Глава 4
Через моря и океаны

Первое плавание

Об окончании затянувшихся испытаний «Баяна» и заключении комиссии о возможности принять крейсер в казну было незамедлительно доложено управляющему Морским министерством и уже 17 декабря 1902 г. ГМШ телеграммой за № 4286 известил капитана 1-го ранга Р.Н. Вирена об оставлении вверенного ему корабля на Средиземном море до весны будущего года. На этот период крейсеру надлежало с началом кампании идти в Пирей, где присоединиться к Отдельному отряду судов под командованием контр-адмирала А.Х. Кригера, «используя время пребывания в отряде для всесторонней подготовки личного состава, практики эскадренного плавания и производства всевозможных учений, включая практические стрельбы из орудий...».¹

Долгожданное предписание о выходе было с энтузиазмом встречено офицерами и командой «Баяна». В течение недели корабль был приведен в «должный вид и порядок», что дало командиру возможность, несмотря на оставшиеся неоконченными отдельные работы, просить о начале кампании с 1 января 1903 г. и командировании в Пирей 5 офицеров, 6 кондукторов и 141 нижнего чина для восполнения некомплекта экипажа.²

Ходатайство было удовлетворено и ровно в 8 час. утра 1 января на крейсере торжественно подняли Андреевский флаг, гюйс и вымпел, означавшие окончательное вступление в строй новой боевой единицы Российского флота, после чего произвели все положенные по уставу салюты. Выход в море был назначен на 16 января, однако накануне вечером при проверке электрического привода руля неожиданно погнулся вал динамо-машины. Замена его запасным и изготовление нового, произведённые силами завода, заняли около недели и 22 января в 7 час. 30 мин. утра корабль вышел в море, держа курс на Сан-Ремо, прибыв туда около 4 час. вечера. Заход в этот ныне широко известный своими музыкальными фестивалями город был вызван необходимостью забрать из местного госпиталя находившегося на излечении сигнальщика Елпышева и препроводить на крейсер матросов Усова и Бадаюка, дезертировавших с корабля ещё в ноябре и сумевших каким-то образом пересечь франко-итальянскую границу. Задержанные полицией, они содержались в тюрьме Сан-Ремо, однако итальянские власти, ссылаясь на законы страны, отказались их выдать.

Простояв в живописной гавани около суток, «Баян» 23 января снялся с якоря и вышел по назначению, держа курс к Мессинскому проливу. Спустя три дня корабль достиг о. Гидра, а утром 27 января вошёл на рейд Пороса. Здесь в течение трёх недель экипаж между короткими выходами в море занимался проверкой и регулировкой механизмов, частичной окраской внутренних помещений. Участвовать в отрядных практических стрельбах крейсер не мог по причине отсутствия на нём боезапаса, прибывшего на пароходе из Кронштадта лишь 21 февраля и для погрузки которого пришлось перейти в более уединенную Саламинскую бухту.

24 февраля «Баян» удостоился высочайшего посещения королевой эллинов Ольгой Константиновной - дочерью великого князя Константина Николаевича и внучкой императора Николая I. Несмотря на ненастную погоду, её величество около 4 час. дня прибыла на паровом катере к борту, взойдя на палубу, громко и приветливо поздоровалась с командой, после чего обошла строй матросов и осмотрела крейсер. Учитывая российское происхождение августейшей гостьи, её вниманию был представлен своеобразный концерт «флотской самодеятельности», включавший выступление оркестра матросов-балалаечников и несколько сцен из «народного бы-

та», старательно разыгранных нижними чинами. Растроганная приёмом, королева, покидая «Баян», не скрывала своего удовольствия увиденным, выражая надежду ещё не раз посетить гостеприимный корабль.

Впрочем, встречи августейших лиц не закончились королевским визитом. Спустя два дня крейсер по приказанию начальника ГМШ контр-адмирала З.П. Рожествен-ского вышел в море для следования в Бриндизи, где надлежало принять на борт и доставить в Пирей великого князя Бориса Владимировича. Утром 27 февраля «Баян» благополучно прибыл в порт назначения, встав на якорь на внешнем рейде. В тот же день в преддверии встречи корабль посетил русский консул.

В ожидании гостя, выехавшего поездом из Санкт-Петербурга, прошло пять дней, когда, наконец, 3 марта в 11 час. утра великий князь прибыл на крейсер. Однако почтительное предложение командира о выходе в море было встречено отказом и пожеланием отложить поход до утра, чтобы «не идти в Пирей ночью». В итоге выход состоялся в 6 час. утра следующего дня, а 5 марта в три часа пополудни «Баян» уже входил на знакомый рейд Пирея, где к тому времени собрались и остальные корабли отряда, стоявшие на якорях.

Комфортабельные адмиральские помещения новейшего крейсера русского флота пришлись явно по душе Борису Владимировичу, не «изменившему» кораблю за все время стоянки у греческих берегов. На «Баяне» великий князь совершил и переход в Неаполь, куда прибыли утром 14 марта. После обмена салютами на борт поднялся итальянский лоцман, под проводкой которого крейсер ошвартовался у мола в ожидании дальнейших распоряжений.

Ждать их пришлось недолго. Спустя несколько дней Морское министерство известило капитана 1-го ранга Р.Н. Вирена о предстоящем походе в Алжир для участия совместно с эскадренным броненосцем «Император Николай I» и канонерской лодкой «Храбрый» в торжествах в честь президента Французской республики. 21 марта после приемки запасов и дополнительной окраске бортов и надстроек корабль покинул Неаполь, взяв курс к африканскому побережью.

Торжества в Алжире, продолжавшиеся несколько дней, завершились 3 апреля пышной иллюминацией с участием и иностранных военных кораблей, стоявших на рейде. Сразу же по окончании феерического действа «Баян» снялся с якоря и, следуя предписанию из Санкт-Петербурга, вышел в Тулон, откуда, забрав новый якорь динамо-машины, отдельные запасные части и комплект чертежей, надлежало идти в Россию. Вместе с крейсером Алжир покинули «Император Николай I» и «Храбрый», направлявшиеся в Неаполь.

Весеннее Средиземное море встретило корабли сильным ветром с остовых румбов, постепенно перешедшим в норд-ост. К полудню 4 апреля ветер достиг 7 баллов, разведя короткую и крутую волну, которая, впрочем, нисколько не мешала 13-узловому ходу. В целом, по отзыву Р.Н. Вирена, крейсер «держался прекрасно, имея 8° килевой качки. Брызги перелетали полубак и только носовая часть получала сильные удары волн, особенно страдали якоря и полупортики носовых 75мм пушек...».³

После полудня одним из ударов разбило стекло иллюминатора в ставнях левой носовой 75мм пушки, а вскоре вкатившейся на полубак огромной волной отогнуло волнорез и согнуло три задних бимса полубака. Под давлением массы воды треснул в нескольких местах чугунный поддон ручного шпиля.

Ударившись о носовую башню, волна погнула фальшборт на среднем и тиковый поручень и три стойки на верхнем мостиках. Не обошлось и без курьёзов. Та же волна, ударившись в переднюю переборку одного из командных гальюнов, сорвала с петель двери, изрядно помяв и деформировав внутреннее устройство, а все находившиеся «по надобности» в тот момент в помещении люди «были вымыты волной в другую дверь». К счастью, серьёзных травм удалось избежать.

Постепенно вода проникла и на батарейную палубу, просачиваясь через отверстия канатных клюзов, вентиляционные трубы, недостаточно хорошо задраенный фор-люк, а также щели в ставнях носовых 6" казематов. Несколько позже под натис-

ком волн выгнуло фальшборт в районе левой носовой 75мм пушки, сорвав наружный парусиновый обвес. Ввиду усиливающегося волнения скорость хода пришлось уменьшить до 3-4 уз, однако это не спасало от качки - размахи бортовой достигали 20° а килевой - 8-10°. Однако, несмотря на жестокий шторм, крейсер, по словам его командира, «выказал прекрасные качества, машины работали безукоризненно и жаль было убавлять ход из-за слабости носовой части, на которую обрушивались удары волн...».⁴

6 апреля открылись берега Франции, а чуть позже и отличительные навигационные знаки Тулона. Примерно в 30 милях от берега волнение начало уменьшаться, что дало возможность увеличить ход до 10 уз. В полдень того же дня корабль вошел в тулонскую гавань, которую покинул менее трёх месяцев назад, и встал на бочку неподалеку от завода «Форж э Шантье», подняв стеньговые флаги по случаю первого дня Пасхи.

В тот же день комиссией из корабельных специалистов была составлена довольно пространная ведомость выявленных в ходе плавания дефектов, содержащая в том числе упоминания о слабости казематных ставень, негерметичности большинства иллюминаторов, а также предложения об оборудовании специальной сходной рубки над люками в офицерское отделение, прикрываемые во время шторма тяжёлыми глухими крышками. Этот документ был передан руководству фирмы, которое, безоговорочно признав все недостатки, обязалось устранить их в кратчайший срок «по гарантии». И действительно, как указывал в своем строевом рапорте Р.Н. Вирен, «завод с такой энергией принялся за исправления, что вместо 10 дней все было сделано за неделю».⁵ Кроме того, за время стоянки на корабль был доставлен и принят комиссией исправленный якорь динамо-машины, часть чертежей, а также погружено около 450 т угля.

Приготовления к походу были завершены к 15 апреля. В 7 час. утра следующего дня, крейсер, имея пар в восьми котлах, снялся с бочки и, выйдя в открытое море, взял курс к Балеарским островам, намереваясь пройти проливом, отделяющим их от испанского побережья. Уже перед самым заходом солнца, около 6 час. 30 мин вечера пришли в Кадис и под проводкой лоцмана встали фертоинг напротив крепости. Утром 17 апреля с подъёмом флага произвели все положенные по уставу салюты, а командир крейсера нанёс визиты береговым властям. Пребывание в Кадисе затянулось на три дня, в течение которых силами экипажа были поджаты внезапно застучавшие на переходе подшипники обеих машин и принят необходимый запас продовольствия.

В воскресенье 20 апреля, окончив все расчёты с берегом, ровно в два часа пополудни «Баян» снялся с якоря и вышел в Портсмут. Поначалу крейсер отлично держался на пологой океанской волне, делая не более 10 размахов качки в минуту при крене 11°, нисколько не уменьшая хода. Но затем волна стала короче и, чтобы избежать сильных ударов в левую скулу, пришлось уменьшить число оборотов до 60, сохраняя такую скорость до самого утра.

22 апреля «Баян» вошёл в Английский канал, ещё через два дня достиг Портсмута и в 8 час. утра 24 апреля встал на якорь на Спитхэдском рейде между двумя британскими кораблями - броненосным крейсером «Дрейк» и броненосцем береговой обороны «Хиро». Однако оставить только что прибывший иностранный военный корабль на внешнем рейде показалось британским портовым властям невежливым и вскоре командир крейсера получил приглашение от капитана порта войти во внутреннюю гавань для постановки на бочку, что и было исполнено к полудню.

Уже во время стоянки в гавани на корабль было доставлено новое предписание начальника ГМШ о переходе в Киль вокруг мыса Скаген, во исполнение которого «Баян» в полдень 29 апреля снялся с бочки и под проводкой королевского лоцмана начал вытягиваться на рейд. Плавание Северным морем было спокойным, в полдень 1 мая на горизонте показались берега Ютландии, а ещё сутки спустя крейсер вошёл на необычно пустынный Кильский рейд, отсалютовав нации и флагу контр-адмирала, поднятому на германском учебном судне «Нептун». Строгие инструкции

командования заставляли сократить стоянку до минимума, ограничившись лишь приёмкой 450 т угля и в 6 час. утра 4 мая «Баян» вновь снялся с якоря, взяв курс к российским берегам. Весенняя Балтика не баловала погодой - густой туман висел над морем до входа в Финский залив и далее - до самого Кронштадта. Достичь его удалось 6 мая к трём часам пополудни, когда, отсалютовав фортам, крейсер встал на якорь на назначенное место рядом с «Адмиралом Нахимовым», благополучно завершив тем самым своё первое заграничное плавание.

Плавания броненосного крейсера «Баян» в Средиземном море и переход в Россию, 1903 г.

Кронштадт - Порт-Артур

Между тем внешнеполитическая обстановка на Дальнем Востоке, делавшаяся день ото дня всё более напряжённой, требовала очередного усиления Тихоокеанской эскадры. В её состав предполагалось включить и крейсер «Баян», которому совместно с эскадренным броненосцем «Ослябя» надлежало отправиться сначала в Средиземное море, а оттуда, вместе с завершающим испытания в Тулоне новейшим «Цесаревичем» - в Порт-Артур.

Согласно предписанию Морского министерства, кораблям следовало «спешить всеми мерами, ...делая большие переходы и без крайности не заходя по выходе из Средиземного моря в английские и японские порты...», а о вынужденных заходах и стоянках настоятельно рекомендовалось «не допускать сообщений даже в частных письмах» и принимать меры по «недопущению опубликования в газетах о пути кораблей и данных им поручениях...».⁶

Днём 25 июля, удостоившись высочайшего смотра, «Баян» снялся с якоря и, имея пар в 10 котлах, что соответствовало по определению приёмной комиссии самой экономичной скорости в 14 уз, вышел по назначению. Погода благоприятствовала переходу, все маяки открывались своевременно, что позволило точно в срок миновать под проводкой лоцмана Большой Бельт, а затем через проливы Каттегат и Скагеррак благополучно выйти в Северное море. В 7 час. утра 30 июля крейсер достиг Шербурского рейда и, не застав здесь ни одного военного корабля, встал на отведённую бочку. С подъёмом флага строго по уставу произвели салют наций, после чего на корабль прибыл русский консул, а ещё через два часа у борта «Баяна» ошвартовались заранее заказанные угольные баржи. Однако, несмотря на оперативность консульской службы и старания команды, погрузка топлива шла медленно (608 т за 17 часов), объяснением чему, по словам капитана 1 ранга Р.Н. Вирена, стали «неудобность» барж, две из которых оказались к тому же на мели во время отлива.

Здесь же, в Шербуре, крейсеру надлежало ожидать броненосец «Ослябя», вышедший из Кронштадта несколькими часами позже и пополнявший запас угля в Портленде. Но 1 августа на борт была доставлена телеграмма из ГМШ с категоричным приказанием продолжать плавание самостоятельно и следующим вечером, окончив все расчёты с берегом, «Баян» вышел в море, держа курс на Гибралтар.⁷ В

отличие от предыдущего, этот переход не был столь безмятежным - уже в Английском канале крейсер встретил довольно крупную волну, с большой силой бившую в ставни носовых 6" орудий. При этом попавшая внутрь помещений вода не успевала стекать через шпигаты и из-за опасения постепенного затопления погребов через шахты элеваторов её постоянно приходилось выбирать вёдрами. Положение улучшилось после того, как порты были закрыты специальными пластырями, а ставни укреплены дополнительными упорами и клиньями. Однако, несмотря на эти меры, ход крейсера не превышал 6-7 уз, несколько увеличившись лишь по выходе в Атлантический океан, где встретили более пологую волну.

Плавание вдоль берегов Испании прошло при тихой погоде - даже Бискайский залив ничем не проявил свой крутой нрав, что позволило неделю спустя без помех достичь Гибралтара. Используя благоприятный момент, командир корабля всеми силами старался совершенствовать уровень боевой подготовки экипажа. Практически ежедневно на крейсере проводились артиллерийские учения, все комендоры прошли курс стрельб из учебных стволов Бердана и 75мм орудий по буксируемому буйку, а в часы, отведённые для гимнастики, строевые матросы независимо от специальности обучались флажному семафору. Особый вид изучения устройства корабля был определён и для офицеров - на всём протяжении похода на Дальний Восток молодые мичмана по очереди несли вахты в машине.⁸

У самого входа в Гибралтарский пролив крейсер встретил многочисленную английскую эскадру, производившую разнообразные эволюции. На произведенный «Баяном» салют в 15 выстрелов с подъёмом британского флага ответа не последовало. Разбираться в причинах подобного нарушения военно-морского этикета не было времени и, ограничившись констатацией факта в вахтенном журнале, капитан 1-го ранга Р.Н. Вирен приказал идти прежним курсом.

Список офицеров и чиновников крейсера 1 ранга «Баян» во время перехода Кронштадт - Порт-Артур

Источник: РГАВМФ, ф. 417, оп. 1, д. 2756, л. 55.

Уже около двух часов ночи 8 августа, определившись по маякам на обоих берегах, вошли в Средиземное море и около пяти часов вечера того же дня достигли Алжира. Отсалютовав нации и приняв на борт лоцмана, крейсер вошёл в знакомую гавань, встав затем на оба якоря и ошвартовавшись кормой на бочку. Некоторое время спустя к борту подошли угольные баржи. В 6 час. утра 9 августа экипаж начал погрузку топлива, законченную к полудню (всего было принято 430 т). В тот же день командир корабля нанёс положенные в таких случаях визиты городским и портовым властям, а на следующее утро команда впервые со дня выхода из Кронштадта по-вахтенно была уволена на берег.

Стоянка у берегов французской колонии продолжалась до 12 августа. В 6 час. 30 мин. вечера «Баян» снялся с якоря и, имея пар в 10 котлах, вышел в море, держа курс к Мессинскому проливу. Как и в предыдущих случаях, почти всё время на переходе было отдано подготовке комендоров, упражнявшихся в наводке орудий и определении расстояния до проходивших судов. В 5 час. вечера 15 августа прошли мыс Ма-тапан и уменьшили ход до 10 уз, чтобы на подходе к Поросу на рассвете следующего дня произвести практическую артиллерийскую стрельбу. В 6 час. утра 16 августа с крейсера спустили пирамидальный щит и пробили артиллерийскую тревогу. Стрельба, руководимая старшим артиллерийским офицером корабля лейтенантом В. Де-Ливроном, неторопливо велась на контргалсах с расстояния 4-12 кб, что по отзывам специалистов позволяло привить не имеющему достаточной практики личному составу устойчивые навыки владения оружием.

В 10 час. утра стрельба была завершена, пробитый местами щит поднят на борт и «Баян» взял курс на Порос, проведя по пути ещё одно учение по спасению выпавшего за борт человека. Роль последнего играл специально сброшенный буёк, доставленный вельботом обратно на корабль всего лишь за девять минут.⁹

Спустя ещё два часа крейсер прибыл к Поросу, встав на якорь на глубине 11 саженей. Пребывание в одном из красивейших мест Средиземноморья, долгое время служившем пунктом базирования русских кораблей, длилось почти полтора месяца, в течение которых экипажи «Баяна» и прибывшего позднее из Тулона «Цесаревича» деятельно готовились к дальнейшему переходу на Тихий океан.

Приготовления к походу были завершены ко второй половине сентября. 25-го числа того же месяца в 7 час. 30 мин. утра «Баян» по сигналу с «Цесаревича», флагманского корабля отряда, снялся с якоря и, подняв пар в 9 котлах, вышел из бухты. Уже в море крейсер, развив 11 уз, вступил в кильватер линкору, держась в 4 кб за его кормой.

Переход к берегам Египта был совершён при тихой погоде и спокойном состоянии моря. Уже утром 27 сентября на горизонте открылся маяк Порт-Саида, а к полудню оба корабля под проводкой лоцмана вошли в гавань, встав на отведённые бочки. В тот же день началась и традиционная приёмка угля, который на этот раз (и весьма скоро) грузили арабы - твёрдая позиция портовых властей, стремившихся любыми способами трудоустроить хотя бы часть населения большого города, избавила на этот раз матросов от тяжёлой работы. Здесь же, в гавани Порт-Саида, «Цесаревич» и «Баян» начали готовиться к проходу Суэцким каналом, причём для броненосца, обладавшего большей осадкой, пришлось проводить специальную дифферентовку, «перегружая его на ровный киль». Канал проходили по очереди -первым с рассветом 29 сентября гавань покинул «Цесаревич», за которым сутки спустя последовал «Баян».

Идя 6-узловым ходом, крейсер управлялся гидравлическим штурвалом, более удобным при маневрировании в узкости за счёт более быстрой перекладки руля. Проход канала не вызывал поначалу никаких затруднений, но примерно за пять миль до Исмаилии рулевое управление внезапно вышло из строя вследствие значительной течи гидравлики, что вынудило перейти на электрический привод. Управляясь таким образом, крейсер благополучно достиг Исмаилии, где встал на якорь в ожидании окончания прохода канала «Цесаревичем», а после полудня 1 октября пришёл в Суэц.

Дальнейшее плавание Красным морем, начатое утром 3 октября, заняло пять суток, в течение которого на «Баяне», памятуя недавний урок в канале, практиковались в управлении кораблём всеми способами, в том числе и с использованием одних только машин, уделяя особое внимание быстрому переходу с одного способа на другой.¹⁰ В 7 час. утра 8 октября оба корабля, последовательно испытав на себе действие попутного ветра, штиля и противного зюйд-оста, усилившегося до 6 баллов, достигли, наконец, рейда Джибути. Изнуряющая жара, с трудом переносимая большей частью экипажей, заставила отказаться от угольной погрузки собственными силами и прибегнуть к помощи местных грузчиков-негров, за 22 часа пополнивших угольные ямы «Баяна» на 405 т. Общий же запас топлива на крейсере, готовящемся к переходу через Индийский океан, даже несколько превысил максимальный и составлял по докладу старшего инженер-механика М. Галля 1046 т. Часть топлива (около 60 т) пришлось разместить в мешках на верхней палубе, поскольку в двух запасных 40-тонных ямах хранились принятые ещё в Кронштадте различные материалы и запасы по машинной части.

Утром 13 октября отряд покинул Джибути и, выйдя за Коралловые острова, приступил к проверке девиации компасов, сильно изменившейся за время плавания Красным морем. В 1 час пополудни корабли легли на ост и пройдя между о. Сокотра и материком, взяли курс в океан. Переход к берегам Индостана был осуществлен в восемь суток при лёгком муссоне, сменившемся затем затяжным штилем. Безмятежное плавание в тропиках было идеальным временем для ускоренной боевой подготовки команд - в течение недели провели целых четыре практические стрельбы из стволов Бердана по буйкам, которые корабли буксировали по очереди. Кроме того, как следует из строевого рапорта командира «Баяна», все без исключения офицеры крейсера ежедневно практиковались в обсервациях, а на мичманов помимо вахт в машине по очереди возлагались обязанности младшего штурмана.

21 октября «Цесаревич» и «Баян» достигли берегов Цейлона, встав около полудня на бочки на рейде Коломбо, а спустя два дня покинули гавань, держа курс на Сабанг. По выходе в океан в соответствии с полученной из Петербурга шифрованной телеграммой, извещавшей о возможных нападениях японских кораблей, броненосец и крейсер изготовились к отражению минной атаки, с наступлением темноты каждый раз закрывались все отличительные огни, а артиллерия, по пробитию сигнала «атака», «содержалась заряженной за исключением носовых орудий наветренного борта». Впрочем, отрезок пути до Сабанга, как и предыдущие, оказался спокойным, лишь однажды, 24-25 октября отряду пришлось на сутки замедлить ход из-за повреждения в машине «Цесаревича». 28 октября корабли пришли в Сабанг, сразу же встав к угольной пристани, а 2 ноября вышли в Сингапур, достичь которого удалось через три дня. По мере приближения к дальневосточным водам росло напряжение ожидания внезапного нападения, однако вероятный японский противник так ничем и не проявил себя, позволив отряду без происшествий прийти 5 ноября в Сингапур, а затем, после трёхдневной стоянки в этом малайском порту в течение 10 суток беспрепятственно достичь 19 ноября 1903 г. конечной цели похода - Порт-Артура.

Переход броненосного крейсера «Баян» на Дальний Восток, 1903 г.