошел к сидящему на камнях «Витязю». К этому моменту японские водолазы вместе с русскими моряками завели стальной трос вокруг камня, который находился под левым бортом корабля. Концы троса подали на «Силач» и тот. напрягая все силы своей машины, начал стаскивать камень с места Попытка удалась: скала сдвинулась.
Экипаж крейсера и водолазы ведут спасательные работы
Еще несколько усилий, и часть ее, отколовшись, ушла в глубину.
Спустившиеся под воду водолазы доложили, что левый борт от камня очищен. Глубина здесь сразу же увеличилась почти на метр. Первый шаг к спасению корабля оказался успешным.
По просьбе корабельного врача водолазы проникли в лазарет и из аптеки достали оставшееся там имущество и лекарства. Большинство склянок и банок уже были залиты морской водой, наполнены песком, но часть их удалось спасти. Лекарства тут же на палубе упаковывали в ящики.
После обеда зыбь увеличилась. С подошедшей к «Витязю» шлюпки на крейсер смогли с трудом перескочить несколько матросов. По палубе корабля гуляли волны, разбивая гребни о надстройки. Матросы перенесли ящики с медикаментами на полуют, куда вода не доходила. Вскоре после этого моряки вернулись в шлюпку, и та взяла обратный курс к лагерю. Работать на палубе и у борта «Витязя», а тем более спускать водолазов было нельзя.
В это время на рейд прибыл пароход Добровольного флота «Россия». Он привез из Владивостока запрошенные С.П. Тыртовым три локомобиля для откачивания воды и цистерны для пресной воды.
Поскольку спасательные работы пришлось прервать, команда занялась благоустройством лагеря. Прибывшие в Порт Лазарева суда доставили в достаточном количестве брезент и бамбуковые шесты, и теперь на полуострове Нахимова появился большой палаточный городок. В нем был камбуз для команды, офицерская кают-компания, палатки для команды и офицеров. В специальных палатках хранились ящики с порохом, мины и снаряды. Запущенная в действие хлебопекарная печь начала снабжать свежим хлебом и жителей лагеря, и команды приходивших на помощь судов. Шалаши, построенные на скорую руку в первые дни после аварии, когда не было ни парусины, ни брезента (их команда «Витязя» называла «кущами»), решили разобрать и разбить вместительные брезентовые палатки. К работам приступили сразу после обеда.
К вечеру ветер засвежел. Наблюдатели доложили, что «Витязь» начало покачивать, а по верхней палубе ходят волны. Это известие очень обеспокоило всех находившихся на берегу. Но оставалась надежда на то, что ветер все же стихнет, а вслед за ним уменьшится и волнение. И все же спать ложились с тревогой за судьбу корабля. Командир приказал разбудить его, если ветер вдруг усилится...
16 мая было воскресенье. Лагерь проснулся, как всегда, рано, с тревожными мыслями о «Витязе». Ветер, как и ожидалось, стих. Но зыбь не уменьшилась. С кораблей, стоявших вблизи крейсера, сигнальщики передали, что при такой волне работать водолазам и спасательным командам нельзя. Но для контроля состояния «Витязя» к нему все же направили шлюпку.
При осмотре особых разрушений на крейсере не обнаружили. Однако находившихся на полуюте ящиков с медикаментами и спасенным имуществом не обнаружили: ночью волнами их унесло в море.
На берегу продолжали заниматься разборкой шалашей и установкой палаток. Одновременно разгружали локомобили и цистерны с парохода «Россия», который вечером ушел в Нагасаки.
Портовое судно «Силач» у борта «Витязя»
В этот день уходивший во Владивосток транспорт «Алеут» забрал с собой 27 матросов «Витязя» для доукомплектования экипажа крейсера «Забияка».
Тревожными мыслями жил не только лагерь у корейских берегов. Беспокойство за судьбу знаменитого крейсера будоражило умы жителей Владивостока. Каждая новость о состоянии «Витязя» и мерах по его спасению быстро облетала город. С нетерпением владивостокцы ждали прихода кораблей из бухты Порт Лазарева. С надеждой на благополучный исход спасательной операции горожане провожали суда к роковому берегу.
На следующий день погода не изменилась. Дул слабый ветер, но зыбь не уменьшалась. С утра снова направили шлюпку к «Витязю» для его осмотра. За прошедшие сутки с крейсером произошли серьезные изменения. Между 27-м и 28-м шпангоутами разорвало стальную наружную обшивку левою борта, лопнул стрингер верхней палубы. Последняя разошлась по стыкам, и образовалась щель у левой гальванической рубки. При осмотре обнаружилось, что при ударах волн передняя дымовая труба перемещается в кожухе. Вокруг корабля вода стала мутной. Из этого сделали предположение, что в передней кочегарке образовалась новая пробоина. Корма крейсера погрузилась в воду больше чем на один фут (0,3 м). Все имущество, находившееся на юте, смыло в море.
На рейде появилась канонерская лодка «Сивуч», которая направлялась из Владивостока в корейский порт Чемульпо. На ней прибыли члены следственной комиссии для выяснения причин аварии «Витязя». Начался опрос свидетелей.
19 мая зыбь наконец улеглась. Пароход «Силач» подошел вплотную к крейсеру, и в машину и кают-компанию подали водоотливные шланги. В действие ввели и японские помпы, шланги от которых опустили в коридор кают-компании. Вода из нее стала убывать, медленнее — из машинного отделения. В осушаемых помещениях приступили к заделке мелких пробоин. Однако состояние крейсера оставалось тяжелым...
За прошедшие два дня ударами волн разорвало левый борт. По всей его высоте образовалась трещина, расходившаяся при волнении до половины дюйма (1,25 см). Верхнюю и жилую палубу местами, особенно у люков, выпучило. Лопнули несколько бимсов, около 20 шпангоутов, стрингеры. Разошлись клепаные швы в бортах и водонепроницаемых переборках, котлы сдвинулись с фундаментов.
В кают-компании оторвало два иллюминатора, в них забили пробки. Одновременно начали подводить пластырь под большую пробоину в машинном отделении, но он застревал между бортом и камнями. Решили пробоину временно заделать паклей. Водолазы довольно быстро выполнили эту операцию, и вода в машинном отделении стала убывать значительно быстрее.
На следующий день работы по откачке воды продолжились. К вечеру осушили два кормовых отделения. В машинном отделении уровень воды держался на уровне фундаментов котлов.
Это вселяло надежду на спасение «Витязя». А пока приступили к выгрузке имущества из осушенных кормовых помещений.
После откачки воды корма крейсера привсплыла. Однако из-за образовавшегося дифферента были затоплены почти все помещения жилой палубы. Нос погрузился на три фута (0,92 м) в воду по сравнению с посадкой корабля до начала осушения кормовых отсеков.
Днем 22 мая с моря опять пошла крупная зыбь. Приподнятая корма «Витязя» стала испытывать ощутимые удары волн. На рабочем совещании решили снова затопить кормовые помещения. Вместе с тем собравшиеся пришли к единодушному мнению, что без дополнительных судоподъемных средств снять крейсер с рифов не удастся.
Стаскивать крейсер с камней, пробивших наружную обшивку, при сломанном киле, пробоинах в бортах и сплошном разрыве левого борта было бессмысленно. Прочность корпуса корабля резко уменьшилась, и он мог переломиться во время этой операции.
Пока судоподъемные средства не прибыли из Владивостока, Нагасаки и Шанхая, повреждения решили устранять собственными силами.
Из рапорта начальника эскадры Тихого океана контр-адмирала С.П. Тыртова:
«...Приступили к укреплению жилой палубы в носу установкой стоек и упоров; так как вся вода была в носу, то через стыки и пазы жилой палубы вода пробивалась фонтанчиками и можно было опасаться, что силою воды вспучит палубу. Над входными люками устраивали деревянные колодцы и поставили поперек палубы в трех местах непроницаемые деревянные переборки. Заделывали пробоины и наложили на трещину борта и стрингер стальные листы, скрепив их сквозными болтами».
Водолазы обследовали подводную часть «Витязя». Пробоина с правого борта оказалась настолько велика, что они свободно проникали внутрь корпуса корабля. С левого борта пробоина была еще больше. Но камень, вошедший в нее, мешал водолазам ее обследовать. Поэтому начали взрывать глыбы, окружавшие крейсер, и при помощи «Силача» оттаскивать их на глубину.
24 мая работы на «Витязе» продолжались. Наконец-то из Владивостока получили телеграмму, что оттуда вышли крейсер «Забияка» и транспорт «Алеут» с понтонами на буксире. Это известие вызвало всеобщее ликование. Прибытие судоподъемного каравана увеличивало шансы на спасение «Витязя».
Из Шанхая возвратился лейтенант Ф.Н. Иванов. Он обследовал находившиеся там спасательные средства. Этими громкими словами китайцы называли два бота, вроде обычных грузовых лихтеров, на которых находились водоотливные помпы производительностью не более 1000 тонн в час. Компания, владевшая этими «спасательными средствами» соглашалась направить их в Порт Лазарева только при условии получения залога в 100 тысяч тейлей. Доставка ботов к месту аварии и обратно должна была осуществляться за счет заказчика и под его полную ответственность. Конечно, от таких условий пришлось отказаться. Опыт осушения помещений «Витязя» при помощи водоотливных средств «Силача» вселял оптимизм во всех участников спасательной операции.
Палаточный городок экипажа «Витязя»
Спустя два дня водолазы при помощи пироксилиновых патронов начали взрывать ближайшие к крейсеру подводные скалы, чтобы расчистить место для затопления ожидаемых понтонов. Удалось взорвать камень, который пропорол корпус «Витязя» с левого борта и вошел внутрь. На рифах, как на стапель-блоках, оставался только киль крейсера.
С подошедшего к борту корабля «Силача» подали шланги в 1-й и 2-й носовые отсеки и начали откачивать воду. Однако после того, как прекратили осушение помещений, во 2-м отсеке вода снова стала прибывать. Заделав при помощи водолазов пробоины, предприняли повторную попытку — на этот раз удачную. Для откачки воды из носовых помещений на баке установили доставленные из Владивостока локомобили и переносную помпу с «Силача».
27 мая прибыли с понтонами на буксире крейсер «Забияка» и транспорт «Алеут». Несмотря на то, что погода благоприятствовала морякам — стоял мертвый штиль, триста двадцать миль они преодолели за сто с лишним часов.
Корабли доставили также такелажные цепи и 650 пустых пороховых ящиков. Этими ящиками С.П. Тыртов предполагал заполнять затопленные помещения корабля, из которых не удастся выкачать воду. Такие опыты уже проводили на «Витязе». Водолазы легко заводили ящики в подводную пробоину, опуская под воду при помощи привязанной балластины. Когда ящик подводился к нужному месту, конец обрезали и ящик, обладавший некоторой плавучестью, всплывал под палубу в затопленном помещении. Водолазы так натренировались, что выполняли эту операцию очень быстро и уверенно.
Работы по разгрузке прибывших судов затянулись допоздна. Впервые в этот день был нарушен незыблемый распорядок дня. После ужина команда продолжила работы на «Витязе». Только к ночи удалось подвести понтоны к крейсеру. В лагерь возвращались при свете луны, изредка скрывавшейся в облаках.
С утра 28 мая приступили к установке понтонов и креплению их к корпусу. При обследовании мест затопления понтонов обнаружили прежде не замеченный камень. Пришлось работы приостановить, глыбу взорвать и оттащить в сторону. Понтоны затопили на глубине 14 футов (4,3 м). Водолазы начали подводить под киль цепи, но дальше 21-го шпангоута, со стороны кормы, сделать это не удалось. Киль прочно засел на рифах, и цепи под ним не проходили.
Чтобы не задерживать работы, приняли решение к понтонам крепить найтовы из стального троса, также доставленного на «Забияке» и «Алеуте».
К обеду снялся с якоря и ушел во Владивосток крейсер «Забияка». Ему предстояло крейсерство в северной части Тихого океана, и начальник эскадры отпустил корабль. На «Забияке» во Владивосток отправили 18 комендоров с «Витязя» для приведения в порядок снятых с него артиллерийских орудий.
Прикрепление понтонов к носовой оконечности крейсера
30 мая к полудню работы по прокладке найтовов закончили: 15 штук их в носовой и 19 — в кормовой части крейсера соединяли понтоны между собой. Пароход «Силач» приступил к откачке воды из машинного отделения «Витязя». После его осушения предполагали запустить судовую донку для питания вспомогательных котлов, а затем включить находившиеся в полной исправности циркуляционные помпы «Витязя». •
Одновременно для откачки воды в разных местах на палубе крейсера установили четыре японские помпы и переносную помпу с «Силача».
У правого понтона, для его осушения, поставили транспорт «Алеут». Внутрь понтона завели два шланга с парохода «Силач», а остальные — в носовые отсеки «Витязя». Канонерская лодка «Бобр», с заведенным на крейсер буксиром, стояла напротив фок-мачты с левого борта. После того как «Витязь» при помощи понтонов оторвался бы от камней, канонерка должна была сдернуть крейсер влево, на большие глубины, а затем отвести в небольшую бухточку на восточном берегу. Накануне ее промерили и убедились в том, что эта гавань удобна для ремонта корабля.
Теперь в успехе спасательных работ никто не сомневался, однако природа распорядилась иначе...
Вначале, из-за напряженной работы, на катившуюся с моря небольшую зыбь не обратили внимания. Но вскоре наветренный понтон стало бить о борт крейсера. Перетерлись три носовых шланга, остальные ослабли. Спасатели попытались наложить на ослабшие шланги стопора и начали с большим трудом подводить цепь под киль. Но усиливающаяся зыбь сильно ударяла понтон о борт. Заведенная цепь перетерла по- душки, проложенные по кромкам понтона.
В такой обстановке продолжать спасательные работы не представлялось возможным. Требовалось сохранить понтоны, и их отвели от борта «Витязя». В лагерь возвратились лишь к восьми часам вечера.
Участвовавшие в спасении крейсера суда отошли от него, за исключением «Силача», находившегося у подветренного борта. Ночью ветер стал тише, но зыбь не уменьшилась.
В шесть часов утра 31 мая ветер, задувший с северо-востока, резко усилился. Сразу же вслед за этим появилась большая волна. Стоять у борта «Витязя» пароход «Силач» уже не мог и, отдав швартовы, отошел от крейсера и бросил якорь недалеко от него.
Лишенный прежней опоры — камней подводной скалы, проникших внутрь корпуса, «Витязь» стал раскачиваться на волнении, которое с каждой минутой увеличивалось. Выдержат ли временные крепления корпуса — этот вопрос волновал всех участников спасательной операции.
В восемь часов утра было замечено, что фок-мачта «Витязя» начала наклоняться вперед. Спустя полчаса наклон стал катастрофическим. А еще через несколько минут в бинокли отчетливо увидели, как носовая часть вплоть до переднего мостика оторвалась с левого борта и начала погружаться, поворачиваясь вправо.
В девять часов отделившаяся часть корпуса вместе с мачтой скрылась под водой...
Ветер усилился до шести баллов, а порывы его доходили до восьми. Этот первый сильный ветер за все время, прошедшее с момента крушения «Витязя», оказался для крейсера роковым. Спасти корабль стало невозможно... Налетевший ветер уничтожил все усилия, вложенные в операцию по подъему «Витязя».
Последние мгновения жизни крейсера «Витязь» (из фондов ЦВММ)
Шторм 31 мая 1893 года полностью разрушил носовую оконечность корабля
Все последующие дни сильный ветер и волнение не давали возможности подойти к крейсеру. Но к утру 4 июня зыбь улеглась настолько, что смельчаки смогли пристать на шлюпке к «Витязю» и перебраться на оставшуюся над водой часть корабля. Он разрушился почти полностью... Помпы, находившиеся на палубе, смыло в море, впрочем, как и все, что там оставалось перед штормом.
Осмотр «Витязя» привел к выводу, что крейсер можно считать окончательно погибшим и надо спасать то, что еще можно снять с корабля. На это и направили усилия команды и водолазов.
Из рапорта начальника эскадры Тихого океана контр-адмирала С.П. Тыртова:
«6 июня с японским почтовым пароходом отправил в Нагасаки все оставшиеся материалы, присланные компанией, работавшей на "Витязе", а также два грузовых лихтера и всех мастеровых, оставив только пока водолазов с указателем европейцем.
8 июня отправил во Владивосток транспорт "Алеут" с вещами и частью офицеров и команды "Витязя". В этот день водолазам удалось осмотреть "Витязь"; обнаружилось следующее: крейсер сидит всем днищем на камнях, причем камни большею частью разбросаны и измолоты. Сильно помят и выгнут правый борт, в особенности под машиною. Ахтерштевень и руль согнуты, лопасти винта тоже».
10 июня лагерь на берегу бухты Порт Лазарева заметно опустел. Двумя днями ранее на транспорте «Алеут» ушли во Владивосток лейтенанты Константин Васильевич Мордвинов, Евгений Пантелеймонович Елисеев, Алексей Александрович Зуров и Петр Яковлевич Дрешер. Вместе с ними убыли 50 матросов. Перебрались на борт крейсера «Адмирал Корнилов» еще 60 человек из команды «Витязя». Готовились к отъезду во Владивосток лейтенант Андрей Алексеевич Горшков и младший инженер-механик Дерягин вместе с 20 матросами.
После обеда снялся с якоря и ушел во Владивосток крейсер «Адмирал Корнилов». С ним убыл начальник эскадры Тихого океана контр-адмирал С.П. Тыртов. Больше ему здесь делать было нечего. Спасательные операции прекратились. Поднимать «Витязь» стало нецелесообразно, да от него мало что и осталось...
На следующий день ушла во Владивосток канонерская лодка «Бобр».
14 июня прибыл из Нагасаки крейсер «Разбойник». Он взял на буксир оставшийся понтон и в тот же день ушел во Владивосток. На крейсере убыли помощник старшего инженер-механика Виктор Александрович Обнорский и 25 матросов.
Начальник эскадры Тихого океана направил 17 июня из Владивостока к корейским берегам крейсер «Адмирал Корнилов» за оставшимися членами команды и вещами. Спустя два дня на пароходе «Силач» были отправлены во Владивосток 18 матросов.
20 июня на крейсере «Адмирал Корнилов» убыли во Владивосток командир «Витязя» капитан 1 ранга Сергей Аполлинариевич Зарин с оставшимися офицерами и 53 матросами. В лагере, по приказанию управляющего Морским министерством, для наблюдения за остатками корабля остался лишь лейтенант Михаил Петрович Васильев с 11 матросами.
Этот день стал последним в жизни «Витязя».
Борт крейсера был разрушен падением котлов во время шторма
Приказом по морскому ведомству за № 80 от 20 июня 1893 года крейсер исключили из списков судов флота...
Между тем шла активная следственная работа по разбору всех фактов крушения. Еще 5 июня в адрес управляющего Морским министерством генерал-адъютанта Н.М. Чихачева из Владивостока были направлены материалы следственной комиссии. По получении их Чихачев дал указание главному военно-морскому прокурору К. Виноградову принять дело о крушении «Витязя» в производство. Ведение следствия передавалось Кронштадтскому военно-морскому суду.
После указания на этот счет К. Виноградова в Кронштадте стали подбирать состав суда. Обвинителем по делу назначили командира броненосца береговой обороны «Первенец» капитана 1 ранга Оскара Викторовича Старка, который долгие годы служил на Дальнем Востоке и прекрасно знал условия плавания в морях Тихого океана. Временными членами суда стали капитаны 1 ранга Вульф и Невражин, капитаны 2 ранга Римский-Корсаков и Пель. Председателем суда назначили генерал-майора Борисова, а судьей — подполковника Баршатского.
22 декабря состав суда собрался на свое первое заседание. Предстояло выявить степень виновности в гибели «Витязя» его командира капитана 1 ранга С.А.Зарина, старшего штурмана лейтенанта А.А.Зурова, временно исполнявшего обязанности штурманского офицера лейтенанта П.Я.Дрешера и вахтенного начальника Е.П.Елисеева.
Перед судом стояли следующие вопросы:
«1. Виновен ли капитан 1 ранга Зарин в том, что, следуя с вверенным ему крейсером 28 апреля в бухту Порт Лазарева, он, не имея достаточно обоснованных причин, избрал для входа в бухту не южный пролив, рекомендуемый лоцией как наиболее безопасный, и не средний пролив, о котором лоция говорит, что он безопасен, а пошел северным проливом, относительно которого в лоции сказано, что он «узок и затруднен», что представлялось рискованным для безопасности крейсера?
2. Виновен ли капитан 1 ранга Зарин в том, что следуя вышеупомянутым проливом, он не шел самым малым ходом, не имел впереди крейсера паровой шлюпки для показания глубин и держался не середины пролива, т.е. не наибольших проставленных на карте глубин, чем вызвал постановку крейсера на камни, имевшую по- следствием гибель крейсера?
3. Виновен ли капитан 1 ранга Зарин в том, что вслед за тем, как крейсер прочертил по камню, он, ограничившись лишь остановкой машины, не дал немедленно полного заднего хода и не отдал обоих якорей для удержания крейсера на месте для избежания новых опасностей, которые мог встретить в проливе?
4. Виновен ли лейтенант Зуров в том, что, состоя в звании старшего штурманского офицера на крейсере «Витязь», он перед съездом своим на берег для астрономических наблюдений утром 28 апреля обратил внимание командира на возможность входа в Порт Лазарева северным проливом, но при этом не представил ему своих соображений относительно того, насколько вход этот, согласно указаниям лоции, является затруднительным?
5. Виновен ли лейтенант Дрешер в том, что, исполняя временно обязанность старшего штурманского офицера на крейсере «Витязь», он, вопреки указаниям лоции, не сделал командиру представления, как непосредственный его помощник по кораблевождению, о затруднениях при следовании северным проливом?»
Вопросов к вахтенному начальнику лейтенанту Елисееву у суда не было, поскольку следствие какого-либо нарушения с его стороны служебных обязанностей не обнаружило. Не предъявил ему обвинение и временный член-обвинитель ввиду тот, что при входе в бухту Порт Лазарева крейсер находился под личным управлением командира.
Суд начал работу с заслушивания материалов следственной комиссии В них особое внимание обращалось на то, что для входа в бухту Порт Лазарева существуют три фарватера, из которых южный представляется самым безопасным. Однако комиссия не смогла однозначно утверждать, что проход, которым шел «Витязь», являлся опасным. Возможно, несчастья бы не произошло, если бы командир не стал уклоняться вправо. По мнению комиссии, он должен был немедленно отдать якоря. Хотя такой маневр и не предупредил бы аварии, тем не менее он позволил бы ослабить силу удара и сохранить крейсер.
Меры, предпринятые для снятия «Витязя» с камней и спасения имущества, комиссия признала правильными и никаких упущений в этих действиях командира не усмотрела.
Затем дали показания капитан 1 ранга Зарин и лейтенанты Зуров, Дрешер и Елисеев. Командир «Витязя» разъяснил, что, решившись идти северным проходом, он думал сократить путь по крайней мере часа на полтора. Ознакомившись с картой и лоцией, он посчитал северный проход безопасным и принял решение, что более благоразумно держаться ближе к надводным камням, показанным на карте.
Вслед за обвиняемыми были допрошены около двадцати свидетелей и выслушано заключение экспертов.
Член-обвинитель капитан 1 ранга О.В. Старк прежде всего указал на скудность сведений лоции о входе в бухту Порт Лазарева. В качестве примера он привел эти сведения: южный — «самый безопасный», средний — «по-видимому, безопасный» и, наконец, северный — «узкий и сбивчивый».
Исходя из этого, обвинитель считал, что командир «Витязя», руководствуясь лоцией при обсуждении вопроса о безопасности прохода, не мог выбрать иного входа, кроме южного Между тем Зарин избрал проход, относительно которого в лоции не имелось конкретных указаний Лейтенант Зуров, по своим обязанностям старшего штурмана, должен был предупредить командира об опасности следовать этим проходом. Но Зуров не только не сделал этого, а, наоборот, сам рекомендовал его командиру корабля.
Продолжая мнение обвинения, О В. Старк обратил внимание суда на то, что, решившись идти неисследованным проходом, командир «Витязя» не принял всех мер предосторожности: не послал впереди шлюпку для промера, не дал малый ход, не определял как можно чаще свое место, не имел наготове якоря к отдаче. Вместо этого крейсер шел полным ходом и, только подойдя к месту, где на карте показана 5-саженная глубина, уменьшил ход. Лейтенанты Зуров и Дрешер как непосредственные помощники командира должны были предупредить о необходимости принятия мер предосторожности, но этого не сделали. Вследствие чего они, по мнению обвинителя, также должны нести ответственность за гибель крейсера.
Выслушав затем речи обвиняемых. сущность которых заключалась в том, что они вполне доверяли лоции, неоднократно убеждаясь в ее достоверности, суд удалился на с о вешание.
Семь часов заседали члены суда. Очень уж сложными оказались поставленные перед ними вопросы. А ведь каждый из судей был флотским офицером, много плававшим в самых разных условиях. Многие служили на Дальнем Востоке и знали, что большинство подводных опасностей появилось на картах только благодаря тому, что были «открыты» килями кораблей в тех местах, где показывались значительные глубины. Случай с «Витязем» наглядно подтверждал это Корабль погиб нелепо, из-за стечения неблагоприятных обстоятельств, предсказать которые никто из членов суда никогда бы не решился...
После долгих споров по каждому из поставленных вопросов постановили:
«I. Нет, не виновен, так как не доказано, что. избрав северный пролив для входа в Порт Лазарева, он ставил крейсер в рискованное для его безопасности положение.
2. Да, виновен.
3. Нет, не виновен, так как тотчас после первого прикосновения к камню последовала окончательная постановка крейсера на другой камень и командир не имел времени принять указанные в вопросе меры.
4. Нет, не виновен,
5. Нет, не виновен.»
Затем было объявлено решение суда,
«Резолюция 1893 года декабря 22 дня, временное отделение военно-морского суда Кронштадтского порта в следующем составе:
Председатель генерал-майор Борисов, военно-морской судья подполковник Баршатский. временные члены: капитан 1 ранга Вульф, Невражик, капитаны 2 ранга Пель и Римский-Корсаков.
Выслушав дело: о постановке на камень крейсера «Витязь» у восточного берега полуострова Кореи, при входе в Порт Лазарева, признал командира оного, капитана 1 ранга Зарина, виновным в том, что, следуя с вверенным ему судном 28 апреля сего года в Порт Лазарева, он не шел самым малым ходом, не имел впереди крейсера паровой шлюпки для показания глубин и держался не середины пролива, т.е. не наибольших проставленных на карте глубин, чем причинил постановку крейсера на камни, имевшую последствием его гибель. По обвинению же капитана 1 ранга Зарина в том, что при следовании с вверенным ему крейсером 28 апреля сего года в Порт Лазарева, он, не имея достаточно основательных причин, избрал для входа в порт не южный пролив, рекомендуемый лоцией как наиболее безопасный, и не средний пролив, о котором лоция говорит, что он безопасен «по-видимому», а пошел северным проливом, относительно которого в лоции сказано, что он «узок и затруднен», и тем ставил крейсер в рискованное для безопасности его положение, а также по обвинению капитана 1 ранга Зарина в том, что вслед за тем, как крейсер прочертил кормою по камню, он, ограничившись лишь остановкой машины, не дал немедленно полного заднего хода и не отдал обоих якорей для удержания крейсера на месте в видах избежания новых опасностей, которые могли встретить в проливе, суд признал капитана 1 ранга Зарина — невиновным, в первом из этих двух вопросов — по недоказанности того, чтобы от избрания северного пролива ставил крейсер в рискованное для безопасности его положения, а во втором — вследствие того, что не имел достаточно времени принять указанные меры, так как тотчас после первого прикосновения к камню последовала окончательная постановка крейсера на другой камень. Равным образом, и по обвинению лейтенанта Зурова в том, что, состоя в должности старшего штурманского офицера на крейсере «Витязь», он, перед съездом своим на берег для астрономических наблюдений, утром 28 апреля сего года, обратил внимание командира крейсера на возможность входа в Порт Лазарева северным проливом, но при этом не представил ему своих соображений относительно того, насколько вход этот, согласно указаниям лоции, является затруднительным; а лейтенанта Дрешера — по обвинению в том, что, исполняя временно обязанность старшего штурманского офицера на крейсере «Витязь», он при следовании крейсера «Витязь» в Порт Лазарева по северному проливу не сделал, вопреки указаниям лоции, представление командиру крейсера, как непосредственный его помощник по кораблевождению, о затруднениях, представлявшихся на означенном пути, — суд не признал виновным, по недоказанности сих обвинений. А посему и на основании ст. 252 В.М.У. и п. 7 ст В.М.Д.У. временное отделение Военно-морского суда в С.-Петербурге приговорило: капитана 1 ранга Зарина удалить от командования судном, лейтенантов же Зурова и Дрешера, на основании п. 1 ст. 825 B-M.C.Y, считать по суду оправданными. Что же касается до вахтенного начальника лейтенанта Елисеева, то ввиду отсутствия указания на судебном следствии на какие-либо нарушения с его стороны обязанностей службы и непредъявления к нему обвинения временным членом обвинителем, а также ввиду того, что крейсер при входе в Порт Лазарева, находился под личным управлением командира, суд не вошел в обсуждение вопроса о его виновности. Приговор этот по вступлении его в законную силу, но прежде обращения его к исполнению, представить управляющему Морским министерством для поднесения через главного начальника флота и морского ведомства на Высочайшее усмотрение»
Уже на следующий день решение суда было доложено генерал-адмиралу великому князю Алексею Александровичу и управляющему Морским министерством Н.М.Чихачеву. 31 января 1894 года судебную резолюцию представили императору Александру 111, который утвердил ее без изменений.
Но на этом дело «Витязя» не закончилось. Накануне суда газета «Кронштадтский вестник» опубликовала небольшую заметку следующего содержания:
«[Газета] "Дальний Восток" № 70 со слов японской газеты "Азахи Шинбун" сообщает, что высшие цены, предложенные за остатки разбившегося "Витязя", были: в Иокогаме 17 000 долларов, в Шанхае — 16 200 долларов, во Владивостоке— 16 000 долларов, в Нагасаки — 10 500 долларов. Судно приобретено иокогамским жителем г. Ямашима Рейзо».
Полученные от продажи деньги перевели в казну. Но требовалось уточнить, каков же убыток она понесла от гибели крейсера. Между Главным военно-морским судным управлением, с одной стороны. Главным управлением кораблестроения и снабжений, Главным командиром Кронштадтского порта. Главным морским штабом — с другой, завязалась обширная переписка. Продолжалась она до июля 1897 года. Подсчитывали с точностью до копеек потери и уценки имущества, пока наконец не появился на свет любопытный документ, который фактически закрыл дело о гибели «Витязя», Вот его содержание:
«Доклад по Главному военно-морскому судному управлению. 28 апреля 1893 года при входе в бухту Лазарева разбился о камни и погиб крейсер I ранга "Витязь".
По Высочайше утвержденному 31 января 1894 года приговору Военно-морского суда командир крейсера капитан 1 ранга Зарин (ныне умерший) признан виновным в постановке, по неосторожности, крейсера на камни, последствием чего была гибель оного, и удален от командования судном.
Ввиду сего пополнение приведенного ныне в известность убытка казны от сего случая, в количестве 1 525 777 руб. 21 1/2 коп. должно производиться, по закону, из пенсии вдовы покойного капитана 1 ранга Зарина.
Принимая во внимание, что вдова Зарина не имеет никаких средств, кроме получаемой ею пенсии, на которую существует с двумя малолетними детьми, и имея в виду значительность убытка, обусловливающего невозможность его пополнения вычетами из пенсии Зариной, всеподданнейше испрашиваю Высочайшее Вашего Императорского Величества соизволение на освобождение вдовы капитана 1 ранга Зариной от ответственности за убытки казны от гибели крейсера I ранга "Витязь"».
На подлиннике этого доклада генерал-адмирал великий князь Алексей наложил резолюцию: "Высочайше соизволено"».
Мы вспоминаем о погибшем корабле, когда читаем на географической карте названия: бухта Витязь и селение Витязь в заливе Петра Великого, ледниковый купол Витязь на Земле Франца-Иосифа в Баренцевом море, скала Витязь у острова Итуруп, бухта Витязь и скала Витязь у корейских берегов и, наконец, скалы Витязь, на которых он погиб. Эти названия — память современников и дань уважения потомков к делам и научному вкладу знаменитого корабля в исследование Мирового океана.
«Витязь» — стальной парусно-паровой корвет со стальными мачтами и 38-мм палубной броней в районе машинных и котельных отделений (с 1 февраля 1892 года — крейсер I ранга).
Строился Обществом Франко-Русских заводов на арендованной верфи «Галерный островок» в Санкт-Петербурге в 1883—1886 годах; строитель П.А.Т итов. Спущен на воду 23 октября 1884 года.
17 сентября 1885 года в командование кораблем вступил капитан 1 ранга С.О. Макаров. 31 августа 1886 года корвет отправился в дальнее плавание на Тихий океан, откуда вернулся 20 мая 1889 года. Во время этого плавания на «Витязе» велись систематические океанографические исследования, обобщенные в труде С.О. Макарова «"Витязь" и Тихий океан».
Осенью 1891 года корабль вновь отправился к берегам Дальнего Востока, где вошел в состав Эскадры Тихого океана.
Водоизмещение 3200 т, главные размерения—81,6x13,7x5,8 м, мощность паровой машины 2750 л.с., скорость на испытаниях средняя 13,7 уз, под парусами — до 8 уз.
Вооружение: 10 152-мм и 4 87-мм орудия. 2 надводных торпедных аппарата.
Экипаж: 25 офицеров и 347 человек команды.
